Пили с Надеждой чай и разговаривали. Она хвалилась дочерью, рассказывала какая та умница и красавица.
- Вот, вы, не поверите, Олюшка сама всего добилась, такая она у меня упрямая и упорная. В школе была отличницей, все на пятерки сдавала. Поступила в юридический на бюджет. Училась, и устроилась секретарем в суд. Сколько она там дней и ночей провела не счесть. Все своим трудом. Чудом каким-то смогла устроится после университета судьей.
- Молодец, - кивнула я, - Заслуживает уважения.
- Ни денег никаких, ни блата у нас сроду не было. Я одна ее вырастила. Отец свалил в закат и никогда ей не интересовался, только иногда алименты приходили, тыща, да полтыщи, много на них разгуляешься. Я воспитательницей всю жизнь проработала, сами знаете какая у нас зарплата. Заставила меня на курсы шитья записаться. Пришлось. Олюшка сказала, что одеваться она плохо не будет, или мать на одежду мне зарабатывай, либо шей. Вот ради нее шить и научилась. Ее одевала, как куколку, да и самой подработка неплохая была.
Я сидела, слушала Надежду и не перебивала. Женщина действительно гордилась своей дочерью.
- Она и на квартиру нам большую заработала и на машину. Хотела, чтобы я ушла с работы и дома сидела, но мне так тоскливо стало, я даже заболело, что пришлось вернуться. Да и вон она какая красивая и ухоженная, как куколка разодетая. Вот только у нас одна беда - не может найти нормального мужчину. На этапе знакомства все линяют, - тяжело вздохнула Надежда, - Даже не узнают ее толком, а сразу пятками назад. Не пойму, что это за проклятье такое на ней лежит.
- Ну, а бабки, гадалки всякие чего говорят? - поинтересовалась я.
- Говорят, что суженные ее ждет, кто-то говорит, что у нее другая миссия в жизни, а кто-то про кармический узел вещает, были те, кто сообщал, что соперница виновата, дескать она на нее порчу навела.
- В общем полный набор, - усмехнулась я.
- Да, - кивнула женщина, - Даже нам предлагали приворожить какого-нибудь кандидата. Ольга против была, говорит, что же я уродина какая и дура, чтобы меня вот так нельзя было полюбить. Ну и отказалась.
- Хоть здесь ума хватило, - кивнула я.
- У нас даже один раз жених был, на целых полгода задержался. Жил в нашей квартире, мы его одевали и кормили.
- У нас в смысле у вас или у нее, или он был общим на двоих? - поинтересовалась я.
Вот это у "нас" резало сильно слух.
- Нет, у нее. У меня был мужчина, но Ольга решила, что он нам не подходит, велела с ним порвать.
- И вы порвали?
- Почти, - она опустила глаза вниз, - Я же не каждый день работаю, а через день. Мы с ним встречаемся. Олюшка об этом не знает.
- А у него машина есть? Может он вас сейчас заберет?
- Машина есть, - ответила Надя задумчиво, - Но Олюшка же узнает кто меня забрал и скандал дома будет грандиозный.
- А вы домой завтра возвращайтесь, вещички свои соберите и к Жорику под крылышко. Жилье у него есть?
- Есть, - кивнула она, - Квартира двухкомнатная, правда, хрущевка, но своя. Один живет. Давно меня к себе зовет, но как я Олюшку брошу?
- Так же, как и она вас сегодня, - спокойно ответила я, - Да и взрослая у вас уже девочка. Вы себя помните в этом возрасте?
- Да, Олюшке тогда пятнадцать лет было, ни какой помощи мне не было, ни пап, ни мам, ни бабок, ни дедок, все сама.
- Ну, вот. Вы же уже взрослой были. Правильно?
- Ну, да, взрослой. Олюшка злится будет, если я так сделаю, - она опустила вниз голову.
- Так вы можете просто переночевать у любимого мужчины, а не у меня на диванчике в летней кухне, а завтра уже решите, ехать вам домой за вещами или возвращаться насовсем. Вы, просто, не скажете Ольге, где ночевали, вот и все. Разве она сможет проверить, были вы ночью у меня или у своего Жоры?
