Вудсток-1969
С 15 по 18 августа 1969 года в городке Бетел в штате Йью-Йорк прошёл фестиваль музыки и искусств Вудсток, разделив американскую музыку на до и после. Это настолько легендарное событие, что о нём не слышал только совсем далёкий от поп-культуры человек. Фестиваль прошёл в насыщенное время: шёл самый разгар протестов 60-х, когда страна воевала непонятно за что во Вьетнаме, в городах орудовали Чёрные пантеры, а суд над Чикагской семёркой шёл полным делом. Молодёжь боролась против войны, насилия и дискриминации. Фестиваль стал кульминацией эры хиппи, одновременно завершив её — окончательно она умрёт в декабре того же года на Альтамонтском фестивале. Одновременно он запустил карьеру нескольким исполнителям и вдохновил большое количество всего, включая песни, фильмы и несколько фестивалей.
Но мало кто знает, что фестиваль прошёл не благодаря, а вопреки: всё, что могло пойти не так, пошло не так. История Вудстока может служить одновременно гайдом как следует и как НЕ следует проводить массовый трёхдневный фестиваль. Однако несмотря на плохую погоду, задержки в расписании и угрозу смерти от электричества, Вудсток сумел провернуть главный фокус XX века: не стать массовой катастрофой, вместо этого оставшись в памяти как три дня любви, наготы и сплочённости.
Небольшое оглавление:
Выставка эры Водолея — об организации фестиваля
Событие библейских масштабов — как всё чуть не скатилось в национальную катастрофу
Накуренные певцы и опаздывающие музыканты — о музыкальном аспекте
Не только музыка — о том, чем ещё можно было заняться на фестивале
Упоролся сам — поделись с другом — о том, как медицинская служба справлялась с бэд трипами
Катастрофа, которой не было — о чём на самом деле был Вудсток
Выставка эры Водолея
В январе 1969 Майкл Лэнг, 24-летний концертный промоутер, и Арти Корнфилд, музыкальный продюсер, стали думать “А не замутить ли нам чего-нибудь такое эдакое в Вудстоке?”. Поскольку в то время в том районе ошивалась икона десятилетия Боб Дилан и Ко, ребятам захотелось построить студию звукозаписи, чтобы местным музыкантам не пришлось мотаться в Нью-Йорк создавать шедевры. Звезды сошлись и они увидели объявление в газете: "Два молодых человека с неограниченным капиталом ищут интересные идеи". Да вот так просто два бизнесмена решили найти инвест-проект — это были Джон Робертс и Джоэл Розенман. Идея со студией их не убедила (тем более, они уже строили свою в Нью-Йорке), поэтому они сделали встречное предложение — концерт со всё теми же ошивающимися в Вудстоке музыкантами. Чуть позднее идея эволюционировала в проведение крупного фестиваля музыки и искусств.
И вот тут начинается первая заминка. Фестиваль же называется “Вудсток”, верно? Именно так его и рекламировали, однако прошёл он не совсем там. Из Вудстока их почти сразу погнали ссаными тряпками. Несколько месяцев поиска приводили их от одной локации к другой — финальная сорвалась в самом начале июля (чуть больше месяца до фестиваля). Пуританские нравы местных не позволяли понять всю важность и скрытый смысл этого праздника жизни. Разрешения то давали, то забирали и парни совсем уж приуныли, тем более что подготовка к фестивалю шла полным ходом. Раз не получилось взять землю муниципальную, пришлось искать частную, но и тут люди не были в восторге от их идей.
Ну что, чувствуете? Пришло время появиться герою. Совершенно случайно ребята наткнулись на Макса Ясгура, владельца молочной фермы в городе Бетел, штат Нью Йорк, что в 65 км от изначальной локации. Судя по всему ему очень нужны были деньги, а ребятам очень нужна была земля. Со скрипом, но местные власти удалось уговорить. Локация — готова.
