Иван постепенно вспоминал то, что произошло с ним. Он помнил, как увидел, вернее, услышал Тосю. Она шла быстро, сдерживая дыхание, стараясь меньше задевать высокие стебли кукурузы. Помнил, как она прижалась к нему, даже дух захватило, но потом отстранилась и сказала, что не хочет уходить от мужа. И вдруг его словно кто-то ударил: ребенок! Она призналась, что ребенок его, Ивана, но Женька думает, что отец ребенка он. Тося просила никому об этом не рассказывать, но не сказала, как жить ему, зная, что его сын или дочка папой называет чужого человека. Ивану стало так плохо, что он заскрипел зубами. Ну почему все так?! В чем его вина? Слезы навернулись на его глаза, слезы обиды, бессилия.
В палату вошли доктор с медсестрой.
- Ну, что, как дела? – спросил врач бодро.
Увидев слезы на глазах Ивана, он обеспокоенно спросил:
- Что такое? Обезболивающее не действует, или вы не сделали ему укол? – обратился он к медсестре.
Медсестра испуганно заверила доктора:
- Что вы! Я все делала по назначениям! И укол делала недавно, утром!
- Тогда в чем дело, боец?
- Это не от боли, доктор, - произнес Иван. – Так, мысли...
- Ну, милый мой, такие мысли нужно гнать от себя! От них не поправишься, тем более, что может подняться давление, а тебе это сейчас совсем не нужно. Я хотел сегодня перевести тебя из реанимации в палату. Значит, повременим. Оленька, измерьте у него давление.
Медсестра тут же сбегала за прибором, надела Ивану манжет, стала мерять давление. Внимательно послушав, констатировала:
- Ну, вот! Конечно, повышенное! Вам нужно больше спать сейчас, хотите, я сделаю вам укольчик? Вы хорошо поспите.
Иван покачал головой:
- Не надо ничего! Я уже успокоился.
Он снова старался припомнить хоть что-нибудь из того, что было тогда, чтобы узнать, кто его бил. Кто мог знать, что они должны были встретиться именно там? Неужели Тося сказала кому-то? Эта мысль не давала ему покоя. Зачем тогда сама пришла? Может, Женька следил за ней? Но вроде бы он был не из таких, кто может так бить. Но когда он мог кого-то позвать? Конечно, в селе есть такой, кому драться всегда нравилось, кто не мог пропустить ни одной собаки, чтобы не бросить в нее камень или палки. Однако какое отношение он имеет к нему и к Тосе? А может... Иван вдруг подумал об отце Тоси. Тот всегда был против него, да и письма он разносил, и Зоя сказала, что все письма ему отдавала. Неужели он кого-то подговорил, чтобы с ним так обошлись? Но откуда он узнал, что Иван будет здесь? Опять все сходится на Тосе. Или на Зое?
Иван устал от мыслей и задремал. Ему приснилось, будто он идет по улице села, а навстречу ему - Тося с ребенком на руках. Иван радостно бежит к ней, но внезапно между Тосей и им появляется ее отец. Он встает между ними, не подпуская Ивана к дочке. Иван просит его хотя бы сказать, кто родился – мальчик или девочка, но отец замахивается на него палкой, бьет по плечу. Иван чувствует боль и просыпается. Плечо действительно болит, ноет, боль отдает до локтя.
А Тося не могла найти себе места, она переживала, что Иван подумает на нее, что это она рассказала, где будет Иван и зачем он будет там. Она решила поговорить с мужем об этом, убедить его в том, что нужно ехать к Ивану...
Женя, - начала она сразу, как только он пришел домой, - нам нужно поговорить.
Евгений молчал.
- Нам нужно съездить в больницу, - сказала Тося, - к Ивану.
Муж повернулся к ней с недоуменным взглядом.
- Да-да, Женя! – не останавливалась Тося. – Нужно съездить к нему и все рассказать. Что ты не бил его. Что ты не знал, что он будет там.
- Зачем это ему?
- Как ты не понимаешь? Это не ему, это нам нужно, тебе и мне! Ведь уже приезжала милиция, еще приедут, а на тебя могут подумать, ведь он с твоей женой встречался там, за огородом. Значит, у тебя было всех причин его бить, понимаешь?
Она подождала, пока Евгений думал. Потом тихо произнесла:
- Я ведь все ему сказала: и то, что остаюсь с тобой, и то, что у нас будет ребенок. Я ушла от него сразу.
Евгений посмотрел на жену. Она говорила очень искренне, он чувствовал, что она не врет.
- А кто ж тогда сказал ему, что ты придешь?
- Зойка...
- Ладно, я подумаю, - сказал Женя и направился к колодцу, где он умывался каждый вечер после работы. Тося поспешила к нему с полотенцем.
Настроение Зои было неопределенным. Радость от того, что наконец скоро будет ее свадьба, омрачалась тем, что Тося считала ее виноватой в избиении Ивана. А как это исправить, она не знала. Чтобы это поправить, нужно знать, кто это сделал. А как это узнаешь? Петр не хочет об этом говорить. А у кого еще спросишь?
Вечером она ждала Петра, помогая, как обычно бабе Нюре по хозяйству. Баба Нюра подробно расспрашивала, как прошло сватанье, понравился ли жених родителям, когда решили гулять свадьбу... Зоя охотно рассказывала обо всем.
- Петя хочет свадьбу через две недели, и мои не против, а тетя Дуся не хочет. Говорит, что нужно после уборки гулять. Не знаю, что и делать.
- Ох, девонька, свадьбу нужно гулять, пока жених горит! А как остынет, тогда и свадьба не нужна будет.
- А как же сделать, чтоб она согласилась?
Зоя внезапно остановилась от догадки, которая пронзила ее.
- А может, она просто меня не хочет? А, бабушка? Так почему не скажет прямо?
- А ты, Зоя, не обижайся на нее. Жизнь у Дуси всегда была не сахар. Кирюха ее гулял всегда, на нее руку подымал. А все ж таки был мужик. А как убили его на войне, так совсем она изменилась, улыбалась раз в год, по великим праздникам. Сыны разъехались, остался Петька один, и тот женится-изменится, останется одна. Каково это, знаешь?
Старуха вздохнула. Она-то знала, что такое одиночество...