- Вы не понимаете, она умеет выпытывать информацию, у нее на суде, даже матерые преступники раскалываются, - Надя положила руки на колени и стала рассматривать аккуратные ногти.
- Ну и что? Что с этого? Умеет и умеет, молодец, пусть дальше этим занимается. Что с того, что она узнает, где вы ночевали? Вы же не школьница давно, да даже не студентка, мужу не изменяете, еще не старая и вполне себе привлекательная женщина.
- Вы так думаете? Но мы решили, что пока она замуж не выйдет никаких мужчин у меня не может быть.
- Ой, давайте я вам пуповину обрежу, а то прям раздражаюсь на вашу "Мы". Все равно ваша дочь за прием деньги заплатила. Хоть так отработаю их, - сказала я.
- Как обрежете? - не поняла Надежда, - Она вроде обрезана. Или я чего-то не понимаю?
- Не обрезана она у вас. Висит уже сколько лет, гниет уже, оба организма отравляет.
- Хотите сказать, что из-за этого Олюшка не может себе мужчину найти?
- И из-за этого тоже, - кивнула я, - Дала бы она вам свободы и сама освободилась.
- Я согласна, - Надя радостно закивала.
- Только дайте мне слово, что после этого позвоните Жоре и расскажете, где вы находитесь. Дальше сделаете так, как он решит и перечить ему не будете. Хорошо?
- Я согласна на все, лишь бы Олюшке было хорошо, - она приложила руки к груди и засияла.
- Но вот и ладненько. Сейчас я за инструментом своим схожу, да быстренько мы с вами обряд проведем.
Перед приемом все инструменты принесла в летнюю кухню, поставила коробку в коридорчике. Подхватила свои волшебные ножницы, три белых свечи и вернулась назад к гостье. Зажгла одну свечу, да над ней ножницы обожгла, пошептала над ними, попросила хорошо для меня поработать, да от рабы Божьей всякую скверну отрезать.
Две свечи зажгла и поставила на пол. Надежде велела встать между ними. Так ее хорошо стало видно, и всякие привязки и завязки, тени, да мелкие сущности не существенные. Жирным толстым гнилым канатом в узлах и слизи от ее живота тянулась не отрезанная пуповина. Обычно их мамочки сами отрезают, как только дитяко начинает самостоятельно думать, а тут мало того, что не отрезали, так еще и поддерживали ее, наслаивая на нее грязь всякую.
Эх, возьмут ли мои ножницы такую толщину? Вдруг пуповина начала извиваться, как щупальце у осьминога. Она попыталась спрятаться в живот к женщине, но как-то у нее плохо получалось. Посмотрела на эту всю картину, и даже подумалось, что наверно, у мамки с дочкой еще и проблемы по женской части с таким гнильем в животах.
Разогрела лезвие ножниц до красна и приступила в процедуре. Зашептала слова заветные, попросила помощи у сил высших, чтобы все прошло, как по маслу, и не сгнило, а отвалилось и жить больше не мешало. Ножницы мои, помощницы мои, увеличились в два раза, да лезвие огнем заполыхало. Чикнула я вонючий отросток прямо около живота Надиного. Заплакал, зарыдал где-то младенец, зазвенел в тиши чей-то хохот, завоняло сожженной гнилой плотью.
Извивается пуповина обрезанная, ищет куда назад пристроиться, да на место снова прирости. Загорелся второй конец отростка, словно фитиль у пушки, побежал огонек, сжигая гнилье в другую сторону. Доберется он и до Олюшки, и оборвет эту больную и деструктивную связь. Может потом смогут они нормальные отношения построить, кто их знает.
Охнула Наденька и посмотрела на меня огромными глазами. По животу своему водит и ничего не понимает.
- Все? - спросила она меня.
- Все, - кивнула я, обжигая после нее полотно ножниц.
- Вы знаете, у меня даже низ перестал болеть. Мучилась несколько лет с болячками, то одно заболит, то другое, а тут раз и как отрезало, - Надежда снова по животу рукой провела.
Убрала я свечи, да ножницы в коробку. Поблагодарила их за работу.
