"Босс. Я не отдам тебе дочь". Глава 38
Маша по дороге рассказывает, что работает в доме Белорецких работает уже пять лет, устроилась туда после колледжа. Сначала хотела поступить в университет, но не нашла денег, а родители у неё люди небогатые. Пришлось идти работать. Но не по специальности, хотя у неё диплом бухгалтера. Без опыта никуда с ним не брали. Устроилась в ресторан официанткой, и там однажды познакомилась с Белорецким.
Тот заметил симпатичную молодую особу, стал приходить почти каждый день. Раньше только изредка, и всегда в обеденный перерыв. Теперь даже начал даже завтракать в ресторане. Управляющий сразу смекнул, отчего такая любовь к заведению у миллионера проснулась. Сделал Машу «прикрепленной» к VIP-клиенту. Чтобы только она ему подавала блюда.
– Я сразу поняла, что он женат. Хотя приходил всегда один, – рассказывает горничная, пока едем. – Кольцо большое обручальное, с бриллиантами. Такие люди если женятся, то потом не разводятся – слишком накладное дело. Так и живут, даже если кто-то есть на стороне. Ну, а Эдуард Валентинович мне довольно быстро предложил стать его любовницей.
– Что, так и сказал?
– Да, – улыбается Маша. – Довольно искренний человек. Сказал, что я не буду ни в чем нуждаться, если соглашусь быть с ним.
– И как?
– Не обманул. Купил мне квартиру трехкомнатную, сделал там ремонт, обставил мебелью и бытовой техникой. Потом оформил дарственную. Сказал: «Если расстанемся, то ты будешь обеспечена жильем». Мы встречались у меня, а однажды я поняла, что беременна. Сказала Эдуарду и боялась, что порвет со мной. А он очень обрадовался. Сказал, его жена бесплодна, но они давно вместе, и ещё между ними поделен бизнес, так что не вариант разводиться. Но будет помогать, оплатить роды и всё остальное.
Я глубоко вздыхаю. Ах, если бы Аристов в своё время поступил так же! Ведь я даже не требовала от него участвовать в жизни моей малышки! Но он, пока встречались, неоднократно давал понять: дети у него могут быть только законные, а бастарды ему не нужны. Да, Маше повезло в этом куда больше меня.
– Я родила, а потом сказала, что мне надо вернуться на работу. Не могу же дома сидеть – скучно, когда только быт и ребенок постоянно.
– Прекрасно понимаю, – киваю на эти слова.
– Тогда Белорецкий предложил, чтобы я перешла к ним, став горничной.
– Ты согласилась?
– Не сразу, но он умеет быть очень убедительным, – отвечает Маша. – И потом, я ведь с ним не ради денег или квартиры. Влюбилась. Вы мне, наверное…
– Мы договорились на «ты».
– Верно, прости. Не поверишь, но я в него влюбилась без памяти. Он добрый, заботливый, умный и интеллигентный. С хорошим чувством юмора. Ну и в остальном...
– Можешь детали не рассказывать, верю.
– Да, – хихикает Маша, прикрыв рот ладошкой, – извини, увлеклась. В общем, я стала работать у Белорецких, это оказалось несложно, ну а потом…
– А ты не боялась, что жена Белорецкого вас застукает?
– Конечно. Но Эдуард сразу пояснил: на работе между нами будут только деловые отношения. Вот здесь, в городе, у меня дома, совсем другое.
– А малыша ты с кем оставляешь, когда уезжаешь?
– Родителям отвожу. Они недалеко живут, через пару кварталов.
– И они знают, от кого ребенок?
– Нет, – улыбается Маша. – Я им сказала, что у меня случился служебный роман, потому пришлось уволиться из ресторана. Поверили, конечно. Они не могут представить, будто я могу иметь отношения с таким человеком, как Белорецкий. Слишком крутой уровень для их понимания, они же у меня люди простые.
– Да, круто. То есть ни Галина Марковна, ни Светлана не знают о ваших с Белорецким отношениях?
Горничная отрицательно мотает головой.
– Ты смелая девушка. Очень, – заявляю ей. – Ведь уже знаешь, что мы со Светой родные сёстры. И все-таки рассказала мне, не побоялась.
