Начало здесь.
НОВОГОДНЯЯ ИСТОРИЯ
- Аника! Входи скорее! Боже, в каком виде этот ребёнок! Погоди... а мама знает? Как она тебя вообще отпустила?!
Дедушка, как всегда, говорил много, быстро, не дожидаясь ответов и не отрываясь от дел. Например, произнося эту фразу, он успел стряхнуть с Аники большую часть снега, втащить ее в дом (вместе с тележкой), размотать на ней шарф, растереть этим шарфом покрасневший нос девочки, расстегнуть на ней шубку.
- Мама знает... - едва успела вставить Аника, и тут же оглушительно чихнула: - Апчхи!
- Не врешь! - поднял вверх указательный палец дедушка. - Во время чихнула, а то бы я не поверил, да-да!
Аника пожала плечами. Чему там не верить? Она что, совсем глупая? Конечно, мама знает: она ей оставила записку, и всех дел. То, что почему-то не хочется говорить лично, обычно очень даже удобно бывает написать. Взрослые часто этим пользуются, а Аника же тоже уже большая. Ну, через два месяца будет.
Впрочем, не избежать бы Анике и других неприятных вопросов, но тут Тузик очень вовремя и очень звонко тявкнул:
- Гав!
И сразу отвлек внимание на себя. Аника обернулась, и... в общем, в пору было зареветь. Что она почти и сделала. Стояла, сопела, сдерживаясь изо всех сил, и смотрела на свою тележку. Вернее, на то, что раньше было красивой маленькой елкой. А теперь, лишившись половины веток, казалось нелепым зеленым веником. А игрушки... мешок с ними оказался открыт, и из него свисали остатки мишуры и дождика. Нет, какие-то шарики тоже остались, но как минимум половина успела выпасть по дороге, а то и побиться. Поняв это, Аника активно зашмыгала носом.
- Пузырек дать? - деловито уточнил дедушка.
Плакать тут же расхотелось. Неизвестно, какой плохой человек рассказал дедушке, что за пузырек девочкиных слезок в зоопарке дают целого пони, но лично Аника давно записала этого незнакомца в личные враги. Всем ведь известно: плакать необходимо! Особенно, если ты девочка. Ну, хотя бы иногда! А попробуйте плакать, если каждую вашу слезинку ловят пузырьком, и уговаривают «реветь шибче»? Сможете? Вот и Аника не могла.
- Я... хотела настоящую елку! Живую... - со вздохом призналась она. - А теперь ничего не выйдет. И... это же был подарок тебе. Меня, может, в последний разок и отпустили-то... - слезы опять заскреблись в горле. А, может, не слезы. Может, это была простуда: во всяком случае, Аника закашлялась.
- Ну, это мы еще посмотрим... в последний там, не в последний, - хмыкнул дедушка, освобождая любимую внучку от шубы, шапки и валенок. - Елку нарядим эту, не переживай. Не так все и страшно, я ее сейчас расправлю. А ты давай-ка влезай в мои теплые носки, и садись поближе к камину. Сейчас я тебе горячего молока с печеньками принесу, отогреешься - там и поговорим. Ага?
- Ага!
Ну а что еще можно ответить на такой прекрасный план?
Уже из кресла Аника нерешительно позвала:
- Деда... а щенка Тузиком звать. И он тоже - тебе.
- Вот уж... всю жизнь мечтал! - отзвался из кухни дедушка. И Аника возгордилась собой: все же подарить кому-то что-то, о чем тот мечтал всю жизнь - это большая удача! Правда же?
Вернулся дедушка, правда, не с печеньками. И даже не с чаем. А с исходящим паром тазиком, от которого пахло горчицей и еловой хвоей. Собственно, именно распаренные еловые веточки и устилали дно этого самого тазика, за что Аника очень не любила эту процедуру. Согласитесь, сидеть, сунув ноги в ужжжасно горячую воду - само по себе то еще удовольствие. А уж если твои ступни стоят на колюче-щекотучих ветках... Но спорить с дедушкой было бесполезно. Он был еще упрямей Аники. Конечно! Она ведь вся в него - это вам любой скажет. Но он свое упрямство 70 лет растил, а Аника - всего 7. И то - без двух месяцев, да. Так что пришлось смириться, смотать с себя уютный клетчатый плед, в который дедушка завернул ее еще в коридоре, переодеть очень мягкую и теплую фланеливую ночнушку, и (была не была!) - сунуть ноги в тазик.
После чего глаза Аники стали совершенно круглыми, и она загудела, как маленький паровоз:
- Уууууууууу!!!!
А потом еще добавила:
- Йййййййййй.....
А что, кроме «Уууууйййй!» можно сказать, когда опускаешь ноги в горяченную воду, да на колючие ветки? От избытка эмоций Аника даже начала подпрыгивать на кресле. Дедушка рассмеялся, и нажал ей на нос, как на кнопку:
- Рассказывай давай все, герой... Да смотри не приври, все равно узнаю! Чайник второй раз я поставил, но пока он закипит - ты мне все и изложишь.