- А теперь ваша очередь выполнять обещания, - сказала я.
Женщина обреченно вздохнула и стала звонить возлюбленному. Он сразу взял трубку. Надя все ему объяснила.
- Агнета, а вы не подскажете свой адрес, - попросила она.
- Подскажу, - кивнула я и продиктовала адрес.
Надежда поговорила с ним еще немного и положила трубку.
- Жора сказал, что сейчас приедет, - она посмотрела на меня ошалевшим взглядом, - Ой, что будет.
- Ну и ладно, - махнула я рукой.
- Точно, я же тетенька взрослая, будь, что будет. Спасибо вам огромное. А вот то, что мы сделали, обрезали пуповину, разрешения у второй половины спрашивать не надо было?
- А Олюшка дала свое согласие, когда прием у меня оплатила, - улыбнулась я.
- Точно?
- Точно-точно. Оплата - согласие на оказание услуг. Даже ваша Олюшка не прикопается.
Услышала, как хлопнула калитка, видно, Саша приехал. Смотрю маячит за окном, с ноги на ногу переминается, но в кухню не заходит, понимает, что у меня особая гостья.
- Надежда, у меня муж приехал. Я его встречу, и потом к вам вернусь. Пейте чай, книжку почитайте пока, буквально пять минут.
Выскочила на улицу, набросив пуховик.
- Саша, чего случилось?
- Да тут батюшка меня взбаламутил, говорит два человека пропали. Стал их провожать в приют, оборачивается, а их нет. Всю дорогу вдоль и поперек изъездил, так и не нашел. Ты ничего не знаешь? - он посмотрел на меня уставшим и каким-то измученным взглядом.
- Нет, ко мне никто не возвращался, - пожала я плечами.
Об его ногу потерся Прошка.
- Мало ли куда ребята завернули. Может они тут у кого остановились, или к родным приехали, а вечером решили прогуляться до Богульчихи, да не туда завернули. А батюшка вечно везде заблудшие души видит. Он же их ни о чем не спросил? Решил им добро причинить, а они и не сопротивлялись.
- Скорее всего так оно и есть, - кивнул Саша, - Надеюсь, ночью с этими ребятами происшествий никаких не будет. Не стану же я все дома обходить и спрашивать у людей про гостей.
- Вот, вот, иди ужинай. Там все на плите стоит. Сам себе разогреешь?
- Конечно, - кивнул он.
Саша поцеловал меня и пошел в дом.
Вернулась в летнюю кухню. На диванчике сидела Надежда и читала книжку с приключениями.
- Агнета, если больше никаких ритуалов не нужно проводить, то меня развлекать не надо. Я вот книжку интересную нашла, - улыбнулась она.
- Нет, на сегодня мы закончили.
Собрала всю посуду со стола и понесла ее в большой дом. Посидела с Сашей за столом, пока он ел.
- А тебе к гостье идти не надо? - спросил он.
- Нет, я все сделала, дальше уже не моя работа, а самой Надежда. Теперь все только от нее зависит.
- Думаешь справится?
- Я на это надеюсь, - вздохнула я.
Через сорок минут приехал Жора и забрал свою Наденьку. Ворчал на нее, что раньше не позвонила.
- Надюшка, ну что ты сразу меня не набрала? Я бы примчался, а теперь езжай в ночи. Но я же тебя тут не брошу у незнакомых людей.
- Я с Агнетой познакомилась, - пискнула она.
- Это замечательно, но вот у малознакомых лучше не ночевать. Это и неудобно и странно, и не безопасно.
Проводила их до калитки.
- Благодарю вас, что не выгнали мою Наденьку на улицу, а приютили, - повернулся он ко мне, усадив женщину в машину.
Он вытащил пакет и протянул его мне.
- Чай попьете, - сказал Жора, - И спасибо вам еще раз. Спокойной ночи.
В пакете лежала коробка конфет и упаковка с чаем.
- Доброго пути и легкой дороги, - пожелала я.
Надя помахала мне в окно автомобиля. Жора развернулся и повез свою ненаглядную в город.
Автор Потапова Евгения