Рита с любопытством осматривала комнату: старинный шкаф, диванчик, железная кровать, отгороженная деревянной ширмой, висевшее на стене большое зеркало в резной раме, этажерка со статуэтками, фикус, стоявший у окна в большой кадке прямо на полу. Картину завершали многочисленные фотографии и круглый уютный стол под висевшим абажуром с бахромой.
Начало цикла рассказов:
Предыдущая часть:
- Отца арестовали ночью в конце августа, он так и не успел проводить меня в первый класс, - сказал Герман, опустив крышку пианино, - И реабилитировали только в апреле 55 года, когда я уже заканчивал школу.
Вера Григорьевна вошла в комнату и внесла тарелку, накрытую салфеткой. Она поставила блюдо на стол и, сняв салфетку, торжественно объявила:
- А это мой фирменный бисквит! По рецепту французских поваров! Он просто божественно тает во рту. Ребята, прошу к столу.
- Вера Григорьевна, vous êtes une femme incroyable!* – сказал Герман.
- Герочка, vous êtes rusé, mon ami**, - улыбнулась в ответ мачеха.
Из сказанного Рита поняла, что близкие обменялись комплиментами, услышав знакомые «фамм» и «мон ами».
- Друзья мои, у меня же есть отличный коньяк! – спохватилась хозяйка, - Пожалуй, стоит выпить за встречу.
Вера Григорьевна выудила из шкафа небольшой графинчик с красивой насыщенно-коричневой прозрачной жидкостью и маленькие рюмочки. Герман галантно разлил коньяк и произнёс:
- Ну, что ж, за знакомство!
- За знакомство! – поддержали дамы.
- Вера Григорьевна, - сказал Герман, изящно закурив сигарету, - Я вот до сих пор не могу понять, что же такого написал отец в письме, что вас заставило признаться мне, семилетнему мальчишке, что вы мне не мать, а мачеха?
Женщина задумалась и, видимо, приняв внутренне решение, ответила:
- Володя написал, что, скорее всего, он не выживет там, и я могу честно признаться и отдать тебя в детский дом или скрыть и всю жизнь воспитывать, как сына.
В комнате повисла тишина. Слышно было лишь, как тикают на стене старинные ходики.
- Но вы же не отдали меня в детдом, - растерянно сказал молодой человек, - Почему же тогда всё равно сознались?
- Герочка, я посчитала бесчестным так поступить по отношению к тебе, и памяти твоей матери, - ответила мачеха, - Но сказать тебе, когда ты уже будешь взрослым было бы просто подло. А так мы остались на всю жизнь bons amis***
Воцарилась тишина. Рита сидела за столом и боялась пошевелиться. Она прекрасно понимала и чувствовала, сколько тончайших нитей связывают её мужа с этой благородной женщиной.
- Володю ещё пожалели, - вздохнула Вера Григорьевна, - Кто-то из влиятельных людей похлопотал и его с Колымы направили в Москву строить метро, но всё равно, там тоже заключённых особо не щадили – по многу часов порой стояли по пояс в ледяной воде…
Женщина заплакала и, достав носовой платочек, ушла за ширму. Герман показал жестом, что не надо бросаться её утешать. Рита согласно кивнула.
- Понимаешь, отец вернулся сильно больным, - объяснил супруг, - И как не лечили, рано умер. Всего четыре года после освобождения прожил. А я даже не попал на его похороны…
- Почему? – тихонько спросила Рита.
- Я в тот год закончил театральное, - стал объяснять Герман, - В Питере устроиться, сама понимаешь, почти нереально. Поехал работать в Норильский драмтеатр. А дело уже было к зиме, нелётная погода… И всё… Мы с тобой завтра съездим на кладбище. Там и мамина могила. Хотя, почему же завтра? Поехали сейчас.
- Поехали, - согласилась Рита, - А потом в «Эрмитаж»?
- Конечно! – кивнул Герман, - У нас же куча планов!
На Волковском кладбище было удивительно тихо, лишь по листве деревьев негромко моросил дождик. Герман уверенно прошагал по главной аллее и увлек супругу куда-то в сторону в самую глубину.
Рита едва успевала рассматривать старинные надгробия и более современные. Наконец, молодой человек остановился у скромной маленькой могилы, на которой лежала серая каменная плита с выбитой надписью: «Сибелиус Ангелина Петровна 1917-1940».
- Мамочка, прости… - тихо сказал мужчина и положил на надгробие цветы.
Рита огляделась: вокруг стояли ограды, а эта одиноко лежащая плита даже не была похожа на могилу, словно втиснута в небольшой промежуток. В глазах девушки читался вопрос.
- Отец не рядом похоронен, вон там гораздо дальше, - ответил Герман, махнув рукой, - Он и этой могилы добился значительно позже и почти тайком.
- А как же оградка? Памятник? – спросила Рита.
- Понимаешь, в те времена этого нельзя было делать, - ответил муж, - А позже тут уже всё вокруг было занято, хорошо, хоть такая плита вместилась.
- Ангелина, такое красивое имя, - вздохнула Рита, - У меня сестру зовут Гелей. И молоденькая какая умерла… Сколько же ей было? 22 – 23 года?
- Да, - покачал головой муж, - Она мечтала стать актрисой, получается, я отчасти исполнил её мечту.
- Какая трагическая судьба… - на глазах девушки выступили слёзы.
- Ладно, пойдем к отцу, а то сильно вымокнем, - Герман тряхнул головой и отвернулся, украдкой смахивая слезу.
Могила отца оказалась совсем в другой стороне. Супругам пришлось сделать несколько поворотов, прежде чем в небольшом тупичке они не увидели в оградке невысокую металлическую пирамидку с красной звездой на макушке.
- Друзья отца поставили, - объяснил молодой человек, - Тогда уже начиналась оттепель и стало попроще, да и отца реабилитировали, а был-то он военным, военным инженером.
На памятнике была овальная фотография с надписью: «Смирнов Владимир Семёнович 1904 – 1959». Положив цветы и немного молча постояв у могилы, супруги пошли на выход из кладбища.
_____________________
* Вы удивительная женщина.
** Вы хитрец, мой друг.
*** Хорошими друзьями
…
Продолжение:
Дорогие читатели! Комментируйте, не стесняйтесь! Мне важны ваши отклики, даже если они отрицательные. Я стараюсь учитывать критику. Вы помогаете мне исправлять неточности. Спасибо!
Буду благодарна, если вы станете делиться ссылками на мой канал в соц. сетях.
Для любителей почитать – цикл рассказов «Кулёк»:
Цикл рассказов «Записки театрального ребенка»:
Цикл рассказов «Обезьянообразные»: