(«Гроза»)
Самоубийство Катерины… Тот момент в драме, который с самого начала вызывал наибольшее количество споров. Сила это или слабость?
Н.А.Добролюбов говорил о силе героини и видел в её гибели «протест, доведённый до конца, провозглашённый и под домашней пыткой и над бездной, в которую бросилась бедная женщина». М.М.Достоевский (брат писателя и тоже литератор, хоть и куда менее выдающийся), напротив, говорил, что Катерина – «женщина высоких поэтических порывов, но вместе с тем преслабая» и «решается она на самоубийство, потому что сил не хватает у ней перенести отчаяние».
Кто здесь прав? Наверное, каждый может рассудить по-своему.
Что представляется мне?
Конечно, для меня немного странно звучат слова Добролюбова о «протесте». Думаю, что само это слово Катерину смутило бы. С другой стороны, соглашаясь с тем, что не хватило у неё сил перенести отчаяние, всё-таки не считаю её самоубийство слабостью. Мне кажется, слабая женщина осталась бы жить, превратившись в конце концов в совершенно безликую и безгласную тень (вспомним рассказ Тихона: «Она как тень какая ходит, безответная. Только плачет да тает как воск» - так бы и таяла…)
Что же происходило с Катериной после покаяния? В том самом старом фильме мы слышим разговоры Кабанихи и Феклуши о том, как надо было бы расправляться с неверными жёнами. Думаю, что примерно так всё и происходило. На это ясно указывают слова Тихона: «Вот маменька говорит: её надо живую в землю закопать, чтоб она казнилась!»
«Мучает меня, запирает. Всем говорит и мужу говорит: “Не верьте ей, она хитрая”. Все и ходят за мной целый день и смеются мне прямо в глаза. На каждом слове всё тобой попрекают», - расскажет она сама Борису.
Раньше сознание собственной невиновности и правоты помогало ей переносить несправедливые нападки. Теперь она сама знает, что виновата, и от этого ещё тяжелее.
Островский отметит в примечании: «Весь монолог и все следующие сцены говорит, растягивая и повторяя слова, задумчиво и как будто в забытьи». Катерина вся в себе, в своих мыслях…
Мечта о смерти как об избавлении прозвучит в её монологе ещё до прощания с Борисом: «Ночи, ночи мне тяжелы! Все пойдут спать, и я пойду; всем ничего, а мне как в могилу… Зачем они так смотрят на меня? Отчего это нынче не убивают? Зачем так сделали? Прежде, говорят, убивали. Взяли бы да и бросили меня в Волгу; я бы рада была. “Казнить-то тебя, говорят, так с тебя грех снимется, а ты живи да мучайся своим грехом”. Да уж измучилась я! Долго ль еще мне мучиться!..» Наверное, любовь к Борису помогает ещё как-то держаться – не случайно она будет припоминать: «Вспомнить бы мне, что он говорил-то? Как он жалел-то меня? Какие слова-то говорил? Не помню, всё забыла» (отмечу для тех, кто говорит о «распутстве» Катерины – не поцелуи и ласки вспомнить пытается!) Её обращение к любимому звучит, как песня: «Как мне по нём скучно! Ах, как мне по нём скучно! Уж коли не увижу я тебя, так хоть услышь ты меня издали! Ветры буйные, перенесите вы ему мою печаль-тоску! Батюшки, скучно мне, скучно! Радость моя, жизнь моя, душа моя, люблю тебя! Откликнись!»
А встреча с Борисом принесёт только новые разочарования… Не буду сейчас повторяться, уже писала об этом. Мне вспоминаются слова другой героини Островского: «Била меня судьба, била… а он… а он… добил». Только если там удар был просто очень болезненным, то здесь он смертелен. Что ей остаётся?
Кто-то из моих комментаторов весьма цинично писал: «Вариантов не так уж много:
не выходи замуж за нелюбимого
разведись с опостылым
не изменяй
наплюй на всё и на всех
не бойся Бога».
Но, по-моему, все эти варианты неприемлемы для Катерины. Я уже писала об особенностях брака в той среде; наверное, не нужно даже упоминать о совершенной невозможности развода, равно как и о том, что характер героини не позволит ей «наплевать» на происходящее…
Можно ли сказать, что самоубийство показывает её «не-боязнь» Бога? Тоже, мне кажется, нет. Просто она и так уже считает себя «погибшей», не случайно, вдруг подумав о побеге с любимым, скажет: «Что ж: уж всё равно, уж душу свою я ведь погубила». Не случайно попросит Бориса: «Поедешь ты дорогой, ни одного ты нищего так не пропускай, всякому подай, да прикажи, чтоб молились за мою грешную душу».
Ещё до встречи с Борисом она будет размышлять: «Для чего мне теперь жить, ну для чего? Ничего мне не надо, ничего мне не мило, и свет Божий не мил! А смерть не приходит. Ты её кличешь, а она не приходит. Что ни увижу, что ни услышу, только тут (показывая на сердце) больно». А сейчас она, по существу, подходит к логическому для себя выводу: «Всё равно, что смерть придёт, что сама... а жить нельзя!» Очень интересно продолжение рассуждения: «Грех! Молиться не будут? Кто любит, тот будет молиться... Руки крест-накрест складывают... в гробу!» Ищем пояснение – и находим: «крестообразно сложенные руки покойного - символ его веры в Бога, к которому отправилась совершенно недавно новопреставленная его душа» (мне вспоминается героиня Ф.М.Достоевского, которая «шагнула, образ прижала к груди и — бросилась из окошка!») Нет, не отказ от Бога… Но и жить дальше так невозможно: «Куда теперь? Домой идти? Нет, мне что домой, что в могилу — всё равно. Да, что домой, что в могилу!.. что в могилу! В могиле лучше...»
Когда-то она говорила: «Если я с ним хоть раз увижусь, я убегу из дому, я уж не пойду домой ни за что на свете». Теперь понимает, что бежать ей некуда.
И – последнее размышление: «А поймают меня, да воротят домой насильно... Ах, скорей, скорей! (Подходит к берегу. Громко.) Друг мой! Радость моя! Прощай!»
Прощание с любимым (или с мечтой о нём?), прощание с жизнью…
Добролюбов напишет: «Грустно, горько такое освобождение; но что же делать, когда другого выхода нет. Хорошо, что нашлась в бедной женщине решимость хоть на этот страшный выход». Хорошо ли? Трудно сказать…
*******************
Но вот представляется мне очень важной реакция окружающих на случившееся. И о ней – в следующий раз.
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
"Путеводитель" по пьесам Островского - здесь