Существуют ли какие-либо значимые (исторические или другие) факторы, способствующие непреходящей славе Моцарта перед лицом неизменной «безвестности» его современников?
Интересно, но для моих ушей, эмоций как слушателя и для моих рациональных рассуждений на самом деле существует огромный разрыв в качестве между музыкой Моцарта и музыкой даже самых талантливых и амбициозных его современников. Дайте мне восемь тактов Моцарта и восемь тактов музыки, лишь похожей на Моцарта, я всякий раз буду успешно угадывать «оригинал». Но не благодаря собственной догадливости, а благодаря его мастерству.
Это не потому, что все его сверстники были плохи — ни в коем случае. У Моцарта была поговорка об игре на фортепиано (в этом искусстве он был, может быть, первым великим пионером). «Музыка должна течь как масло», — любил говорить он. Моцарт с презрением относился к музыкантам, подходившим к фортепиано с той же относительно «изящной» или «лёгкой» техникой, которая была свойственна игре на клавесине в стиле рококо. Он с самого начала распознал кантабильный потенциал даже примитивного фортепиано и всегда использовал его в своих музыкальных целях. Именно Моцарту, а также его современнику и сопернику Клементи в какой-то мере мы обязаны самой идеей, что клавишный инструмент может «петь», а не просто искусно «выстукивать».
Этот образ — текущее масло — столь же точно описывает всю творческую жизнь Моцарта. Она была чудесным образом свободна от каких-либо препятствий. Для Моцарта акт музыкального творчества был таким же гладким, как простое переписывание уже кем-то написанного, и таким же необременительным, как выливание масла из сосуда. Хотя он, конечно, много работал над своим ремеслом, если не сказать больше. Мы знаем, что он иногда что-то выбрасывал, исправлял и пересматривал, как всякий композитор. Но даже самые искренние, самые новаторские усилия были для него лишь формой некой непринуждённой «игры». В своей личной и профессиональной жизни Моцарт мог быть самовлюблённым или незрелым до крайности, но у него почти не было никакого «эго-посредника» в процессе сочинения музыки. Он был скорее проводником, чем автором — композитором, который лучше всего умел идти по своему пути. Когда жизнь была ужасной, его музыка текла рекой. Когда жизнь была прекрасной, его музыка опять лилась рекой, только наряду, возможно, с изрядной порцией пива... Царство музыкальных возможностей было для Моцарта его собственным миром, и он был его единственным обитателем. Несмотря на то, что его соперники и работодатели одинаково часто ломились в его ворота.
Соединим всё это с безукоризненным техническим совершенством и динамическим балансом, который он смог найти в зрелом возрасте между соблюдением и нарушением всех установленных формул, одновременно ставя их с ног на голову в бесконечной игре тонкостей, чтобы удовлетворить свои цели в любой ситуации. Здесь трудно себе представить другого художника, равного ему. И это ещё до того, как мы упомянем его огромную эмоциональную чувствительность в отношении выбора мелодии и гармонии, вопросов оркестровки, структурных пропорций во всех масштабах, и так далее. Список можно продолжить, включая мастерство не только в нескольких или наиболее используемых жанрах его времени, но и вообще в любом жанре.
Моцарт почитал Генделя едва ли не больше всех других композиторов. «Гендель, — писал он, — знает об эффективности». Он считал Генделя непревзойденным мастером извлечения максимального «результата» из наименьшего количества музыкального материала. Это была «экономия», которой Моцарт стремился подражать и, конечно же, часто блистательно превосходил её. Чтобы в полной мере понять творческую силу Моцарта, необходимо изучить его оперы.
Послушайте, как он с помощью простейших музыкальных жестов и малейших неожиданных оборотов речи передаёт беспокойное пробуждение мальчика-пубертата, а лишь крошечные вкрапления тех или иных нот то здесь, то там, творчески преображают абсолютно заурядный текст. Поразительно высокое искусство! Следующая ария стоила Моцарту работы чуть больше нескольких часов, а может быть, и того меньше.
Видео: «Mozart - Le Nozze Di Figaro - Maria Ewing - Non so piu cosa son, cosa faccio».
Его музыка, возможно, больше не обращается к современной аудитории непосредственно так же, как это было когда-то. Моцарт для нас может быть утончённым, волнующим, бодрящим, захватывающим — но, на наш слух, возможно, он никогда не выглядит таким вызывающим, как это было для его современников. Этот аспект мы часто упускаем из виду, даже при тщательном изучении его произведений.
Моцарт оставался, тем не менее, не просто уважаемым мастером, но и совершенно святой фигурой для более поздних композиторов — от Бетховена, Шуберта, Шопена и Мендельсона до Шумана, Брамса, Чайковского, Пуччини, Равеля, Стравинского и Шостаковича. Всех художников, которые были хорошо знакомы и с Перголези, и с Диттерсдорфом, и с Антонином Рейха, но уделяли последним гораздо меньше времени и сил, чем этому маленькому человечку из Зальцбурга, чествовавшемуся коронованными особами, но умершему в сущности нищим... Так что да, в Моцарте определённо что-то есть.
По материалам публикации Curtis Lindsay (США), который представился как «пианист, композитор, музыкальный педагог и дирижёр».