Первый раз Вовка увидел Сясика на одном из тех самых дней рождений Юрки Попова, которые шли, как бразильский карнавал, три дня. Раздался телефонный звонок, при чём звонила почему-то Алла Павловна, его мать.
- Ну что ж, Вовчик, - без лишних прелюдий сказала она, - заходи, сегодня у Юры день рождения, 18 лет, совершеннолетие. Ну точнее не сегодня, а завтра, но завтра воскресенье, а там понедельник, ну, короче, решили мы сегодня отметить, так что давай, чтобы через полчаса как штык, я тут уже огурчиков на стол накрыла, водочку из морозильника достала.
Начало было многообещающее. А надо отметить, что у Попова день рождения совпадал с восьмым марта, международным женским днём в честь феминистического движения революционерок Клары Цеткин и Розы Люксембург. Неясно, как так Алла Павловна подгадала, но видимо в этом был тоже заложен некий сакральный смысл, а по сему Вовчик конечно не заставил себя долго ждать. Найдя в родительской библиотеке очередной лучший подарок, а лучший подарок как известно в те годы была книга, а книга эта было что-то вроде Эмиля Золя или Хемингуэя, столь популярных в годы обмена книг на макулатуру, он снабдил его дарственной надписью с пышными эпитетами:
«Тебе, мой бренный друг, дарую я книгу сию (хотя ты мне на день рождения ничего не подарил), и пусть сей кладезь знаний разверзнет водоворот страстей и ума друзьям и родным, на почитание Отечеству и добрую память».
Вовка, начитавшись классиков русской литературы по школьной программе был очень склонен к разного рода высокопарным надписям «с претензией». Хотя, конечно, знал, что Юрка в своей жизни не прочёл ни одной книги, и вообще для него всегда оставалось загадкой, а умел ли он читать вообще. Так что прямое место было этой дарёной книге, которой как известно в зубы не смотрят – быть разодранной на кошачий унитаз для дедовых котов.
В праздничной чёрной рубашке, с дарственной книгой под мышкой, в подарочной упаковке, через буквально какие-то полчаса Вольдемар стоял на пороге поповской квартиры. Открыла ему улыбающаяся беззубым ртом Алла Павловна, в нос стразу ударил приятный запах мандаринов, солёного огурца и зимнего салата, на заднем плане маячило раскрасневшееся помещичье лицо Юрки с традиционным ленинским прищуром.
- Заходите, гости дорогие! - гостеприимно приветствовала его мать Юрчиша.
Правда он не понял, почему к нему обращаются во множественном числе и даже на всякий случай оглянулся.
- Проходи, проходи, Вовка, не стесняйся, сегодня праздник у нас, гулять будем. Сегодня моей масипусечке, роднулечке моей, 18 лет исполнилось. Эх, как годы-то бегут. Ну не сегодня, конечно, завтра, но это не важно.
- Мамуль, киса, ну что ты человека в дверях держишь, проходи Вовчик, все уже собрались.
Гость разулся и скромно прошёл в большую комнату, в центре которой стоял, радовал глаз и вызывал спазмы в голодном животе праздничный стол, украшенный по канонам того времени салатами, тарелкой с маринованными грибами и корзинкой с мандаринами. А венчала стол королева – запотевшая 0,7 водки местного вино-водочного разлива. Эх, красота, кто, скажите на милость, не любит праздники? А какое чудо были эти простые, советские, греющие душу и тело застолья, которые все мы помним по старым добрым фильмам «Старый новый год» и «Ирония судьбы»! Гости действительно собрались, в качестве них за столом уже сидели специально приглашённые: неизменный Ястреб, друг Попова со школы, один из членов их несостоявшейся рок-группы и тот самый Сясик.
- А вот и Вовчик, присаживайтесь, гости дорогие. Да, кстати, забыли тебе представить. Это Сясик, Сясик - это Вовка, Вовка - это Сясик.
Сясик заулыбался имбецильной улыбкой и что-то замычал. Сясик представлял из себя худющего субъекта с чёрными взъерошенными волосами, длинным носом, острыми угловатыми конечностями и огромным кадыком с печатью недоразвитости на полоумном лице. Хотя это бросалось в глаза не сразу. При первом взгляде его даже можно было принять за обычного человека, разве что немного молчаливого. Однако, спустя некоторое время, психические отклонения в средней стадии выдавали его с потрохами.
- Ну ладно, ладно, потом наговоритесь, ну что, первый тост? Не морозь публику, Вовчик, давай, с опоздавшего штрафная!
