Когда произносят это ласкающее слух слово – belcanto – на ум приходит множество ассоциаций, но каково бы ни было их конкретное содержание, очевидно, что подразумевается что-то возвышенное и неоспоримо прекрасное. В самом слове есть какая-то магия, поэтика и, безусловно, музыка. Если же задуматься, то становится понятно, что за красивым словом скрывается много смыслов – наверно оттого и существует некоторая размытость этого понятия, его недооформленность со строго научной точки зрения.
Представляется, что все-таки верным является выделение в этом термине, как минимум, двух наиважнейших ипостасей: бельканто как музыкальный стиль, характерный для определенной исторической эпохи, и бельканто как метод, как способ исполнительства, как тип музицирования, прежде всего, пения.
В первом случае, казалось бы, все должно быть просто и понятно: музыковедение давно «расписало» какая музыка и в какую эпоху возникала, развивалась, во что потом преображалась. Если говорить о таком научном подходе, то считается, что всё развитие итальянского вокального искусства, начиная с Ренессанса, подготавливало эпоху бельканто, особенно активно этот процесс пошел с начала 17 века, с появления оперного жанра как самостоятельной отрасли музыкального творчества и исполнительства, а окончательно выкристаллизовалось бельканто во второй половине того же века, в творчестве композиторов знаменитой Неаполитанской оперной школы. Мелодия как главная добродетель этого стиля, господство виртуозного вокала, которому подвластно буквально все, который не имеет технических преград и ограничений – вот тот идеал бельканто, который был сформирован и развит неаполитанцами и затем широко распространился по Италии и Европе. Весь 18 век – это господство бельканто, развитие тех идей, что были заложены Скарлатти, Порпорой, Хассе и другими. В исполнительском плане эта эпоха неотделима от владычества кастратов на оперной сцене с их поистине безграничными техническими возможностями.
Однако для нас сегодня, и для меня лично, больше всего бельканто ассоциируется не с 18-м, и уж тем более не с 17-м веками, музыку которых принято сегодня чаще именовать барочной, а с первыми десятилетиями уже века 19-го – с эпохой раннего романтизма. Искусство композиторов этого краткого периода можно считать высшей точкой в развитии бельканто и одновременно завершением этой эпохи. К персоналиям этого периода принадлежат, безусловно, три знаковые фигуры итальянской оперы первой половины 19 века – Россини, Доницетти и Беллини, отчасти ранний Верди, а также композиторы, как принято говорить, «второго ряда», такие как Меркаданте, Пачини и др. Сочетание совершенных, бесконечных мелодий, идеальной кантилены с блестящими колоратурой, возвышенная патетика и романтическая приподнятость – именно эти черты, в наибольшей степени характеризующие стиль бельканто, по моему мнению, наиболее полно реализованы в творчестве Винченцо Беллини, которого можно по праву считать «чистым белькантистом», выразившим в своем творчестве идеалы этого стиля наиболее всеобъемлюще и глубоко по содержанию и безупречно по форме.
Как метод пения бельканто развилось вместе с одноименным стилем сочинительства и вобрало в себя всю эстетическую палитру, предусмотренную «школой прекрасного пения» от Скарлатти до Доницетти: долгое, фундаментальное дыхание, позволяющее петь марафонские по протяженности фразы, причем на совершенном – гибком и пластичном – легато, богатый спектр динамических оттенков, искусство колоратуры, безупречность интонации и легкость, ненапряженность звукоизвлечения. Именно все эти качества одновременно требуются от певца, исполняющего прежде всего итальянский оперный репертуар конца 17 – начала 19 веков.
Как техника пения, как метод бельканто представляется идеальным и универсальным инструментарием: хотя позже, в эпоху зрелого Верди и особенно веристов в Италии появились иные подходы к вокалу, не говоря уже о других национальных школах, например, о вагнеровском пении, значение бельканто умалить невозможно. Владея техникой бельканто можно исполнять любой репертуар – творчество ведущих мастеров бельканто уже 20 века, таких как М. Каллас, Дж. Сазерленд, М. Кабалье и др. это прекрасно доказывает: эти вокалисты были состоятельны не только в операх Россини, Доницетти и Беллини, но обладали поистине «репертуарной всеядностью». Более того, это не просто возможно, а желательно: пластичная кантилена, скругленные фразы, ровность звуковедения, богатая динамика не только уместны, но совершенно необходимы при исполнении вокальной музыки Мусоргского или Вагнера, Дебюсси или Шостаковича, что делает ее звучание более благородным и выразительным. Отсутствие или крайне редкое использование колоратуры в операх постбелькантового периода переносит центр тяжести в задачах, стоящих перед вокалистом, именно на владение кантиленным пением, что не только не отменяет необходимости в совершенстве владеть искусством связного, легатированного звуковедения, но значительно усиливает, таким образом, внимание к нему и к тем музыкально-драматическим задачам, которые решаются с его помощью.
В отличие от опер эпохи бельканто (и в широком, и в узком смысле), интерес к которым был притушен на протяжении значительных исторических периодов, традиция бельканто как метода пения не прерывалась, несмотря на ее обогащение порой не вполне подходящими новациями. Возрождение интереса к операм бельканто периода раннего романтизма в 20 веке связано, прежде всего, с именем М. Каллас, а также ряда других выдающихся вокалистов середины столетия. Этот процесс дал толчок к развитию аутентичного исполнительства, всколыхнувшего уже в последней трети 20 – начале 21 века колоссальный интерес к другому пласту бельканто – барочной опере. Параллельно был запущен процесс очищения бельканто как метода пения от наслоений и привнесений более позднего времени.
Иногда можно встретить термин – «русское бельканто». Обычно и вполне справедливо под этим подразумевают производность русской вокальной школы от итальянской, преемственность традиций: вплоть до революции все русские учились пению у итальянцев, усваивая принципы прекрасного пения. Итальянская вокальная традиция оказалась весьма подходящей для пения на русском языке, учитывая, что оба языка, не являясь родственными, изобилуют вокализмами. С точки зрения композиции под русским бельканто понимают прежде всего творчество Глинки, ориентация которого на образцы Беллини и Доницетти хорошо известна и неоспорима. От Глинки ниточки традиции примата мелодизма тянутся к Чайковскому и Рахманинову, к Римскому-Корсакову, в особенности после того как тот дистанцировался от во многом чуждых его природному дару мелодиста установок Балакирева и прочих кучкистов. Римский-Корсаков один из немногих делал ставку помимо кантилены и на колоратурное пение, создав уже в конце 19 – начале 20 века удивительные по изяществу и гармоничности образцы русского бельканто.
Музыкальная жизнь, № 4, 2013