Друг познаётся в беде.
Эта история произошла в далёком 92-ом году. Но я её помню до сих пор, будто она случилась только вчера. Память вновь и вновь возвращает меня в прошлое, в тот солнечный день...
Мы, будучи мальчишками, любили строить шалаши. Ну, знаете, как это бывает. Натаскаем отовсюду досок, потом сложим их в подобие дома, а сверху накидаем веток и листьев. Вот тебе и крыша. Готовый штаб. Потом сидим внутри, изображая игру в войну, или просто рассказываем различные истории и байки. Но на этот раз всё случилось иначе...
В тот день, вернувшись после школы, я зашёл за своим другом Серёгой. Мы направились в лес. Тот находился совсем недалеко. Нужно было пройти метров двести, и ты уже находился под зелёными кронами деревьев, окружённый могучими стволами. Да, стволов там было много. В основном росли сосны, высокие, поднимавшиеся выше пятиэтажного дома, оканчивающиеся на верхушках густой порослью. Вот на одной из таких сосен нам и вздумалось сделать шалаш. Уже не помню, кому пришла эта умная мысль. Да и не столь важно. Главное, мы оба загорелись этой идеей.
Сбегав домой, я извлёк из подвала молоток и банку с гвоздями. Отыскав в лесу толстые короткие веточки, мы принялись их прибивать к стволу. Должно было получиться нечто вроде лестницы, по которой можно добраться до самого верха. Не знаю, как бы мы затаскивали более тяжёлые брёвна, что служили бы нам полом и крышей, так как об этом в тот момент речь не шла. Все-таки до верхушки было больше десятка метров, но скорее всего с помощью верёвок.
Короче, нам это удалось. Я имею в виду, сделать лестницу. Мы поднялись на самый верх, осматривая окрест. Сосна была довольно высокой, и с неё было видно многое. Вдали виднелся мой дом, а за ним двухэтажная школа с крышей из красной черепицы, ДК, продуктовый магазин и жилые дома. Весь посёлок лежал перед нами на ладони.
Восторженные, мы начали спуск, дабы заняться дальнейшим строительством, громко обсуждая планы на будущее. Я спускался первым, а выше меня находился Серёга. Не могу сказать, что произошло. Скорее всего, одна из палок отломалась, и мой товарищ с громким воплем рухнул вниз. Он попытался автоматом ухватиться за меня, и ему это удалось. Пальцы, вцепившись в мою футболку, крепко стиснули ткань, и не выдержав веса, моя дощечка за которую я держался, также отломалась. Теперь мы оба летели вниз.
Не знаю, почему говорят люди перед своей гибелью, или в чрезвычайных обстоятельствах, якобы видят перед глазами прожившую жизнь. Ничего подобного не было. Может этой самой жизни у меня было не особо много, всего двенадцать лет. Чёрт его знает этот механизм.
Мы оба рухнули вниз с приличной высоты. Наверное, я родился в рубашке, так как моё тело плюхнулось в листву, которую за долгое время намело в небольшую яму. Но, даже смягчив удар, я больно приложился головой и спиной. Дыхание перехватило, так что я напоминал выброшенную на берег рыбу, которая только и умеет беззвучно открывать рот. В поле моего зрения попала физиономия Серёги, который испуганными глазами таращился на меня.
«Надо же, как быстро оправился», — подумалось мне тогда.
Он что-то сказал, но слов я не разобрал. Понял лишь, он сейчас сбегает за помощью. В следующий миг голова приятеля исчезла. Мой взор заскользил вверх, на макушки сосен, которые казались бесконечно далёкими.
Я лежал в чёртовой яме с пожелтевшими и подгнившими прошлогодними листьями, пытаясь пошевелиться. В правой ноге что-то неприятно пульсировало, будто внутри находился чужеродный организм из какого-нибудь фантастического ужастика. Вообще удивляюсь, как я не поломал себе всё на свете, в том числе и позвоночник, рухнув с такой высоты. Хорошо, что Серёга был цел и невредим. Он сейчас сбегает в село и приведёт помощь. На товарища можно было положиться в любой ситуации.
Не знаю, сколько я так лежал. Может пару минут, или целую вечность. Время перестало иметь какое-либо значение. Я мысленно представлял, как меня находят родители, отвозят в больницу, после я не хожу в школу. Круто ведь? Ещё бы. А какой пацан моего возраста любит учиться?
Вскоре до моего слуха донеслись торопливые шаги. Скосив взгляд, я увидел своего отца, который мчался ко мне со всех ног с искаженным от страха лицом. Он склонился надо мной, осторожно ощупывая, пытаясь понять, нет ли переломов. А они были. Как я узнал позже, оказалась сломана нога, и треснуло два ребра. Ну, ещё многочисленные ушибы. Куда же без них родных.
— Что с тобой, па?
К тому времени, как пришёл отец, я мог уже немного шевелиться. Приподнявшись с огромным трудом на локтях, я увидел застывшее лицо бати, который с отвисшей челюстью смотрел куда-то в сторону. Проследив за его взглядом, я непроизвольно охнул. Дело в том, что не далее, чем в паре метрах от меня лежал Серёга. Его безжизненные глаза смотрели в пустоту. Я его не видел раньше, так как находился в углублении, а теперь...
Мой приятель был мёртв. Мёртв, как и полагается быть мертвецам. У меня в горле застрял единственный вопрос, а кого я тогда видел, и кто бегал за помощью? Ведь не было всё это бредом больного воображения?
Как я узнал позже, уже находясь в больнице, что и мой отец видел Серёгу, который прибежав к дому, позвал на помощь, сказав, что я сорвался с сосны. Отец же сразу бросился следом, но по пути мой приятель куда-то исчез. Его батя увидел только тогда, когда прибежал ко мне. Как вы уже знаете, он был мёртв.
Мне было безумно жаль Серёгу, но я всегда ему буду благодарен, что он спас мою шкуру. Не знаю, призрак ли это был, или нечто другое, но я буду помнить о поступке своего приятеля всегда. Это был мой лучший друг, который не оставил меня в беде даже после своей смерти. Она не стала ему преградой.