Появился у нас этот персидский увалень лет 12 назад. Супруга упросила. Хочется, дескать, котёночка — сил нет, вынь да положь! В общем, не было у бабы проблем — купила баба порося. И то — котёночек сам ничего такой, симпатишный и «пушыстый как чорт». Последнее — это диагноз врача, когда-то нас посетившего. Не ветеринарного, обычного.
И про порося немножко правда. Впервые этого зверя умывающимся я увидел лет, наверное, через пять, а то и все восемь. Да и шерсти от него — на всю семью можно свитеров понавязать. Прям не кот, а козёл ангорский. Назвали его, не задумываясь, Персиком за нежную рыжину и за породу.
Через год сделали ему чих-пых в причинном месте, а то ж орал как заполошный ночами, в то время как днём в основном косплеил диванный пуфик и басовито похрапывал. Но, знаете что? Безумно орать он не перестал и продолжил исправно метить углы. Наверное помнил, всё-таки, что это дело очень нужное, хотя зачем оно нужно и позабыл.
Странная его кошачья натура не приемлила и не приемлет игр без когтей. Руки наши были полосованы изрядно, пока мы не догадались привязать к верёвочке бантик, и отдавать на растерзание его, а не живую плоть.
Впрочем, к играм он как-то не очень. Всегда у него одно и то же: разыграется, быстро взъярится, испугается сам себя — и галопом под кровать. Потом сидит там обиженный на страшного себя и весь свет. Но быстро отходит, впрочем.
Наверное, именно поэтому классической кошачьей мести тапкам мы от него никогда не видели. Углы — это понятно, это святое. А тапки — никогда!
Вот как раз за углы я и прозвал его ласково Мерзиком. В то время, когда, не чаящая в нём души тёща иначе как Пончик его не называла. Сейчас она является основным его личным гладиатором. Тот, значит, подойдёт к ней, пристроится под руку и давай тарахтеть как холодильник.
И вот ещё какая штука: жена гладит — тарахтит, сын гладит — тарахтит… А я глажу — делает великое одолжение. Одно слово — Мерзик! Впрочем на это он очень даже откликается. Видать, чует кошка, чьё мясо съела.
Но изредка. Иногда.