Осталось плёвое дело — уговорить музыкантов. Для такого исторического события примечательны те, кого там не было. Битлы отказались играть без группы Plastic Ono Band, которую Леннон только-только сформировал с Йоко; у Дилана были другие планы; Роллинги и Саймон и Гарфанкель были заняты сторонними проектами. The Byrds, The Doors и Led Zeppelin отказались, не восприняв фестиваль серьёзно, чем впрочем не отличились от десятка других больших артистов того времени. Наконец, в апреле сдались Creedence Clearwater Revival и только после этого остальные музыканты начали охотнее соглашаться на сотрудничество. Лайнап — готов.
Но не расслабляйтесь, у нас очередная проблема. Во вторник (фестиваль, напоминаю, в пятницу) организаторы осознали, что из-за всей свистопляски со сменой локации у них остаётся время достроить либо сцену, либо крепкий забор по периметру с билетными будками. Первое означает, что музыкантам будет, где выступать. Второе — что организаторы не обанкротятся. Однако проблема решилась сама собой. Уже в среду перед недостроенной сценой обнаружился палаточный городок из примерно 50к хипарей, которые хотели застолбить себе места пораньше. Лэнг и остальные поняли, что какого-либо смысла ставить забор уже нет и лучше у них будет сцена, которую завершили только за пару часов до начала фестиваля в пятницу. Сцена — готова.
Событие библейских масштабов
Пока в срочном порядке достраивалась сцена, массовая миграция людей на ферму Ясгура продолжалась. Размытые дождём дороги, сообщения по радио о пробках и слух о закрытии Нью-Йоркского шоссе отвадили многих приезжать на фестиваль развеяться после рабочей недели. Но и без того количество человек зашкаливало и в какой-то момент до фестиваля стало невозможно добраться — народу ехало явно больше, чем продано билетов. В итоге бóльшая часть людей бросает машины и идёт в сторону фермы, не забывая по пути скупить всё что есть в Бетеле — жители потом там сидели голодные все выходные, потому что они просто продали свою еду фестивальщикам. Свидетели говорили, что это было похоже на вторжение армии или библейскую картину, настолько там было много людей. Местные относились по-разному. Кто-то довольно открыто не одобрял всё действо, кто-то с любопытством взирал на плохо подстриженных мальчиков и полураздетых девочек, а кто-то вполне дружелюбно выносил водички и льда жаждущим после долгой прогулки по трассе ребятам. Все отмечали их вежливость, так что опасения местных жителей по поводу толпы пьяных и волосатых детишек не оправдались.
Однако быстро стало очевидно, что народу слишком много. Изначально фестиваль питчили местным властям как 50 000 посетителей в день, сами организаторы продали немногим меньше 200 000 билетов. Но сарафанное радио среди коммьюнити работало просто отлично, и многие ехали даже не зная, смогут ли они попасть на фестиваль. Попадали очень просто — поскольку никто не контролировал билеты, люди просто заходили на территорию или пролезали через сетчатый забор. Уже забив на всё, в пятницу после обеда организаторы объявили, что теперь фестиваль бесплатный.
Также очевидно стало, что материальное обеспечение фестиваля не было рассчитано на стольких людей. Провизия закончилась уже к вечеру пятницы, питьевой воды не хватало, туалетных кабинок было всего 600 штук, медпункт не был снабжён достаточным количеством лекарств. Людям пришлось налаживать быт. Туалеты не выдерживали наплыва посетителей и вскоре все стали бегать в лес или кустики, после чего в некоторых местах справлять нужду было запрещено, чтобы не загрязнить источники питьевой воды. Помыться и постирать одежду можно было рядом в пруду. Ну и, главное, никто ничего не стеснялся. Многие спокойно ходили нагишом и почти все — без обуви.
