- Ты что, Тося? Тебе плохо? – соседка заглянула ей в лицо. – Я сейчас за Женькой сбегаю.
- Не надо, Надя! – проговорила Антонина. – Я сейчас домой пойду.
- Куда ты пойдешь? На ногах не стоишь!
Тося села на ступеньки, закуталась в платок, будто ей было холодно.
- Ты где была? Почему тебя Женя искал?
Тося вздохнула:
- Да вот вышла к тебе, а потом решила глянуть, закрыты курятник да сарай, а то Женя часто забывает закрыть их, а голова закружилась, чуть не упала. Ну, села там, посидела на чурбаке. А он, видишь, сразу к тебе побежал.
- Да, он такой взволнованный прибежал, а как узнал, что ты не приходила, так чего-то кулаки даже сжал...
Тося замерла. Неужели он что-то знает? Нужно сказать ему, что она прогнала Ивана, что все сказала ему. А как теперь скажешь? Она ведь даже вроде не знает, что Иван приехал... Нужно идти домой.
- Надя, а у тебя есть что-нибудь от головы?
- Счас вынесу, подожди.
Тося взяла у соседки порошки, что та вынесла, и пошла домой. Подходя к двери, она замедлила шаг. Чем встретит ее муж? Она поднялась по ступенькам, открыла дверь. Женя сидел за столом и листал журнал «Крестьянка». Тося обратила внимание на то, что он, пожалуй, не смотрел на страницы, а просто их переворачивал.
- Ну что, взяла лекарство у Надьки? – спросил он, не глядя на жену.
- Да, вот дала порошков, - ответила Тося. – А ты чего к ней ходил? Меня искал? Так я в сарае была, голова закружилась... Я присела там... На чурбачок. А потом пошла к Надьке. Сейчас выпью порошок да пойду ложиться. А ты скоро спать будешь?
Женя поднял голову. В его глазах мелькнуло сомнение: может, и правда не ходила она к этому...
- Да, надо уже ложиться, завтра рано вставать, - проговорил он, вставая из-за стола. Помоюсь и буду ложиться.
Тося облегченно вздохнула: кажется, поверил. Она села на табуретку, слышала, как плескался в коридоре Женя, потом пошла в спальню, сняла покрывало с кровати, положила подушки, достала шелковую рубашку, которую свекровь подарила ей на свадьбу. Вошел муж, вытираясь полотенцем.
- Женя, зачем ты мокрое сюда несешь? Надо было оставить в коридоре. Ложись, я скоро тоже.
Она взяла рубашку, вышла. Коридоре она свободно вздохнула: все, с Иваном покончено, разошлись они с ним насовсем. Только вот не уйдет он из памяти никогда, вечным напоминанием будет ребенок, который не будет носить его фамилию, его отчество... ну что ж, так, видно, ей на роду написано. А Женю она обязательно полюбит, ведь он ни в чем не виноват. А кто виноват? Иван тоже хотел, чтобы они были вместе, и она хотела... Но ведь она согласилась? Значит, она виновата перед ними обоими: не дождалась Ивана, быстро согласилась выйти за Женю...
Через несколько минут она вошла, расплетая косу, потушила лампу, легла рядом. Муж сразу обнял ее, прижался к ней. Тося, все еще находившая под впечатлением встречи с Иваном, ответила не сразу.
Мелентьевна встала рано, как всегда. Не спалось ей долго по утрам. За окном только стало сереть. Тихо вышла в коридор, чтоб не потревожить квартиранта. Умылась прохладной водой, вышла на улицу. Выходя, заметила, что туфель Ивана в коридоре нет. «Ну, загулял парень! - подумала Мелентьевна. – У кого ж ночует?» Она взяла подойник, полотенце, прошла к сараю – надо подоить корову, скоро выгонять в стадо. Подумала, что на зиму колхоз всегда выделял и солому, и сено для коровы, а как теперь будет, когда перешли в совхоз, неизвестно. Нанять кого-то, чтоб сена накосил – платить нужно, а нечем. Видно, придется сбывать кормилицу. Да и то, много ли ей надо, старухе, молока-то? Невестка и вовсе глаз не кажет, у нее теперь другая свекровь. А себе у соседки литр купит, и хватит ей. Такие мысли посещали Мелентьевну в последнее время часто.
