Когда Дайне и отца увозили, никто не потрудился прикрыть дверь и она осталась распахнутой. Сейчас она висела на одной петле, и было такое ощущение, что все эти годы она болталась в открытом состоянии свободно и совсем расшаталась. Дайне уже жалела, что пришла сюда. Оказалось, что это не так легко, как ей казалось. Она невольно шмыгнула носом, вытерла слезы и ее спутники это заметили.
- Если хочешь, мы подождем снаружи, - сказал Дарнел и Дайне посмотрела на него с благодарностью. Действительно, так будет лучше.
Лайонс с Дарнелом присели на источенное термитами крыльцо, остальные остались стоять на ногах. Дайне открыла дверь и вошла в хижину. С первого взгляда она показалась ей царством паутины, растений и плесени. Все заросло цветами, некоторыми видами лиан и даже тонкими побегами деревьев, нахально пробившихся сквозь пол. Красные муравьи, ее почти полностью побежденные когда-то враги, в ее отсутствие захватили всю территорию и пировали на ней вместе с термитами. Кругом висела живописная паутина и в центре каждого кружева сидели огромные пауки, растопырив свои длинные тонкие лапы, чутко прислушиваясь к малейшему колебанию своей сети-ловушки. Из-под ног у Дайне со скрежещущим писком бросилась крыса, а под потолком недовольно возились птенцы маленькой серой птички лори. Растительный и животный мир почти полностью захватил власть над хижиной, но еще не восторжествовал окончательно. Еще стоял на подточенных ножках широкий обеденный стол, который отец сколотил когда-то сам, два табурета вокруг него, висела на стене полка с книгами. «Анна Каренина», «Война и мир», еще какие-то. Теперь понять, что это были за книги, стало невозможно – от влажности бумага расползлась в кашу. Гамак, в котором отец спал ночами, давно сгнил, а вот куча тряпок на полу, служивших постелью для Дайне во время ее визитов, осталась более менее целой. Правда, это оказалось обманчивым впечатлением – стоило ей поворошить ногой кучу простынь, как оттуда с шуршанием бросились полчища кукарачей, огромных тараканов. Дайне не испугалась, но вдруг расплакалась, сама не понимая, почему. Вытирая слезы, она думала о том, что отец мечтал сделать из нее воспитанную барышню, но так и не смог приучить ее спать на кровати, а не на полу или на дереве.
Оглядываясь по сторонам, Дайне начала думать о том, где может быть архив отца и как он может выглядеть. Ей ничего не приходило в голову. Она еще раз прошлась по полутемной хижине, пронизанной то тут, то там ослепительными солнечными лучами, разогнала пауков, перевернула нечаянно гору посуды, стоящей на подоконнике, но так и не приблизилась к разгадке. Огляделась еще раз. На полке с остатками книг она заметила что-то еще. Подойдя поближе, Дайне поняла, что это было.
У отца был альбом с фотографиями. Большинство из них были сделаны еще до ее эры, в Нью-Йорке, на Багамах и еще каких-то местах, но были и другие – те, что он сделал здесь, в этой деревушке. Альбом стоял на полке с книгами, герметично запакованный в водонепроницаемую пленку. Так отец надеялся уберечь фотографии от всепроникающей влажности.
Дайне взяла толстый альбом, похожий на старинный фолиант. От ее прикосновения полка, на которой он стоял, рухнула вниз. Тут же приоткрылась дверь и Лайонс с Дарнелом, отталкивая друг друга, просунули в хижину лица.
- Прости, - сказал Дарнел нервно. – Мы услышали шум. Все в порядке?
- Входите, - велела Дайне американцам и те вошли почти бегом, с огромным любопытством оглядывая убранство хижины. Взгляды их обежали всю скудную обстановку слева направо и остановились на Дайне.
- Как дела? – спросил Лайонс. – Нашла что-нибудь?
- Почти, - ответила Дайне. – Разгадка в этом альбоме, вернее в фотографиях. Давайте смотреть.
Говоря это, Дайне бессовестно сочиняла. Она понятия не имела, где отец мог прятать архив. Но Дарнел и Лайонс так надеялись на нее, что ей было неловко признаться в том, что в голове у нее не было ни одной светлой мысли.
Они присели на корточки, потому что сесть на сгнившие табуреты все равно было нельзя, и Дайне сняла пленку с альбома. Как ни странно, он почти не пострадал от влажности, лишь с одной стороны голубоватым узором расцвела плесень. Но фотографии оставались достаточно четкими.
Вот отец стоит на фоне статуи Свободы – фотография, которую делает каждый прибывший в Нью-Йорк турист или эмигрант. Дальше шли различные виды отца на фоне достопримечательностей Нью-Йорка. Несколько фотографий из баров, где отец – веселый, цветущий, даже красивый – обнимает каких-то женщин, всегда разных. Потом несколько фотографий в офисе – по легенде отец был сотрудником Генерального консульства Российской Федерации в Нью-Йорке.
Дайне перелистнула половину альбома и добралась до тех фотографий, которые отец сделал уже в Колумбии. Вот пальма, на пальме среди листьев голая девочка, держащая в зубах мертвую змею. Вид дикий. Отец сфотографировал Дайне снизу, в тот первый раз, когда она пришла к нему из джунглей.
На второй, более ранней фотографии, отец обнимает маму. Это еще до рождения Дайне. На отце штаны цвета хаки, за плечами ружье, живущее теперь у Рамона. Мама в белой ночной рубахе, талия перетянута поясом, сплетенным из коры. На поясе мачете, за плечами колчан со стрелами. Отец так и не смог заставить маму носить одежду и добился лишь того, что она надевала ночную рубаху, выходя из хижины на улицу, чтобы не шокировать соседей. Рубаха не сковывала движений, поэтому мама мирилась с ней. К тому же за ткань цеплялось множество насекомых. Стоило пройтись в ней по сельве пару шагов и обед готов. Можно было найти удобную ветку дерева, сидеть на ней и не торопясь лакомиться слизнями, пиявками, клещами, гусеницами, личинками.
