Я всё мечтаю наткнуться где-нибудь на анализ живописного произведения, в котором изображаемая натура подверглась безусловно умеющим рисовать художником ужасному корёжению. Ну и, хорошо б, чтоб из анализа был выведен синтез, ЗАЧЕМ ТАК понадобилось. При мотивированном ответе ведь получался б вывод, что автор, на произведение которого смотреть противно, если непосредственно подойти, большой молодец, раз смог заставить столько конкретных корёжений «говорить» у него одно и то же.
И я был в восторге, наткнувшись на единомечтателя об этом с гремящим именем Адорно:
«…и там, где искусство восстает против своей нейтрализации, сводящей его до уровня созерцания, и настаивает на крайних формах выражения дисгармонии и диссонансов, эти моменты являются для него одновременно моментами единства; без единства они не могли бы создавать и диссонансы» (http://filosof.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000605/st012.shtml).
А при чём здесь Вещилов, спросите, обеспечивающий красяво?
Я попробую ответить, если мне удастся перевести с языка, каким пишет Адорно, на обычный разговорный язык. (Запросто может не удаться, ибо я могу понять {то, что я в сию секунду ещё не понимаю} и обрадоваться, что понял, и подумать, что это и моему читателю так же понятно, как и мне вдруг стало понятно. Тогда как на самом деле не так: читателю ещё не понятно. А я пошёл дальше.)
Разобраться надо со словом «нейтрализации».
Я сперва напишу, как его понял я, а потом процитирую Адорно, чтоб вы, читатель, согласились или нет.
Я исхожу из того, что наткнулся на некое чудо: Алорно мне представился единомышленником. А что думаю я?
Я думаю, что искусство при своём рождении (синхронном с появлении человечества, и об этом ищите, скажем, поиском слова «Поршнев» в поиске по моему собственному сайту) было синкретичным: 1) прикладным (ожерелье из бус вводило в ступор шерстистого внушателя и бесшёрстной мутантке можно было не отдать ребёнка на съедение стаду), 2) неприкладным (выражало: «МЫ – люди!», - т.е. не обязательно реагирующие непосредственно на стимул { А) отдать ребёнка, т.к. как не отдать стаду и Б) не отдать, т.к. как же это?}, а могущие реагировать и не на стимул {на что-то в себе, это потом назвали второй сигнальной системой}), 3) выражающим радость жизни (созерцание {плохое не станешь созерцать}).
Первые два стали историчными и уважаемыми. А третье, присутствуя в первых двух, само по себе не ценится. А если кто из художников только им и займётся, то его тихо презирают остальные художники. Красяво, мол. Себя же они ценят за эстетическую ценность своих произведений. Она в том, что является органической целостностью. Целое – определяет детали. – Адорно написал так:
«…целое, в сколь бы малой степени ни предопределяло оно характер деталей».
Чем больше талант, тем в большей степени предопределяет. На большее число деталей распространяется.
Адорно добавляет:
«В этом истина традиционного понятия гармонии».
Образно говоря: в каждой капле есть вкус моря. (Это не тот смыл слова «гармония», в каком оно используется в формуле идеостиля Высокого Возрождения: гармония низкого и высокого.)
Так вот Адорно считает, что есть художники, которые против этой гармонии. Одни – те, кто корёжит натуроподобие. Другие – те, кто работает только на красяво. Он последним дал имя: «чисто развлекательных, «кулинарных» моментов». Ешё – имя: «нейтрализации, сводящей до уровня созерцания».
Так вот, смеясь на теми и другими, Адорно замечает, что и они не избегают «единства».
Вся цитата такая (только не прекращайте чтение после прочтения её):
«Такие категории, как единство и даже гармония, не исчезли бесследно под воздействием критики смысла. Четкая антитеза любого произведения искусства по отношению к голой эмпирии требует когерентности (связи) произведения. Иначе, как это происходит в процессе монтажа, сквозь прорехи структуры в произведение проникло бы то, от чего оно закрывается на все запоры. В этом истина традиционного понятия гармонии. То, что от него остается и продолжает жить, переносится, по мере отрицания чисто развлекательных, «кулинарных» моментов, на самое главное, на целое, в сколь бы малой степени ни предопределяло оно характер деталей. Также и там, где искусство восстает против своей нейтрализации, сводящей его до уровня созерцания, и настаивает на крайних формах выражения дисгармонии и диссонансов, эти моменты являются для него одновременно моментами единства; без единства они не могли бы создавать и диссонансы».
Если вы, читатель, после этого не убежали, займёмся Вещиловым. Как он корёжит действительность ради карасяво.
Предмет его созерцания контраст брызг и пены. Дробного и сплошного. А ещё он созерцательности ради дал замеченную ещё тут оппозицию жёлтого и синего. Для чего он дал предзакатное освещение. Но.
Судя по освещению скал, солнце находится чуть-чуть за нашей спиной слева. Прорвался сквозь тучи узкий луч. Он макушку скалы уже не освещает. И понятно, что вверху на облаках перед нами есть жёлтый свет этого закатывающегося солнца. Именно вверху. Но этого не может быть внизу, у горизонта. Там уже темно должно быть. Но Вещилову не хватало жёлтого для уравновешивания синего. И – он нарушил достоверность. Покрёжил действительность. – Так зато обеспечил то самое уравновешивание! Гармонию.
3 декабря 2022 г.