Люди терялись и находились, и почти сразу у главного входа пришлось установить информационную зону. Там люди встречались, обменивались информацией, вешали объявления и даже имели возможность позвонить со стационарных телефонов. Последнее особенно рекомендовалось. Довольно быстро газеты подхватили историю о «национальной катастрофе» на фестивале и обеспокоенные родители хотели знать, что происходит с их детьми. Особо важные объявления зачитывали со сцены:
«Мэрилин Коэн, где бы ты ни была, Мэрилин Коэн, Грег ищет тебя у информационной стойки, потому что хочет жениться на тебе»
Волонтёрить приехали The Hog Farm, известная в то время хиппи-комунна. Изначально их позвали только проверять билеты и рыть ямы для костров. Увидев, что всё идёт по пизде зачатки катастрофы и продовольственный кризис, они предложили заняться кухней и общей безопасностью фестиваля. Все три дня они бесплатно кормили посетителей три раза в день, помогали особо чувствительным пережить панические атаки и следили за порядком. Их стали называть “Please Police” — чтобы успокоить разбушевавшихся посетителей, они использовали фразу “Пожалуйста, не делайте этого, займитесь чем-нибудь ещё”. Как позже окажется, это работало. В субботу провизию привёз губернатор Нью-Йорка, а сочувствующие местные подвозили домашнюю еду. Сам Макс Ясгур продавал и раздавал всем молочные продукты со своей фермы.
В воскресенье губернатор Нью-Йорка Нельсон Рокфеллер предложил организаторам послать на фестиваль 10 000 солдат Национальной гвардии, но его убедили, что необходимости нет. Военные, однако, всё же присутствовали: все три дня музыкантов доставляли на вертолётах гвардейцы из расположенной неподалёку базы Стюарт, потому что по дорогам проехать было невозможно.
Ну и чтобы сделать жизнь ещё более интересной, масла в огонь подлила погода. Уже в пятницу началась лёгкая морось, которая переросла в проливной дождь к вечеру — август дал о себе знать — и ещё один сильный шторм грянул в субботу к обеду. В целом, погода прояснилась только к утру понедельника и многим музыкантам приходилось выступать под моросящим дождём, а кому-то даже переносить или сокращать выступления, чтобы не убиться током, прыгая по лужам. Публике же хоть бы хны. Пока организаторы спешно пытались закрыть оборудование от воды, все остальные отлично проводили время и восприняли ливень как приглашение покататься по грязи со склонов или повозиться в лужах. Видите, как важно отношение — проблемы нет, если не относиться к ней как к проблеме. Ещё можно было присоединиться к ритуальному танцу, чтобы отогнать дождь или же проскандировать вместе со всеми у сцены “Дождь, дождь, УХОДИ”. Для кого-то же дождь был очевидно вызван фашистским американским правительством — вы видели, как недавно в небе летали самолёты?
Самое забавное, что в суматохе подготовки к фестивалю оказалось, что никто не подумал про ведущего. В итоге пришлось срочно запрячь скучающего светотехника Эдварда “Чипа” Монка. Монк изначально должен был заниматься освещением, но из-за смены локации и изменений в конструкции сцены осветительное оборудование установить не удалось и оно провалялось под сценой все три дня. Чип же всё это время вещал со сцены, объявляя артистов и читая объявления. Именно он зачитал знаменитое:
“Коричневая кислота, которая разошлась по округе, судя по всему не очень хорошего качества. Конечно, это ваш приход, делайте что хотите, но вы были предупреждены, окей?”.
Накуренные певцы и опаздывающие музыканты
Музыка началась только к пяти часам пятницы, когда Чип Монк объявил Ричи Хейвенса. Его буквально выпнули на сцену, потому что он со своими музыкантами был единственным более-менее готовым выйти выступать. И то едва — его басист только-только прибежал, совершив 20-мильный марш-бросок по пробкам со своей гитарой. Запланированных на открытие Sweetwater задержала полиция на трассе, поэтому Хейвенсу пришлось держать сцену почти три часа: по его словам он спел всё, что тогда знал. Финальным и лучшим стало импровизированное исполнение народного негритянского спиричуэла Motherless Child, которое в итоге превратилось во Freedom. Половину текста он сымпровизировал, а играл так самоотверженно, что в конце от напряжения порвалась струна. Пока Хэйвенс выкручивался, организаторы бегали за сценой и искали кто бы мог выступить после него — и наткнулись на чилящего за кулисами йога Свами Сатчидананду, популярного в то время на Западе гуру хатха-йоги. Сменив обливающегося потом Ричи, он прочитал над фестивалем благословение, назвал музыку “небесным звуком” и закончил коллективным “Ом”. Фестиваль официально начался. В следующие двое с половиной суток эта сцена увидела 32 выступления разных направлений. Фолк и психоделический рок, ситар Рави Шанкара и гитара Пита Таунсенда, рок-н-ролл прошлого десятилетия от Sha Na Na в 7 утра и блюзовые нотки байю от Creedence Clearwater Revival сменяли друг друга, разбавляясь протестными песнями. Обилие наркотиков, естественно, повлияло на выступления: Арло Гатри вышел обкуренный, не ожидая, что из-за форс-мажора придётся выступать на день раньше; Sly and the Family Stone испытали проблемы с cocainum; лидер Santana Карлос Сантана принял на грудь мескалина и стал лучшим выступлением фестиваля; Дженис Джоплин с группой вышла подшофе — пьяненькая от гигантского количества игристого Дженис поинтересовалась со сцены как у всех дела; под кислотой вышел и Джо Кокер со своей группой, но их кавер на битловскую With a Little Help From My Friends был одним из самых запоминающихся выступлений.