На третьей фотографии тоже мама, уже в одной набедренной повязке, держит за хвост убитого самца ягуара размером больше ее самой. В руке мачете. На лице радость. Зубы оскалены. Ягуар был людоедом и две недели терроризировал деревню. На его счету был один охотник и двое маленьких детей, на которых хищник напал прямо посреди улицы. Все мужчины, включая отца, охотились за ним, но безуспешно, так как ягуар был старым и очень хитрым. Маме хватило получаса, чтобы выследить его по запаху и двух секунд, чтобы убить его отравленной стрелой. Шкура ягуара долго висела потом на стене хижины, пока отец не выменял на нее у Сантьяго коробку кубинских сигар.
На этом альбом заканчивался. Американцы выжидающе посмотрели на Дайне.
- Я пока не знаю, - сказала она. – Давайте думать. Наверное, на этих фотографиях есть что-то.
Они стали внимательно осматривать каждую карточку, переворачивая их и так и этак.
- Что-то общее, - бормотал Дарнел в ажитации. – У них у всех должно быть что-то общее.
- Одна общая деталь, - вторил ему Лайонс. – Они все разные, но что-то должно быть…
Прошло пятнадцать минут. У Дайне уже заболели глаза от такого внимательного разглядывания, но Лайонс с Дарнелом не знали усталости. Повертев карточки, просмотрев их на свет и попробовав на зуб, они решили зайти с другой стороны.
- Фред, бери ручку и пиши, - сказал Дарнел. – Я буду говорить тебе все то, что есть на фотографиях, а ты записывай. Потом сверим записи и найдем то, что есть общего между ними.
Идей была хорошей. Лайонс достал золотой «Паркер», уцелевший после всех передряг и начал записывать на обратной стороне одной из фотографий.
- Женщина, в рубахе, в руке мачете, за спиной колчан, в другой руке ягуар, на шее медальон. Стоит на фоне кустов с красными цветами, в углу фотографии чей-то ботинок. Теперь вторая карточка: девочка, на дереве, в зубах змея, на шее медальон….
- Стоп!!! – закричал Лайонс так пронзительно, что Дайне подпрыгнула на месте и на секунду чуть расплескала живущую в ней энергию. Хижину качнуло, но она не рухнула, к счастью.
- Медальон! – продолжал орать Лайонс, тыча пальцем в фотографии. – Смотри, Алекс! На каждой фотографии есть этот медальон! На девочке! И на женщине!
Дарнел трясущейся рукой перебрал фотографии и убедился что напарник прав. Потом они оба посмотрели на Дайне. Вернее, на ее грудь, где висел подаренный ей мамой амулет для защиты от бога вечного сна.
- Не может быть, - прошептал Дарнел. – Все это время архив был у нее?
Дайне была удивлена не меньше их. Сняла амулет с шеи. Он был сделан из кости обезьяны, очень прочной. На нем были вырезаны символы, смысла которых не понимал ни один чуа, но все знали, что они отпугивают бога вечного сна. В амулете не было отверстий и это означало, что придется разломить его, чтобы узнать, есть ли там что-то внутри.
- Дай, - попросил Лайонс, вытягивая руку.
- Я сама, - ответила Дайне. Огляделась и заметила в углу камень. Взяла его, положила амулет на более или менее целую доску, оставшуюся после падения полки, и несколько раз ударила по амулету. После третьего удара он распался на две части.
Кость оказалась полой изнутри. Дайне подобрала и внимательно осмотрела обе половинки. Потом передала их американцам, чтобы и те убедились в том, что в амулете ничего нет.
- Черт, - пробормотал Дарнел и ударил себя кулаком по ляжке. – Хоть бы что-нибудь было просто.
- Просто давайте думать дальше, - сказала Дайне.
- Давайте, - согласился Лайонс и после этого наступила тишина.
Дайне постояла немного, посмотрела на стены, на потолок, на американцев. Они следили за ней и внимательно осматривали то же, что и она. Вид у них был, как у потерянных собак в поиске хозяина. Дайне вопросительно подняла брови, подбадривая их сказать хоть что-то.
- Когда твоего отца нашли, дом наверняка обыскали, - задумчиво протянул наконец Дарнел. – Архив не нашли. Более того, на допросах твой отец упорно отрицал существование архива. Говорил, что уничтожил его, хотя ему предлагали почти полное помилование, если он выдаст все свои контакты.
- Он был, - подхватил Лайонс, - весьма практичным человеком. Почему он не сделал этого? Либо он и правда успел уничтожить архив, во что лично я не верю, потому что архив был его страховкой как раз на такой случай, либо...
- Либо у него были очень веские причины не выдавать архива, - сказал Дарнел и оба американца посмотрели на Дайне странным взглядом.
- Но я и правда.... – начала было Дайне и вдруг вспомнила.
В день, когда отец купил ей белое платье, в день, когда его и ее забрали в Москву, он подарил ей серебряный доллар. Тот, что она сняла тогда с шеи, чтобы рассмотреть, но так и не успела.
Ни рассмотреть, ни надеть обратно.
Дайне повернулась и выскочила из хижины. Оба американца бросились за ней. Дайне упала на колени возле бревна, на котором тогда сидела и принялась ощупывать землю руками.
Два года. За это время прошло много дождей, выросло много травы. Доллар мог найти кто угодно. Любой из соседей мог свободно ходить здесь.
Доллара нигде не было.
Следующая глава здесь