Весной 1996 года Тоху призвали в армейку. К тому времени он отучился в каблухе на водителя троллейбуса, устроился работать и даже месяц покатался по маршруту, правда потом его с треском выгнали за то, что он с похмелья, жуя стиморол, на "сохатом", как сам называл своего электрического коня, протаранил вереницу припаркованных у обочин машин, коих очень не любил, так как они мешали проезду общественного транспорта. Потом он в качестве прикола снова, второй раз, поступил в троллейбусную каблуху, его в качестве прикола, в результате какой-то бумажной неразберихи приняли и даже выплатили стипендию, затем правда обман вскрылся. Тоху с большим скандалом изгнали из учебного заведения, а тут и повестка пришла.
Оправляли его в армию пышно, торжественно, всем двором, как было заведено в те годы. Проводы надо сказать удались. Пришло море народу: пацанов, девчонок, как в деревне, всё-таки Антона не знал на районе разве что мёртвый. Тоха проставлялся капитально, накрыл дома царский стол, народ толпился везде: от квартиры до дверей в подъезд на всех этажах и даже за его пределами. Все напоролись до беспамятства, долго слонялись в белых праздничных рубашках по двору, смахивая скупую мужскую слезу. Короче провожали Тоху все, от мала до велика: все соседи, друзья и просто мимо проходившие. Разумеется, всё кончилось гигантским побоищем, как говорится, какая свадьба без мордобоя.
Санёк искренне переживал за своего друга и даже мысленно с ним попрощался, ну а что, в те годы попасть в Чечню было, как здравствуй песня, а там сколько народу полегло, да сколько инвалидами вернулись - не сосчитать. Да вон, взять хотя бы Сомова, пришёл со стеклянным глазом и каждую ночь духов гонял, спать всему подъезду не давал целый год. Зато ему в психушке потом всю жизнь давали бесплатные таблетки, чем он очень гордился.
Обладая таким вот ментально-сакральным опытом, понятное дело, что Санёк отпускал туда друга с тяжестью на сердце. Но куда деваться, надо - значит надо. Есть такая профессия – Родину защищать, через две зимы, через две весны, ну и так далее, долг Родине надо отдавать. Так вот, проводили Тоху, аж потом голова неделю болела, снарядили ему в дорогу с собой конечно же спирта, блок сигарет, да шипучих таблеток от похмелья. Ну и ушёл призывник в армию на утро. Ушёл в своих любимых армейских штанах, берцах, косухе и с залихватским панковским чубом, свисающим справа над бритыми висками. Чуб должны были по всем прикидкам тут же сбрить, забрить, так сказать, лоб в солдаты. Эх, Тоха-Тоха, аты-баты шли солдаты. Он запаковался вместе с такими же новобранцами в кузов грузовика, увозящего его от военкомата куда-то в неизвестную сторону. Махали платочками, поплакали, смахнули скупую слезу. Покашляем, покурим, посидим на дорожку...
Погоревал Санёк, погоревал, после проводов друга, да через пару дней решил наведаться в его двор, к старым корешам. Мутноглазая, смотрящая в разные стороны Саньковская копейка, скрежеща всеми своими ржавыми ходовыми агрегатами, въехала в опустевший без Антохи двор, с детства знакомый. Такой, родной и успокаивающий когда-то, но теперь такой холодный, неуютный, пустой без его лучшего друга. На Санька накатились воспоминания весёлых и необычных событий, дней, перед ним как живой встал образ детского приятеля. Эх, а может он его уже никогда и не увидит… К горлу подступил комок, а на глаза навернулась предательская слеза…
Но что это? Мираж? Глюк? Что он такое съел, да вроде сегодня и не ел, и не пил. Да только прямо на Санькову копейку из-за дома шёл, как ни в чём не бывало, Антон в компании их приятелей: Славы, Циркача и ещё каких-то тёмных личностей. Да-да, это был именно он, уже обмытый, отпетый и ушедший служить в Советскую Армию. Санёк, не веря в эту иллюзию, тёр глаза. Было полное ощущение, что он увидел воскресшего мертвеца. Санёк вышел из машины, не веря своим глазам, подошёл к улыбающемуся Антону и потыкал его пальцем, боясь, что этот мираж, этот морок, эта иллюзия сейчас распадётся и развеется, как дым. Но не тут-то было. Призывник стоял, абсолютно живой и розовощёкий, и улыбался всеми своими двадцатью жёлтыми прокуренными зубами.
- Здоровье!
- Ты как это… ты откуда это… ты же ушёл…
- Ушёл и вернулся, - Антон улыбнулся во весь рот своей желтозубой табачной улыбкой, пропитанной никотином.
Все вокруг заржали над комичным видом неверующего в счастливое возвращение Санька, который никак не мог поверить в реалистичность происходящего.
- Ну не то чтобы вернулся... Я в общем-то до туда даже и не доехал.
Как выяснилось, на промежуточном пункте какой-то пересадки, не преодолев даже границу области, Тоха был пойман военным патрулём при попытке напоить весь вагон новобранцев, доставлен в военную комендатуру, а оттуда на военную медицинскую комиссию. Которая после осмотра тут же его комиссовала, потому как дистрофики в Советской Армии были абсолютно никому не нужны, а кроме того у него обнаружился ещё ряд несовместимых со срочной службой заболеваний, которые он каким-то образом скрыл от местного военкомата, всей душой стремясь попасть в солдаты, о чём мечтал с детства. Непонятно было как городская медкомиссия вообще пустила его и признала годным, потому что вида Антон был весьма болезненного, худого и очень нестроевого.
Тут Саньку ещё вспомнился их давешний разговор:
-Тебя как такого в армию то взяли, ты как вообще комиссию прошёл, ты ж весь больной насквозь!
-Да как, что там за комиссия. Ну вот представь стоит в коридоре человек сто пацанов в одних трусах, а проверяет всех их одна единственная бабка в огромных очках. Все по опереди к ней подходят, а у неё для всех одно: "Снимите, натяните, поднимите. Годен!", на всё про всё - пятнадцать секунд, и штампует всем подряд. Не знаю, бабка конечно подозрительная какая-то... Как она по хозяйству, ну по тому что в трусах, определяет все болезни? Я такое читал вроде у китайцев есть, но они кажись в рот смотрят, да пульс меряют, а тут, чтобы вот так вот... Наверное новые технологии, куда им до нас...
А видать в пункте сбора мед.комиссия оказалась посерьёзнее, чем старушка со странными наклонностями. И с завистью глядел Тоха на хвост уходящего вдаль, за горизонт в сторону красного заката эшелона, полного молоденьких солдатиков, а сам же остался сидеть на путях. Так и не сбылась его детская мечта о службе в Армии. Потому что, чтобы служить, надо не только мечтать и бухать, и вести асоциальный образ жизни, но и закалять свой организм, заниматься спортом и готовиться. Как говорится «Учись и работай, участвуй в борьбе, и красное знамя доверят тебе». Служба в армии - это честь и не каждый её достоин. Кстати спирт, сигареты и шипучие таблетки у него тоже отобрали, чтобы неповадно было. Весь следующий день он на перекладных, без денег добирался до родного дома, где и произошла знаменательная встреча Санька и Антона и счастливое воссоединение друзей. А "отслужил" Тоха ровно два дня, зато на проводах погуляли на два года...