Мы виделись всего один раз – на собственной свадьбе, которая не должна была состояться. Я сбежала, чтобы найти способ избавиться от штампа в паспорте. А нашла новую работу - няней для одной несносной малышки. Я надеялась скрыться в чужом доме, но угодила прямо к своему законному мужу. Босс даже не узнал меня и все еще ищет сбежавшую жену.
- Там сядьте, - пальцем тычу. – Подальше от меня, - по глупости уточняю, отчего Альберт хмурится. Из-за нервного тремора моя фраза звучит как приказ. И, конечно же, такое поведение удивляет и возмущает хозяина.
- Это мой дом, и я сижу, где хочу, - со сталью чеканит в ответ.
- Как скажете, - поднимаюсь, чтобы самой переместиться. Или вовсе покинуть кухню, опять голодной. С тоской бросаю прощальный взгляд на манящие сырники, покрытые румяной корочкой. Собрав волю в кулак, намереваюсь уйти.
Но тяжелая рука ложится на мое плечо и припечатывает меня обратно к стулу. Следом Альберт встает и, все-таки вняв моей просьбе, размещается напротив. Нас разделяет обеденный стол, однако даже на расстоянии Тумановская энергетика бьет меня мощными волнами.
Сбежавшая жена босса. Развода не будет!
Как едой наслаждаться в таких условиях? Если чувствуешь себя приговоренной к казни, а перед тобой – последний ужин. Вроде бы и хочется съесть его как можно скорее и насытиться, а с другой стороны – лучше отсрочить момент смерти.
- Сама приготовила? - Альберт протягивает руку к тарелке и, после того как я киваю, берет сырник.
Кусает неуверенно, будто отравиться боится, а потом съедает его целиком. Проглатывает, не пережевывая. Как питон свою жертву. Вот и меня так же заглотит, не поморщится.
- Неплохо, - бесстрастно дает оценку.
Неплохо?
Погружаю в рот кусочек, на этот раз аккуратнее. Пробую. Зернистость творога, запах ванили, сладость сгущенки и кислинка клюквы…
Вкусно же!
Или я от голода преувеличиваю свои кулинарные способности? Да нет! Подруге нравилось всегда, как я готовлю. Бывшему жениху, кажется, тоже. Хотя… он чаще в кафе меня водил. Божечки! А не потому ли, что не хотел лишний раз стряпню мою пробовать и при этом обидеть боялся правдой?
- Невкусно? – все-таки вырывается у меня. Не могу подавить предательские нотки обиды. – Мне больше достанется, - двигаю тарелку к себе.
Я посреди ночи готовлю вместо того чтобы спать, стараюсь, а ему «неплохо». Бессердечный, холодный и грубый муж. Еда ему моя не нравится! Значит, и путь к сердцу, который через желудок, тоже закрыт. Не больно надо! К счастью, брак наш ненастоящий.
- Притормози. Растолстеешь, замуж никто не возьмет, - смеется он и мои руки накрывает своими широкими ладонями, заставляя меня ослабить хватку на тарелке.
- Нет уж, мне одного раза хватит. Больше не хочу, - фыркаю я и высвобождаюсь.
Аналогия с «последним ужином» становится еще более реалистичной.
- Ты замужем была? – окидывает муж всю меня оценивающим взглядом, мрачнеет.
Альберт берет еще сырник и расслабленно откидывается на спинку стула. Но его рука так и зависает в воздухе, когда он понимает смысл моей фразы. Осознаю и я, что натворила. Почти проговорилась! Альберт же не знает, что это я его жена, которая сбежала из ЗАГСа и которую он отчаянно ищет!
А я... В первый же день сама себя рассекретила!