Она подоила корову, вышла из сарая. Небо на востоке уже побелело, робко пробовали голоса воробьи, щеглы. Иволга в ветвях тополя, стоящего на меже с соседним двором, издала свою плавную трель и замолкла, словно поняв, что солнце еще не встало. Мелентьевна поставила подойник с молоком на низенький столик у стены дома, взяла два глиняных кувшина, висевших на столбиках забора – она не признавала стеклянных банок, считала, что долго сохранить молоко можно только в кувшине. Остаток молока налила в кастрюлю – нужно сварить кашу, сегодня побольше, квартиранта тоже нужно покормить, как придет.
В конце улицы послышались голоса, мычание – уже шли коровы в стадо. Она прошла в сарай, отвязала свою, хлопнула по крупу:
- Ну, выходи, выходи, Манька! Поспешай, а то последняя будешь!
Она направилась к калитке, чтобы открыть ее, и вдруг услышала крик:
- Ой, люди, сюда!
Мелентьевна поспешила выйти.
Хозяева коров столпились почти у ее забора, что-то рассматривая в зарослях сирени.
- Что там такое? – спросила она, идя в их сторону.
Подойдя, она увидела Ивана, лежащего в траве среди кустов сирени. Его лицо было избито, все в запекшейся крови.
- Живой, что ли? – спросила она, подходя к нему. – Чего ж стоите? Может, еще живой!
Она наклонилась к Ивану, взяла за руку.
- А ну-ка, Федька, помоги! – обратилась она к стоящему за спинами женщин парню. - Живой, кажись!
Федька робко подошел, не зная, с какой стороны взять лежащего.
- Да что ты топчешься, как телок! Бери за плечи! – командовала Мелентьевна.
Когда Ивана приподняли, он тихо застонал. Старуха прикрикнула на стоявших женщин:
- Кто там помоложе, Настька, беги к фельшерице, нехай сюда бежит! А вы чего стали? Коровы вон куда уже ушли!
Все опомнились, побежали догонять ушедшее стадо. Вскоре, сдав свою скотину пастуху, они потянулись обратно. Кое-кто завернул во двор к Мелентьевне, узнать, что с Иваном.
Ивана кое-как внесли во двор, положили на расстеленное на траве покрывало. Мелентьевна мокрой тряпочкой обтерла его лицо, смочила губы водой.
- Кто ж тебя так? – спрашивала она. – Где ж ты так попал?
Молодая фельдшер вошла быстрым шагом во двор.
- Что тут? – деловито спросила она. – Кто это? Что с ним?
- Вот, смотри сама, что с ним, - проговорила Мелентьевна.
Фельдшер наклонилась над лежавшим.
- А почему в дом не внесли?
- А кто ж внесет? – рассердилась Мелентьевна. – Куды смогли вот с Федькой, туды донесли. И так спина чуть не лопнула!
К дому подъехала машина, из которой выбежал молодой шофер.
- Кто его так? – воскликнул он. – Давайте в хату занесем! Федя, помогай!
Вдвоем они занесли Ивана в дом, положили на кровать. Тот открыл глаза. Обвел ими стоявших рядом. Попытался пошевелиться, застонал.
- Что с ним? Спросила Мелентьевна.
- Трудно сказать сразу. Но сотрясение мозга, наверное, точно есть. Я сделала ему обезболивающий укол, но его нужно в больницу. Вы на машине? – обратилась она к шоферу.
- Но у меня грузовая, где я его повезу? В кузове? Да и путевка у меня... Скорую надо вызывать.
- Подвезите меня в контору, там есть телефон, я вызову. А вы, - обратилась она к хозяйке, - положите ему мокрое полотенце на лоб и смачивайте губы, а пить не давайте, я не знаю, повреждены у него внутренние органы или нет, - говорила она строгим голосом.
Видно было, что она старается произвести впечатление на молодых людей, стоявших рядом.