Сегодня понятие либерализма и демократии часто уравнивают – в основном противники последнего. Происходит это из-за торжества неолиберального постмодернистского культурного отряда мировых империалистов под главенством США. Для оппонирования СССР была разработана идеалистическая концепция «тоталитаризма», которая напрямую противопоставляется народовластию. После разрушения СССР разделение государств и обществ на «хорошие и плохие», то есть «демократические и тоталитарные» было закреплено и у нас, так как это положение присуще всем буржуазным странам. Даже в отечественных учебниках по обществознанию и политологии именно такой подход является главенствующим.
Воззвав к древнему термину, который большинством понимается положительно, – «демократия» – и противопоставив его против идеологического врага – советской системы, – США и их сателлиты фактически приватизировали себе это понятие. Ведь теперь представляется именно американско-европейский стиль правления и напрочь забывается, что демократия бывает разной. Сегодня, к примеру, господствует буржуазная демократия, в которой действительно значимый голос имеют только держатели крупных капиталов, ведь именно они спонсируют предвыборные программы политиков и формируют необходимое для их победы общественное мнение через СМИ и массовую культуру. В Древней Греции была демократия рабовладельческая, где право голоса имели только «граждане полиса», то есть порядка 30% от всех проживающих в городе-государстве. В СССР, на определённых этапах его развития, была развёрнута советская демократия, о которой мы писали отдельно.
В современных же реалиях демократия понимается только как либеральная, причём строго буржуазного толка. Однако ещё видный общественной деятель домарксистской эпохи России, Николай Гаврилович Чернышевский, в своей работе «Борьба партий во Франции при Людовике XVIII и Карле X» убедительно показывает несостоятельность таких взглядов. Более того, он прямо разоблачает потуги либералов на исключительное обладание правами на демократию, как на устройство общества, и проводит чёткую линию между ними и настоящими демократами:
«У либералов и демократов существенно различны коренные желания, основные побуждения. Демократы имеют в виду по возможности уничтожить преобладание высших классов над низшими в государственном устройстве, с одной стороны уменьшить силу и богатство высших сословий, с другой — дать более веса и благосостояния низшим сословиям. Каким путем изменить в этом смысле законы и поддержать новое устройство общества, для них почти все равно. Напротив того, либералы никак не согласятся предоставить перевес в обществе низшим сословиям, потому что эти сословия по своей необразованности и материальной скудности равнодушны к интересам, которые выше всего для либеральной партии, именно к праву свободной речи и конституционному устройству. Для демократа наша Сибирь, в которой простонародье пользуется благосостоянием, гораздо выше Англии, в которой большинство народа терпит сильную нужду. Демократ из всех политических учреждений непримиримо враждебен только одному — аристократии; либерал почти всегда находит, что только при известной степени аристократизма общество может достичь либерального устройства. Потому либералы обыкновенно питают к демократам смертельную неприязнь, говоря, что демократизм ведет к деспотизму и гибелен для свободы...
... Таким образом либералы почти всегда враждебны демократам и почти никогда не бывают радикалами. Они хотят политической свободы, но так как политическая свобода почти всегда страждет при сильных переворотах в гражданском обществе, то и самую свободу, высшую цель всех своих стремлений, они желают вводить постепенно, расширять понемногу, без всяких по возможности сотрясений. Необходимым условием политической свободы кажется им свобода печатного слова и существование парламентского правления; но так как свобода слова при нынешнем состоянии западноевропейских обществ становится обыкновенно средством для демократической, страстной и радикальной пропаганды, то свободу слова они желают держать в довольно тесных границах, чтобы она не обратилась против них самих. Парламентские прения также должны принять повсюду радикально-демократический характер, если парламент будет состоять из представителей нации в обширном смысле слова, потому либералы принуждены также ограничивать участие в парламенте теми классами народа, которым довольно хорошо или даже очень хорошо жить при нынешнем устройстве западноевропейских обществ...
... С теоретической стороны либерализм может казаться привлекательным для человека, избавленного счастливой судьбою от материальной нужды: свобода — вещь очень приятная. Но либерализм понимает свободу очень узким, чисто формальным образом. Она для него состоит в отвлеченном праве, в разрешении на бумаге, в отсутствии юридического запрещения. Он не хочет понять, что юридическое разрешение для человека имеет цену только тогда, когда у человека есть материальные средства пользоваться этим разрешением. Ни мне, ни вам, читатель, не запрещено обедать на золотом сервизе; к сожалению, ни у вас, ни у меня нет и, вероятно, никогда не будет средства для удовлетворения этой изящной идеи; потому я откровенно говорю, что нимало не дорожу своим правом иметь золотой сервиз и готов продать это право за один рубль серебром или даже дешевле. Точно таковы для народа все те права, о которых хлопочут либералы. Народ невежествен, и почти во всех странах большинство его безграмотно; не имея денег, чтобы получить образование, не имея денег, чтобы дать образование своим детям, каким образом станет он дорожить правом свободной речи? Нужда и невежество отнимают у народа всякую возможность понимать государственные дела и заниматься ими, — скажите, будет ли дорожить, может ли он пользоваться правом парламентских прений?».
Рекомендуем прочесть труд Чернышевского полностью, он небольшой и того стоит. Необходимо усложнять мышление и не принимать шаблонных картин, которые рисуются с подачи современных крупных капиталистов. Подлинное народовластие возможно лишь тогда, когда подавляющая часть народа действительно сможет включиться в процесс общественного управления. Большая часть народа – пролетарии, то есть люди, которые продают свой труд, потому как им больше нечего продавать. Внутри себя класс пролетариев делится, он не статичен – это ясное дело. Но общая картина именно такова, что подлинная демократия — это власть пролетариата, диктатура большинства трудящегося населения. Либералы не имеют ничего общего с демократией в настоящем смысле её слова, так как они выступают за свободу рынка и капитала, а не трудового народа.
Подписывайтесь на наш журнал, ставьте лайки, комментируйте, читайте другие наши материалы. А также можете связаться с нашей редакцией через Телеграм-бот - https://t.me/foton_editorial_bot
Для желающих поддержать нашу регулярную работу:
Сбербанк: 2202 2068 9573 4429