Дождь и пробки не прекращались и музыканты продолжали испытывать трудности с доступом к фестивалю, поэтому пришлось запрягать тех, кто был на месте. Кантри Джо Макдональда попросили выступить соло раньше запланированного выступления с его группой, а Джон Себастиан вообще приехал на фестиваль просто почилить, но был выпнут на сцену, чтобы заполнить паузу, пока организаторы сливали воду с площадки. Как и все посетители, он был укурен и возможно под кислотой, от чего не все песни удались в полной мере. Услышав о том, что на фестивале родился ребёнок, он посвятил ему песню “Younger Generation”. Во время выступления Canned Heat на сцену вбежал вдохновлённый зритель. Вместо того, чтобы прогнать его, солист Алан Уилсон обнялся с ним и зашёлся в весёлой пляске.
Из-за заминок в расписании и плохой погоды выступать музыкантам приходилось и ночью, и ранним утром. Королева фолка и активистка Джоан Баэз на шестом месяце беременности вышла на сцену в час ночи под моросящий дождь. Её муж в то время сидел в тюрьме за уклонение от призыва во Вьетнам. Она рассказала как у него дела и промурлыкала замечательные протестные баллады — её выступление вышло одним из самых сильных и проникновенных. Sly and the Family Stone выступали в половину четвёртого утра воскресенья, когда народ отошёл на боковую, однако перебудили всех — от их фанка на заплясал только мёртвый. The Who вышли после них в пять утра, но в середине их выступления на сцену выбежал эпатажный Эбби Хоффман (вы можете его помнить по фильму “Суд над Чикагской семёркой”). Таунсенд не согласился с тем, что заявить об аресте лидера Чёрных пантер в полшестого утра это так важно, уебал его гитарой и выкинул со сцены. Jefferson Airplane вышли после них на рассвете — наверное, лучшего времени для White Rabbit найти было невозможно.
Grateful Dead, после того как они 2 часа ругались с организаторами об оплате, пришлось скакать по сцене натурально в лужах — провода коротило, но видимо благословение Свами ещё действовало и никто не убился. Правда, в середине 45-минутной версии Turn On Your Love Light (это была всего лишь пятая песня в их выступлении) аппаратура перегрузилась и пришлось закончить раньше.
Джимми Хендрикс, очевидно, гвоздь программы, добрался до сцены только в полдевятого утра уже в понедельник. И на два часа уютненько кайфанул со своей гитарой для 30-тысячной толпы — это были все, кто остался к этому моменту на фестивале. Финальным номером он исполнил психоделическую аранжировку американского гимна. Более кульминационного момента 60-х придумать было нельзя — дух времени в каждой ноте.
Не только музыка
Однако музыка… скажем так, как минимум половина из всех присутствующих ехала вовсе не из-за музыки, да и не всем было её слышно на огромной территории. На три дня здесь образовался целый город, хиппи-коммуна в лучших её представлениях. Так что заняться было чем.