– Во-первых, потому что мне захотелось тебе помочь с поисками дочки. Я как представлю, что с моим Егорушкой может такое произойти, аж леденею от страха. Во-вторых, Белорецкие, они ведь Светлане не родные.
– Подожди, откуда ты всё это знаешь? Неужели Эдуард Валентинович…
– Да, он мне всё рассказал. Я же говорю: человек открытый, искренний. И потом, он очень любит меня. Может, из-за Егорушки прежде всего, но мне всё равно приятно, – отвечает Маша.
– Не страшно тебе? Едем ночью, далеко, следить за похитителями.
– Конечно, страшно, – говорит горничная. – Но мне правда хочется помочь. А Света твоя, кажется, увлеклась своим молодым человеком.
– Заметила, да?
– Ещё бы! Там страсть такая, от одного взгляда на них обжечься можно, – смеется моя попутчица.
Мне становится весело. Да, у сестрицы совсем разум помутился. Вот что значит долгое время была одна, а у самой гормоны бунтуют. «Я бы тоже не прочь завести с кем-нибудь отношения», – думаю немного с завистью, но тут же становится очень стыдно. У меня ребенка украли, а мне глупые мысли в голову лезут! Тут же понимаю, что это всё неутоленное желание простого женского счастья, которого я лишена уже многие годы.
Да и было ли оно у меня, настоящее? Редкие встречи с боссом, потом беременность и расставание. Вот и вся история личной жизни. Ну, а теперь мне вообще ни до кого. Только бы Катюшу вернуть! Только бы с моей лапочкой всё было хорошо!
***
Приезжаем в ночной Клиновск. Здесь стоит гробовая тишина, разве по окраинам где-то лают собаки, да изредка проедет одинокая машина. Фонарей там, где живет Иван Кузьмин, почти нет, улица утопает в полумраке. Только серп луны помогает что-то рассмотреть. Останавливаю машину метров за двести, поскольку слишком приметная. Дальше идём с Машей вдвоем, стараясь двигаться бесшумно. Специально даже спортивную обувь надели, джинсы и худи с капюшонами, чтобы издалека быть похожими на парней.
Вот и дом Кузьмина. Обходим его с тыльной стороны, там есть пожарный проезд. Я заприметила его ещё днем. Тут и забор оказывается не такой монолитный, пониже, и ещё темнее. Бросаю на участок комок земли. Если внутри есть собака, среагирует. Потом кидаю снова, ничего не происходит.
– Мне надо перебраться через забор, – шепчу Маше. – Если что, сразу звони Николаю. Номер я тебе скинула.
Горничная кивает. Помогает мне подтянуться, и вот я уже сползаю с противоположной стороны. Сердце сейчас выскочит из груди, пот заливает глаза. Снимаю капюшон, дышать трудно. Страшно так, что ноги трясутся. Внимательно глядя, куда ступаю, чтобы на напороться, шагаю к дому. Он одноэтажный с этой стороны два окна рядом и одно чуть поодаль. В первом виден яркий свет, в других едва заметен. «Наверное, там спальня», – думаю и крадусь к ним.
Хорошо, дом не стоит на высоком цоколе, а на небольшой подставке из кирпичей. Потому можно заглянуть в окно. Что и делаю, сдерживая дыхание, иначе мне кажется, что я становлюсь шумнее тепловоза. За черным пыльным стеклом вижу телевизор, рядом шкаф, кресло. Мебель старая, советская ещё. Ковер на полу и стене. Никого нет.
Смещаюсь влево. И стоит мне чуть высунуть голову, как тут же прячусь: внутри кто-то есть. Лежит на диване, на боку, лицо обращено к окну. Может заметить. Но если не увижу, не пойму, кто это. Потихоньку выглядываю. С трудом различаю Ивана Кузьмина. Да, это он, причем спит в одежде. На табуретке рядом пустая бутылка водки, граненый стакан, тарелка с объедками. Ну понятно. Нажрался и вырубился. Значит, в этой комнате он один, и спальня в другом помещении.
Придётся снова обходить дом, чтобы рассмотреть. Как же страшно! Ведь если меня заметят, то могут и убить. «Да, наверняка так и сделают, речь идет об очень больших деньгах», – рассуждает барышня в моей голове. Но тут вступает и казачка: «Перестань трястись! Не будь бабой, иди и смотри!» Приходится её слушаться.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...