— Свет, ну давай, ну чё ты, — сказал Николай. — Сережка у мамы…
— Отстань, — ответила Света. — У меня голова болит.
— Вечно у тебя то голова, то…
— А ты попробуй всю смену на ногах туда-сюда. Давление вон как скакнуло…
— Может, водички принести?
— Сама попью.
Света встала, кровать издала жалобный скрип. Давно нужно новую купить. Только Николай автослесарь, а Света санитаркой работает в БСМП. Сережа учится в пятом классе, и школа основательно запустила руку в семейный бюджет Ларионовых.
Николай перевернулся на спину и посмотрел на трехрожковую люстру. И как их угораздило разбить плафон в прошлом месяце? Он вспомнил тот случай и по-мальчишески хихикнул. Николай слышал, как жена копошится в коробке с лекарствами на кухне, отыскивая анальгин, как наливает воды из чайника, как открывает форточку. Зачем? Холодно же! Рамы старые, надо будет заменить на пластиковые. Николай уснул.
Он проснулся до будильника, поежился от непривычного холода. Пошарив ногой и не обнаружив рядом тёплой жены, открыл глаза и присмотрелся. За окном ещё темно, но на первом этаже слышны все признаки наступившего утра. Сигналы мусоровоза, маневрирующего среди припаркованных автомобилей, лай собак, выгуливающих замерзших хозяев, дворника, посыпающего снег песком. Николай громко зевнул, ожидая нападок жены. Она ненавидела, когда он издает этот рык. Но раздражающий звук будто застрял в липкой тишине квартиры. Николай поёжился.
Он плотнее закутался в одеяло и лежал без движения. Николай подумал о том, что жену могли ночью вызвать в больницу. Точно! У них такое бывает. Эта мысль слабым теплом растеклась по телу. “Позвонить Светке, узнать, как давление”, — подумал Николай и улыбнулся своей мысли. Так она подобреет.
Николай нащупал на тумбочке телефон, открыл быстрые вызовы и тут же нажал на первое имя — Светлана. Вначале тишина… потом гудок, словно освободившись из густых сетей, размеренно запел… Николай подскочил с кровати. Резкий звонок заставил его сердце биться в затылке. Он всё ещё держал телефон у уха и смотрел на светящийся экран на другой стороне кровати. На экране он — в белой футболке с надписью “Крым”, кружкой пива в руке и довольной улыбкой. Тревожный рингтон, который отчего-то нравился Свете, всё большей тяжестью прибивал Николая. В его голове не было ни одной мысли — только невыносимые сигналы эхом отдавались даже в пальцах ног. Треее… треее… треее…
Николай нажал отбой. Тишина растеклась по квартире, отразилась от стен и вернулась к Николаю, словно сдавливая всё его тело. Он неровно вздохнул.
— Све-е-ет, — неуверенно позвал он в тишину.
Босые ступни обжег ледяной пол. Колени подкосились, как когда они с Серёгой Наумом восьмиклассниками залезли к дяде Толе, автослесарю, за свинцовыми пластинами, чтобы наплавить из них кастетов. Мать каким-то образом узнала. Ох и крику было.
Николай вышел в тёмный коридор. Панельные стены будто вдыхали холод улицы и щедро выдыхали его в квартиру. Двери в гостиную были закрыты, но через рифлёное стекло виднелось голубое полотно окна. Чувствуя, что там никого, Николай всё равно открыл створку и заглянул. Гостиная пахнула на него теплом и старым чехословацким гарнитуром, маминым подарком и частым поводом для ссор с женой, которая давно мечтала его заменить. Николай отчего-то решил на следующих выходных обязательно его разобрать и отвезти на дачу, а Светку свозить в Икею: она давно просится. Николай осторожно закрыл дверь и снова оказался в неприветливом коридоре.
По ногам тянуло ледяным воздухом. Дверь на кухню была, как всегда, распахнута — её закрывали, когда жарили котлеты, и когда Сорокины заглядывали к ним с бутылкой беленькой для мужчин и сладкой боски для дам. Николай медлил сделать шаг, который отделял его от порога кухни. Сердце билось и замирало. Света поставила бы тахикардию, не иначе.
Сколько простоял Николай, не решаясь войти, неизвестно. Но голубой свет за окном стал желтеть, и на часах в коридоре можно было разобрать стрелку, ползущую к восьми. Николай чувствовал чьё-то присутствие на кухне.
Резко выдохнув, он шагнул в полумрак. Форточка была настежь. Холод сдавил горло. Николай посмотрел на стол — прибран со вчера. Глаза защипало. В углу у окна лежала на полу жена в ночной рубашке, босая. Он бросился к окну и закрыл форточку. Опустился на колени рядом и тронул за плечо Свету. Холодная. Николай одёрнул руку, но снова коснулся плеча и с силой потряс. Света не реагировала. Её лицо было покрыто черными точками, а глаза казались стеклянными. Николай заплакал.
— Алло, скорая, моей жене плохо, — проговорил Николай в телефон.
Он держал жену в объятьях и плакал. Кто мог это сделать? А главное — зачем? Окно кухни выходило в закрытый двор, поэтому решетки на окнах исключались. Николай быстрым взглядом оглядел кухню — всё на месте. Да и что у них брать? Разве что компьютер. Николай осторожно уложил голову жены на пол и побежал в комнату сына — компьютер на месте. В ванной он открыл лючок и нащупал рукой приклеенный к стенке пакет, куда откладывал деньги на Турцию.
Свету увезли, накрыв простынёй. Полицейский сидел за кухонным столом напротив Николая и что-то долго писал.
— Вы ругались накануне? — спросил он, не отрываясь от бумаг.
— Да какой там, — Николай дрожал. — Попререкались немного.
— У вашей супруги были враги?
— Разве что Ленка, продавщица в овощном, — потер затылок Николай. — Вечно обвешивала.
— К сожалению, вам придется проехать со мной… — звонок мобильного оборвал речь лейтенанта. — Да… ага… вот непруха. Отбой.
Полицейский что-то долго записывал в протокол. Николай дрожал.
— У вашей жены в горле застряла таблетка, — сказал лейтенант. — Она минут десять задыхалась… И вы не услышали?
Автор: Марина Чуфистова
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