Изначально фестиваль позиционировался как фестиваль “музыки и искусств” — и искусства там были. Кроме основной сцены на территории была также ещё одна свободная сцена для различных выступлений и перформансов. Там выступали поэты, жонглёры, йоги, ораторы и те, кто ощутил, что ему есть сейчас что сказать. На территории люди занимались йогой, медитировали, проводили воркшопы и просто упарывались. Был установлен Индейский павильон с выставкой современного искусства коренных жителей Америки и даже театр марионеток — только представьте, какие спектакли там ставили. Можно было пройти на игровую площадку или потусить на сенном поле или полежать у озера. Если вы устали от какофонии в поле, в вашем распоряжении лес. Там, в более тихой и приватной обстановке посетители совершали променады по The High Way (игра слов между “шоссе” и “укуренная дорога”) и The Groovy Way (Чумовая дорога). А ещё там собрались предсказатели и продавцы всякой шняги, в чьих лавочках можно было погадать на будущее и купить что-нибудь на память, от наркоты до бус. Извините, не купить. Деньги были запрещены и вместо них действовала система бартера. А ещё, по слухам, где-то по фестивалю все три дня ходил голый мужик с овцой в руках.
Упоролся сам — поделись с другом
Одни из героев фестиваля без сомнения это медицинская служба. Изначально медпунктом должен был заведовать доктор Уильям Абруцци, уже опытный в деле медицины больших скоплений людей. Штат состоял из 18 докторов, 36 медсестёр и 27 помощников. В их распоряжении было несколько трейлеров, палатка на 30 мест и смены по 8 часов — то есть в любой момент времени должно было дежурить как минимум 2 доктора и 4 медсестры. Все местные больницы были предупреждены и даже наняты дополнительные бригады скорой. Однако довольно быстро Абруцци сообразил, что этого недостаточно. Скорые при необходимости не смогли бы проехать из-за пробок и дождя, а он сам опасался беспорядков и вспышек насилия, наученный своим опытом во время политических демонстраций. Медики ожидали катастрофы.
Пришлось собирать врачей и медсестёр по окрестностям, а также принимать помощь самих посетителей фестиваля с медицинским образованием — которые, надо отдать должное, вспомнили о клятве Гиппократа и сами пришли помогать. В субботу вместе с провизией губернатор Нью Йорка подкинул дополнительный медицинский персонал, но ещё накануне в пятницу в медпункте установили палатки для отходняка. Наркотиков, очевидно, на фестивале было на любой вкус, от валиума и метамфетамина до психоделиков, как например грибы и мескалин. Но рулил праздником, конечно же, ЛСД. Его раздавали на малой сцене, его продавали в лесу, его можно было попросить у соседей и передать другому. Естественно, на 400 000 человек плохих приходов придётся с сотню другую и врачи позаботились о том, чтобы люди смогли закончить их как можно быстрее и безболезненней. С этой проблемой можно было без проблем прийти в медпункт и получить антипсихотик, но скорее всего это означало, что несколько часов придётся проваляться овощем.
Предпочитаемой альтернативой были палатки для отдыха, куда вскоре сразу стали направлять трипующих. Там медсёстры, ребята из the Hog Farm и прочие посетители медпункта помогали плохо упоротым успокоиться, направить свои галлюцинации в более мирное русло и просто чутка поспать. Количество бэд трипов вышло в 797, но только 72 потребовали медицинского внимания и всего 28 — лекарственного вмешательства. Передозов же, согласно записям доктора Абруцци, было 742.
По одной из оценок, именно неосуждающее отношение врачей к наркотикам помогло предотвратить катастрофу — принявшие не боялись обращаться к врачам, одновременно покидая толпу людей, где они могли покалечить не только себя, но и других.
В остальном фестиваль не произвёл каких-то особенных медицинских приключений. Из более 3 000 обращений самой распространённой жалобой был порез стопы (угадайте, почему), от 836 до 938 случаев. По словам доктора, ни один человек не обратился с жалобами на ушибы от драк или какие-нибудь ножевые ранения, которые он ожидал в самом начале.
Исключением стали две* смерти, два рождения (одно на трассе по пути на фестиваль, другое по дороге в больницу) и несколько выкидышей*.