И он грозно сдвинул мохнатые брови. Впрочем, лицо у дедушки было таким круглым, добрым и домашним, что в его суровость не верил даже Тузик, увидевший этого большого человека в первый раз. Собаки людей чуют, а дедушка был, верно, очень хорошим. Потому что Тузик от него буквально не отходил, забыв даже про Анику.
Однако, сама Аника знала: говорить придется. И говорить всю правду. А это было похуже горячего елово-веткового тазика. Она вздохнула, перестала прыгать, и набрала побольше воздуха. А потом начала говорить. Так, словно выдыхала, выпускала из себя все плохое. Хотя... почему «словно»? Так оно и было. Она рассказывала про маму, ставшую слишком красивой, слишком яркой, слишком громкой и какой-то чужой, про дядю Валеру - слишком правильного и ненастоящего, про то, что ей запретили ездить сюда, в лесничество, про Тузика, которого она отбила у мальчишек на улице, про папу... Про свои слезы о папе, верней. Ночные слезы, после таких настоящих, и таких обманчивых снов. Она рассказывала, и ощущала, как распускается что-то внутри. Словно раньше там был завязан тугой и шершавый узел - подпирал под горло, мешал дышать. И вот теперь вдруг ослаб. А потом и совсем исчез, развязался. И Анька снова вздохнула - длинно, с переливами. Словно всхлипнула. Тузик тут же подскочил лизать ей щеки и утешать. Она обняла его, прижала щеку к теплой собачей шерсти. От Тузика сладко пахло молоком. И это было так здорово, что она тихонько засмеялась.
Пока Аника рассказывала все эти не простые вещи, она смотрела себе под ноги. Верней, в тазик. Бултыхала в нем ногами, раздвигая розовыми ступнями колючие ветки, и смотрела на них. Воображала их водорослями. Это ни чуть не мешало рассказывать - Аника умела воображать в любой ситуации. Это ж - как дышать. Люди всегда дышат, чтобы ни делали. А Аника еще и всегда воображала.
А теперь, выдохнув все свои горькие слова, и снова набрав в грудь воздуха (с запахом хвои и горчицы!) Аника посмотрела, наконец, вверх. На дедушку. И сразу про все забыла, округлив от удивления губы.
Дело в том, что дедушка не просто слушал ее все это время. Он успел спасти елочку! Расправил обтрепанные ветром ветки, поставил горошечек с маленьким деревцем на камин, и даже украсил елку игрушками и мишурой.
Вот как это получается? В самой елке же никакого волшебства нет. И в игрушках его нет, когда они сами по себе. И крошечные разноцветные лампочки сами по себе очень красивые, но совершенно не волшебные. А соедините это все, добавьте немного дождика и мишуры, и... вот оно, волшебство! Самое настоящее, можно даже потрогать.
В комнате сразу поселилась сказка. Ажурные тени от веток поселились на потолке, шевелились там, жили своей жизнью. Игрушки, которых было совсем немного на тонких еще веточках таинственно поблескивали, покачиваясь. На ниточках дождика то здесь, то там вспыхивали цветные искорки (вот интересно, а почему они - цветные, если сам дождик серебристый?). И Аника смотрела на все это, раскрыв рот и забыв дышать.
Очарование момента разбил громкий, как паровозный гудок, свисток чайника. Дедушка метнулся на кухню, Тузик с веселым тявканьем бросился за ним. А Аника поскорее вытащила ноги из тазика, растерла их полотенцем, и снова завернулась в любимый плед. Уф... хорошо! Теперь никакая простуда не страшна, точно! А из «лечения» остался только чай с малиной и медом. Ха! Кто бы от такого лечения отказался, в своем-то уме?
Ну а потом все было просто здорово. Потому что дедушка вернулся с кухни не просто так. Он притащил две большущие кружки чая (для них с Аникой), плошку каши с молоком (для Тузика) и целое блюдо замечательных пряничных человечков (для всех).
Про пряники стоит сказать отдельно. Дело в том, что их рецепт тоже немного отдавал волшебством. Во всяком случае, его, кроме дедушки, никто не знал. Как так, спросите вы? Это же просто пряники, чего там знать-то? И это будет означать, что ничего-то вы в пряниках и не понимаете!
Вот смотрите. Есть Тульские пряники, ну ужасно просто знаменитые. Есть Калужские - о них уже мало кто знает. И почти никто не слышал о Вяземских пряниках, а они тоже - есть. А еще - Воронежские. А еще... В общем, наверняка и в разных других городах есть свои пряники. Попробуйте их - и вы поймете, что все они очень разные. Каждый имеет свой вкус.
Вот и пряники дедушки Аники имели свой. Это был вкус меда, малины и чего-то еще - горьковатого и неуловимого. Такие пряники никто не умел печь. Потому что дедушке рецепт передал его дед, Аникин прадедушка. А ему - его дед. И Аника когда-нибудь получит этот рецепт, братика-то у нее нет. А потом тоже передаст кому-то. Но только одному и только из своих внуков. Вот как!
Вы думали, в наше время так уже не бывает, и такое осталось только в сказках? Аника тоже так думала. И ошиблась, как и вы. Бывает! В нашем самом обычном мире вообще очень много совершенно необычных и сказочных вещей. Не все о них просто знают. Так-то.
(Продолжение следует)