На следующее утро я вновь внесла небольшие коррективы в свой образ, оставив только привычную прическу. Теперь на мне было платье, абсолютно скрывающее изгибы фигуры. Оно сидело свободно, но при этом я выглядела хрупкой, неземной.
Хочешь подчеркнуть изящество – не стоит носить вещи в обтяжку. Это было еще одно мое золотое правило. Со мной когда-то училась девочка, которая помогла мне это правило оформить в моей голове. Девочка была мелкая и очень худая. И всегда носила джинсы, обтягивающие ее субтильную фигуру. Мне казалось, что ей приходилось намыливать себя полностью, чтобы в них влезть. Штанишки так врезались в ее костлявое тело, что это выглядело ужасно – по бокам висела сдавленная синюшная кожа, которая походила на отвисшие толстые бока. Девочка выглядела нелепо: скелетик со складками в самом неудачном месте. Тогда я и сделала вывод, что сексуальность не в обтягивании одеждой тела. А в ее правильном подборе.
А еще сексуальность – это поведение. Умение показать «головой» то, что скрыто одеждой.
Мне нужна была именно такая сексуальность. Не лобовая. Не короткая юбка, длинные ноги и выпирающая грудь. Такая кричащая красота давно утратила свой шарм в глазах избирательных мужчин, потому что стала слишком доступной. Потеряла интерес почтенной публики.
Мне нужна была скромность, элегантность. И грация. Поэтому я достала платье оверсайз, в котором были видны мои тонкие запястья, длинная шея, красивый изгиб ключиц, стройность лодыжек и точеность икр.
В уши я вставила аккуратные длинные серьги, подчеркивающие очерченные скулы. На запястье нацепила тонкую цепочку браслета с маленькими кулонами в форме совы и ключика, которые позвякивали при малейшем движении рукой.
Никаких каблуков. Сегодня я уютная. Другая.
***
Шеф перемены в моей внешности явно оценил. Я сразу поняла это по тому, как он на меня посмотрел – оценивающе, хищно. А я в ответ скромно поздоровалась и прошла к своему рабочему месту. Зам тоже не оставил меня без внимания. Я кивнула ему и принялась раскладывать свои вещи на столе, еще долго чувствуя его взгляд на своем затылке.
Весь день движения мои были плавными, а действия немного рассеянными. Я как будто не шла, а летела. Как лепесток по воздуху, расточая свой тонкий и приятный аромат. Изредка натыкаясь на препятствия и ойкая, роняя какие-то папки и бумаги, оббивая бока.
Так было задумано. Специально. Да. Чтобы шеф обратил на меня внимание. И он обратил.
– Алина, у вас все в порядке?
– Да, Валерий Михайлович, все хорошо. А что?
– Вы сегодня какая-то не такая. Какая-то странная. Рассеянная что ли.
– Да? Нет, вам кажется. Все хорошо, – тихо отвечала я и скромно улыбалась.
Я была приветлива со всеми посетителями, старалась сделать так, чтобы меня заметили. Из кожи вон лезла, чтобы понравиться, заработать баллы лучшего секретаря, чтобы собрать движение вокруг себя. Стать точкой притяжения в этом унылом офисе. И у меня это получалось. Мне приносили шоколадки, делали комплименты. Кто-то пытался заигрывать или просто останавливался поболтать, спросить как мои дела. Но сегодня я играла в скромницу, кротко улыбалась и продолжала работу, не вступая ни в какие брачные игры.
Я тихо отработала день и быстро смылась домой, чтобы шеф не сумел зацепить меня, как накануне. Нам требовался перерыв в тесном общении, тем более что этого самого общения мне не хотелось совсем. Да и с Алексеем Ивановичем встречаться лишний раз тоже желания не было. На вечер у меня были совсем другие планы.
Сегодня мне предстояло небольшое кулинарное испытание. Нужно было приготовить пироги, чтобы завтра на работе выступила хозяюшка. Антисексуальная, но очень домашняя барышня.
Мы сидели с Настей на моей кухне и дегустировали пирожки, которым я посвятила весь остаток своего вечера. Честно говоря, я очень устала и не была уверена в успехе своего предприятия. Но кто не рискует, тот сидит и плачет. А мне плакать больше не хотелось, поэтому я использовала все свои таланты.