Одного, семнадцатилетнего Рэймонда Мирзака, придавило трактором в субботу ранним утром, пока тот спал (Рэймонд, не трактор). Второй, восемнадцатилетний Ричард Биелер, умер не совсем понятно от чего — то ли от передозировки героином, то ли от проблем с сердцем и гипотермии, то ли от побочек антипсихотика. Он был призван во Вьетнам — так что, может быть, умереть на рок-фестивале века это была не самая плохая альтернатива. В целом, для фестиваля хаотичного в таких масштабах, две смерти это это как пустить слона в посудную лавку и обойтись одной разбитой тарелкой. Для сравнения, в те выходные в соседнем Буффало с населением в 462 000 человек умерло 40.
Основным инструментом врачей стала импровизация — логично, что запасов быстро перестало хватать и пришлось пользоваться тем, что было под рукой. Апельсиновый сок в качестве источника калия, пакеты вместо перевязок на ноги. Порезы обоснованно вызывали опасения столбняка, поэтому пришлось искать запасы антистолбнячной сыворотки по округе, чтобы каждый раненый получил прививку.
*Некоторые источники сообщают о третьей смерти, но с ней не всё ясно. Где-то упоминается смерть от аппендицита, где-то от передоза, где-то о ней вообще не говорят. По выкидышам тоже достоверной инфы нет, но скорее всего они были.
Катастрофа, которой не было
— 15-летние ребята, спящие в поле? Это неправильно.
— А что вы думаете по поводу 18-летних ребят, умирающих во Вьетнаме?
Чем больше узнаёшь про Вудсток, тем больше понимаешь, что он мог бы быть катастрофой века наряду с Титаником или крушением Гинденбурга. 400 тысяч человек на природе, почти в антисанитарных условиях, без нормального запаса еды, зато с кучей наркоты и под дождём просто звали беду. Но беды не произошло. Политика любви к ближнему, готовность разделить своё с чужими и общий расслабон людей показали, что собраться кучей народа, обкуриться по самое не хочу и слушать музыку три дня подряд без массовых жертв, драк и нездоровой атмосферы возможно. А может быть дело было просто в невероятной удаче.
Даже СМИ, первоначально сравнившие процессию людей на фестиваль с леммингами, идущими к обрыву, вынуждены были признать, что катастрофа, которую все так ждали с пятницы не произошла. Лучше всего, наверное, это прокомментировал растрогавшийся Макс Ясгур, когда вышел на сцену в воскресенье под овации посетителей: “Сегодня вы доказали, что полмиллиона детишек могут собраться вместе и провести три дня веселья и музыки, и ничего кроме веселья и музыки, и благослови вас за это Господь”
Вудсток случился в период нестабильной стабильности. Общее благополучие нации после Второй мировой и бэйби бум породили в новом поколении кучу вопросов. А что, если ваша американская мечта нам не подходит? А что, если мы не хотим работать ради работы и покупать большой дом ради большого дома? А что, если мы не хотим воевать в чужой стране за непонятную идеологию? А что, если нам кажется, что чернокожие не должны страдать от произвола полиции, а женщины не обязаны быть на кухне? На эти вопросы искало ответ поколение Вудстока. Кто-то отметил, что фестиваль превратился во второй крупнейший город штата Нью-Йорк на те выходные. Этот город, хоть и на 72 часа, имел своё микросообщество, со своими правилами, системами коммуникации и валютой. Можно просто посмотреть, какие у всех счастливые лица — то ли от марихуаны, то ли от общего вайба. Ты смотришь на них и чувствуешь, что они любят друг друга, себя, эту погоду и эту музыку. Потому что Вудсток был не про Jefferson Airplane или про Хендрикса, он был даже не про бесплатный ЛСД. Он был про утопию. 400 000 человек три дня провели в своём маленьком раю: там не было Вьетнамской войны, насилия, ущемления человеческих прав. Там была любовь, свобода и музыка.
Всем пис ✌
P.S. Я очень советую всем посмотреть документальный фильм 1970 года — ни один текст не передаст ту атмосферу безумия, что царила на фестивале. Одним из монтажёров был, кстати, Скорсезе. Именно благодаря этому фильму организаторы смогли потом отбить деньги с фестиваля.
Автор статьи - Клара Штейн