В Шереметьево пурга. Раннее утро.
Вылет задержали по метеоусловиям.
Я переживала, что опоздаю и подведу тех, к кому лечу.
Метель дерзко брала город в свой белый плен.
Я смотрела в панорамное окно аэропорта и грустила.
Думала: "Ну, Москва, ну, выпусти, пожалуйста".
Объявили посадку.
Взметнулась надежда, что успею.
Я наблюдала в иллюминатор, как мы крадучись, ползли к к взлётке.
Но там, прежде чем взлетели, мы ещё простояли 2 часа - метель не смогла перемолоть наши планы, но не хило откусила время.
В Мурманск я прилетела днем.
На часах - полдень, а ощущение, что поздний вечер.
Это потому что полярная ночь. Она тут длится со 2 декабря по 11 января. Всё это время тут будто вечереет даже утром.
По пути к месту выступления (ещё 2 часа пути) я скролила новости и прочла, что рейсы в аэропортах задержаны и отменены, и радовалась, что успела выбраться в последний момент.
Водитель мне попался весёлый.
Рассказывал интересные байки.
Например, что нельзя кормить медвежат на дороге, потому что медведь - жутко сильный зверь, неосознающий свою силу. У соседа он капот на машине порвал, сосед еле ноги унёс.
Я думаю, что даже если мы встретим медвежат на дороге, и я захочу их покормить, то мне просто нечем: у меня с собой только таблетки.
Я после операции пью всякие восстанавливающие препараты, и у меня таблетница размером с кукольный чемодан.
Но медвежатам вряд ли понравится её содержимое.
Мы едем по федеральной трассе. Метёт позёмка. Немножко страшно от её интенсивности.
- Не бойтесь, у меня полный бак бензина и лопата, - говорит мой неунывающий водитель.
Я догадалась, что у него есть план на случай, если нас заметёт.
Я буду греться в машине, а он - откапывать нас.
Но так нечестно.
- Если что, я тоже могу копать. Мои бабушка и дедушка были заядлыми садоводами, они научили меня управляться с лопатой, - докладываю я.
Водитель смеётся.
- Тут бывают такие метели, так снег спрессует, что это вам не грядку с редиской сажать.
А, да? Ладно. В случае метели буду прилежно сидеть в теплой машине и ждать, когда меня спасут.
- Не бойтесь, у меня с собой еда и термос, - говорит водитель.
А. Ну тогда я ваще расслабилась. А что унывать, если есть еда и термос?
Думаю о том, что совершенно не умею быть девочкой.
Вот той, что правда сидит в тепле и позволяет себя спасти.
Я из тех, кто будет выдирать лопату у спасателя, отправлять его греться, а сама - вгрызаться в лёд.
И это моя проблема.
Вот я - просто женщина, а когда рядом дети - я мама. То есть мама просыпается во мне, когда рядом ребёнок.
Чтобы рядом со мной мужчина был суперменом, мне надо быть принцесской в беде. А я чо?
Пока супермен раздуплится, да нарядится в свой костюм супергероя, я уже всё порешаю.
Вот пишу я это и думаю хмуро: "Ну, кому это интересно?"
И тут же отвечаю себе: "Ну, а вдруг кто-нибудь ни разу в Мурманске не был? Зимой. И ему интересно про полярную ночь... Или кто-то, как и я, не умеет быть хрупкой, а сверкает внутренним титаном? И ему полезненько будет узнать себя во мне".
Выступление. Объятья. Автографы.
И надо обратно ехать, а то по ночной дороге дольше.
Через четыре часа я в самолёте сижу.
Мы крадёмся на взлётку и ... не взлетаем. Стоим час, другой...
Командир говорит, что задержка из-за метеоусловий в Шереметьево.
Я смотрю в иллюминатор.
Думаю: "Москва, ну, пусти, пожалуйста"...
P.S. Долетела.