Настя перебила мои размышления:
– Слушай, я, кажется, знаю, кто он, – сказала она, вгрызаясь зубами в пирожок. – Ну и вкуснятину ты испекла!
– Ага. Спасибо! В смысле, кто он? Ты о ком сейчас?
– Знаю, кто у нашей Машки ухажер. Я его выследила. И, если честно, в шоке. А ты чего это пирогов напекла?
Подруга любила скакать с одной мысли на другую. Но разве могла я ее осуждать? Поэтому ответила, как есть:
– Для плана напекла. По порабощению твоего шефа. Пробую путь к сердцу через желудок.
Настя рассмеялась:
– Милая, есть гораздо короче путь, я тебя уверяю.
– И именно благодаря этому пути ты сейчас полы в гостинице моешь, да? – съязвила я.
Настя насупилась.
– Мою я их, между прочим, из-за тебя. Уж больно хочется эту парочку нахлобучить. Да и тебе помочь. Все-таки подруга у меня одна.
Мне стало стыдно.
– Прости, Настюш. Я знаю, что ты для меня делаешь и чего это тебе стоит. И очень ценю. Но у меня есть план. И я действую согласно ему. Завтра по плану я буду угощать всех пирожками своего приготовления.
Настя хмыкнула:
– Да, хотелось бы мне посмотреть, как Валерон, который ест фуа-гра с черной икрой, будет хомячить твои пирожки с капустой.
– Будет. Еще как будет! Посмотришь. Но давай лучше про Машку. Ты что-то там узнала?
– Ладно. Ты права. Короче, я ее видела всего несколько раз. Ходит такая деловая. Господи, как будто не начальница лавки с обменником, а хозяйка гостиницы, тьфу. Тошно. Она с парнем одним трет. Из обслуги. Он то ли сантехник, то ли просто мужская рабочая сила, я не поняла точно. На все руки мастер, короче, его вызывают, когда что-то ломается. Очень красивый. Шеф нервно курит в сторонке по сравнению с этим божеством. Парень этот моложе Маши лет на пять. Тело – как у греческой скульптуры, все прорисованное, натянутое. Мышцы не как у качка, а просто есть. Видны даже под рубашкой. Ох… Я бы сама от такого мужика не отказалась. Как только он к ней подошел, она вся расцвела прямо. Ты бы видела эти разительные перемены. Как кошка, вся заблестела и вытянулась перед ним. А он стоит такой уверенный в себе, мышцами играет. И улыбается ей.
– А ты уверена, что у них что-то есть?
– Да зуб даю! Они такими взглядами обменивались! Завтра попробую узнать, что именно. И может, получится придумать, как их подловить. Да фотографии сделать. У нас же должно что-то на нее быть? Как думаешь, интрижка сгодится?
– Да. Думаю, будет как раз, – улыбнулась я. – Мне нужно на нее хоть что-то.
– Ладно, не вешай нос. Мы их скрутим, вот посмотришь! Кто к нам с мечом пришел, тому и голова с плеч. Или как там говорится?
– Да. Примерно так и говорится, – вздохнула я. – Я вот думаю, а может, нам зама подключить? Или раскрутить? Он, конечно, лошадка темная. И очень любопытная. И скорее всего, еще и стукач. Но, может, как-то воспользоваться этим?
– Как? – удивленно спросила Настя.
– Ну не знаю. Если его охомутать, закрутить с ним? И заставить шефа ревновать? Тогда и польза будет. Вдруг он, влюбленный, не захочет мне вредить?
План, конечно, был так себе, но я хваталась за любую ниточку. Настя ухмыльнулась и выдала:
– Знаешь, с твоими умениями тебе не успеешь навредить, как ты сама себя добьешь и закопаешь. Идея, конечно, хорошая. Но справишься ли ты с двумя мужиками? И как потом их отваживать от себя будешь?
– Не знаю. Но попробовать ведь можно…
– Ну, попробуй, – сказала Настя и съела еще один пирожок.
Подруга жевала мою стряпню, а я погрузилась в свои мысли. Я так запуталась и так хотела освободиться от всего этого безумия, что была готова совершать глупости и дальше.