Владимир конечно не очень понял, как он умудрился опоздать, но с удовольствием опрокинул приветственный водочный дринк, тут же огнём растёкшийся по его внутренностям. Как любит наш народ алкогольные традиции, ярко изложенные в «Осеннем марафоне»! «Тостующий пьёт до дна», «тостуемый пьёт до дна» и так далее по цепочке, все пьют до дна. А все эти штрафные, прощальные, «на посошки», «между первой и второй промежуток не большой»! Это ли не сказка! Все эти ритуалы были придуманы десятилетия назад миллионами честных советских граждан с той целью, чтобы человек при любом раскладе никак не смог уйти домой на своих двоих.
Всё было как в лучших домах Лондо́на (именно с ударением на последний слог), но водкой душу не обманешь и к середине вечера именинник стал настоятельно требовать женщину. А как он умел выпрашивать! Этому у него можно было всем поучиться. Он был королём выпрашивания. Если бы Попов сел на паперть и стал просить милостыню, наверное, через день бы уже ездил на мерседесе. В результате он стал выпрашивать подарочные деньги у матери, но та, знала, что деньги ему давать ни в коем случае нельзя, поэтому циничное представление и театр одного актёра, вылились в совместный поход матери и сына к местным женщинам с низкой социальной ответственностью, которые базировались на улице имени Героев революции. Что это были за безымянные герои так и осталось загадкой, но вот женщины там действительно продавались. И Алла Павловна без зазрения совести спонсировала на последние копейки подарок Юрочке, который нисколько не стеснялся данного факта.
Потом праздничная компания долго ходила по вечернему, весеннему, промёрзшему городу, звонили каким-то знакомым девушкам Ястреба, меняя голоса, в конце всегда слыша знакомое до боли «Придурок» и короткие гудки. Сясик ходил за ними, как телёнок на привязи, не особо понимая, в чём суть этого гуляния, но тем не менее быть вовлечённым в процесс ему явно нравилось, и он не понимая шуток и вообще с трудом осознавая реальность бытия своей недоразвитой головой, изо всех сил изображал смех в своей чукотской горловой манере нанайских шаманов.
*****
Вдоволь нагулявшись и насмеявшись, гости вернулись за праздничный, изрядно поскудневший, а точнее полностью обглоданный, стол, на котором из всего изобилия оставалась только недоеденная тарелка маринованных огурцов и пол бутылки водки, которые тут же под всеобщий одобрительный гогот и были употреблены. И тут настало время шоу. Сясик очень захотел танцевать, а так как публика была весьма тёплой и благодарной, делал он это с какой-то особенной искоркой, задором, самоотдачей. Под аплодисменты Сясик начал танцевать единственный знакомый ему хореографический этюд - незабвенный танец цветка. В самый момент апогея, когда цветок раскрывался и тянулся к солнцу, произошло незабываемое событие. Из раскрытого рта Сясика, его несуразно длинного худого горла с кадыком, как пчёлка из цветка выпорхнул маринованный гриб. Зрелище было по меньшей мере эпохальным и вызвало онемение и восторг у всех видевших его зрителей. Это было шоу, о котором потом все судачили ещё неделю и только Алла Павловна недовольно бурчала:
- Вы представляете, вы видели? Из него же гриб вылетел! Нет, ну вы подумайте! Я эти грибы собирала, мариновала!
Тут врала она конечно. Сроду она ничего не собирала и не мариновала, а банку ей эту подарила соседка, тётя Зоя.
- А этот… вздумал грибами моими из рта плеваться!
Чем закончился тот день рождения неизвестно, явно ничем хорошим. Но на следующие сутки, ровно в тоже самое время, у Вовки в квартире опять раздался звонок. Снова в трубке он с глубоким удивлением услышал голос Алла Павловны:
- Ну что, Вовчик, сегодня же настоящий день рождения Юрки. Ну и что же, что завтра понедельник, всё-таки праздник. Короче, заходи, я тут собрала, что осталось, ещё водочки взяли, я огурчиков засолила, салат с капустой нарезала. Чтоб как штык через полчаса был.
Вот он, день сурка в своём естестве. Не буду утруждать ваше внимание бесконечной многосерийной мыльной оперой дня рождения Юрки Попова, скажу только, что шло оно около недели. Вовка был на нём и в воскресенье, и даже в понедельник, и каждый день пока оно происходило, как будто пропал в нескончаемую временную дыру. Вот тут-то он и узнал, что значит выражение «тебе всегда восемнадцать». Это как на свадьбах: есть первый день, есть второй, есть мальчишник. Так и день рождения Юрки. У него был первый день, второй и все последующие дни. Праздник каждый день.