- Что она творит, ты понимаешь? Я - так перестал уже понимать...
Рина зябко поежилась.
Нойз снял с себя подобие куртки, укутал её, легко погладил по голове.
Но Рина как будто не заметила этот жест. Смотрела на дождь и странные зелёные всполохи вдали, отрешившись от того, что здесь.
- Она не творит - она разрушает, - наконец сказала тихо.
Нойз любил ее голос. И Рина привыкла не слать ему мысли, а говорить вслух, как если бы была человеком. Для него.
Небо расколола молния. Красиво и жутко было наблюдать, как алое становится зелёным, остывает из раскаленного в мороз.
- Я иногда её прямо ненавижу, - Рине приходилось кричать, перекрикивать раскаты грома, -
Может мы бы ещё пожили. Если бы не она! Нет! Надо было обязательно нас тащить к себе в эфир!
И до этого, в детстве, надо было позарез при себе оставить.
Может, в Энджое нам было бы лучше?
Снова нет! Куда там! Энджой она ненавидела!
А папа ненавидел Чешир. Они убить друг друга были готовы из-за всего, но это прямо камень преткновения был!
В общем, она со всеми воевала. С папой, с миром. Я подросла - так со мной.
Ты здесь не увидишь логики.
Это стихия, чувства, эмоции. Апокалипсис - форэ́ва э нэ́ва*.
*forewer & never - ломаный англ.
Нойз тем временем совершал машущие движения руками наподобие семафора - возился с силовым полем. Но у него не получалось как следует - ветер прорывался и швырял дождь им под ноги.
Рина ходила туда-сюда по плато. Время от времени застывала, вглядывалась. Незримая за рыбной завесой, листала напряжённо реальность сразу со многих экранов. Искала что-то или кого-то. И не находила.
- Ты это серьезно, насчёт того, что ещё бы пожили? Смотрела вероятности? - Нойз сполз вниз и смешно месил перед собой руками и даже ногами, как будто пытался законопатить щель под огромными воротами чем-то невидимым.
- Не смотрела! Не хочу! - Рина толкнула воздух раскрытой ладонью и поле стало плотной завесой. Погасило шум и ветер беззвучно колотился теперь снаружи.
- О, молодец - обрадовался Нойз, - У меня с погодой не очень выходит, - смущённо добавил.
Подошел поближе, коснулся солнечным плечом, привлек к себе, - Люблю, когда ты такая.
- Злая? - Рина всё ещё хмурилась, но в ней уже оживало сияние радости.
- Не злая - такая... "Хочу - не хочу", обижаешься. Как школьница. Как человек. Скучаю.
- Ну что ты! Нашел по чему скучать. Лол! - рассмеялась светом.
Их свет проник друг в друга. И они купались в счастье общих лучей.
Пока снова не тряханул громовый разряд.
- Мы наверное зря здесь торчим. - спохватилась Рина.
Надо ее как-то пытаться остановить.
Мы вот ведём эфиры, спасаем людей.
А она что делает?
Малышей везут в Энджой, а она его топит.
- Она наверное подумала, ты хочешь спасти рыбу.
- Могла бы спросить.
Она избегает меня, ты знаешь?
И нет, ей плевать на рыбу.
Хотя рыбе конечно лучше от ее деятельности, но нет!
Она топит Энджой!
Последнее, что я от нее слышала: они будут тонуть как крысы! Медленно! Карабкаться, надеяться, много, много раз, как она, как мы. И снова тонуть!
И столько ненависти!
Она и человеком была не в себе.
А сейчас... Совсем без берегов.
Я прямо с ужасом жду, что она ещё устроит.
Может ты с ней поговоришь?
Или всё же я. Кого она послушает? Никого.
Это всё равно, что заклинать ураган.
Почему у нее гораздо больше сила, чем у тебя, у меня? У всех нас?! От чего это зависит?
- Наверное от количества перенесенной душевной и физической боли. От пассионарности.
- Значит уменьшить не удастся?
- Не думаю. Это же прошлый опыт, как ты его изменишь? Эффект бабочки. Только договариваться.