«Будни авиатехника. Бразилия» — Василий Боровков
Однажды Россия продала Бразилии партию вертолетов Ми-35. Вместе с вертолетами в Латинскую Америку отправилась бригада технарей - обслуживать эти вертолеты. Одним из этих технарей был я.
Я приехал в Бразилию в 2010 году. Пару раз уезжал и пару раз возвращался. Окончательно я уехал из Бразилии в конце 2014 года, прожив там больше 3 лет.
Периодически я писал всякие рассказы/байки/наблюдения/анекдоты о своей жизни. Немалая их часть была посвящена Бразилии - просто потому, что жил я там долго и впечатлений хватало.
Эти заметки были написаны в разное время, на разных компьютерах, в разных странах и с разным настроением.
30 таких рассказиков о Бразилии собраны в этом сборнике. Они, в основном, не про работу - больше про быт, досуг, отношения
Бразильцы летают на русских вертолетах. Русские, то есть мы, учим их, как это делать правильно. И заодно латаем то, что они умудряться разломать. Гарантия-с.
Понедельник. Утро. Бригада лениво прикидывает план работ на день. Дверь в офис открывается и заходит один из бразильских пилотов.
— Доброе утро.
Да вот уже понятно, что недоброе — этот дядька к нам заходит, только если у него есть какая-то очередная “биг проблем”. Обычно какая-то мелочевка, но всякий раз преподносимая бразильцами, как вселенская катастрофа и срыв контракта. Ну, чувак, жги.
— У нас большая проблема (вот, а я знал) с вашими вертолетами. На индикаторе (грубо говоря, телевизор пилота с кучей кнопок, через который идет управление многими функциями) постоянно наблюдаются сбои с часами. Надо что-то решать.
Я расслабляюсь: индикатор и часы - это не мое. За это отвечает Гена, мужик из города, у которого на гербе Князь с мечом стоит. Гена алчет от пилота подробностей. Тот пускается в объяснения, что на предполетной они выставляют правильное время и через какое-то время обращают внимание, что время на индикаторе становится неправильным. Намного? На несколько минут. На каком-то конкретном вертолете? Нет, на всех.
Гена задумывается, а я тем временем расскажу вам, что сие означает. Когда вертолет запускают и включается индикатор, то первым делом он показывает экран для ввода информации. Код пилота, код базы и еще куча неинтересных данных. В том числе, на этом экране есть возможность выставить время, если оно, по каким-то причинам, показалось пилоту неправильным. Но вот почему оно меняется позже?
— Спутник, — доходит до Гены.
Точно. Есть на вертолете небольшой блочок, который отвечает за связь со спутником. Со спутника идут разные данные — прежде всего координаты борта, ну и всякие другие полезные штуковины. В том числе правильное время. Передаются, кстати, только минуты и секунды — в часовых поясах техника не сильна. На том краю географии, где мы находимся, установка связи не мгновенная, а занимает какое-то время. Но если спутник не ошибается (а он не ошибается), то остается…
— А по каким часам вы выставляете время?
— По своим часам.
— И сколько на ваших часах сейчас времени?
У пилота часы отстают на 4 минуты. Гена обращается к нашему шефу.
— Не, ты понял, Борисыч? Это потомки Тирадентиса каждый раз выставляют на борту неверное время, умная техника каждый раз их ошибку исправляет, а они недовольны. Я вот только не понимаю, почему это на всех бортах творится. У них что, у всех тут наручные часы неправильно выставлены?
Последнюю фразу наш толмач переводит пилоту. Тот багровеет и, чеканя каждое слово, отвечает:
— Все пилоты сверяют часы каждое утро на совещании.
— С чем сверяют?
— С часами командира.
Вот оно что. А ларчик просто…
— Попробуйте намекнуть командиру, что у него часы неправильно идут. Ну, или скиньтесь все и купите ему новые.
Пилот багровеет еще больше.
— Мы требуем, чтобы функция синхронизация времени была отключена на всех бортах.
— А вы вообще не забыли, что вы в армии? Ну там штаб, операции, координирование действий? Один полк не может жить по своему персональному времени. В любом случае, такой функции нет. Выключаются только все данные со спутника целиком. Отдельно выключить время нельзя. Но всегда можно доработать ПО. За отдельные деньги. Пишите бумагу в штаб, что из-за часов вашего командира требуется доработка программного обеспечения.
Пилот бормочет свою стандартную мантру о том, что “с вашей техникой одни проблемы” и выходит из офиса. Гена резюмирует:
— Детский сад, Борисыч, детский сад. Мы вроде на территории военной части сейчас сидим, но у меня такое ощущение, что тут не хватает вывески “Детский садик “Солнышко”.
Русская бригада в общем и целом согласна с этим утверждением. Мы вздыхаем и возвращаемся к прикидываниям планов на день.
Такси
По бразильскому захолустному городишке в такси едут трое русских мужиков. Водитель - женщина. Вполне себе распространенное в Бразилии явление. Обычно женщинам-таксистам не мешает языковой барьер и они всю дорогу радостно рассказывают истории из своей жизни. И пофиг им, что никто из пассажиров не втыкает в ее рассказы. Поддакивай только иногда, можно даже на русском. И этого достаточно, что поездка прошла в непринужденной атмосфере.
Но не в этот раз. В этот раз за рулем была бой-баба, которая комментировала всех участников движения, ругалась и кричала, высовываясь из окна. Знаете, такие моменты интернациональны. Я в те времена по-португальски знал только счет до десяти, дни недели, да еще мат (это по работе требовалось). Но тут даже я все понимал. Куда прешь, козлина?! Где права купил?! Ездить научись!! Ну, вот всё в таком духе.
Где-то к концу поездки наше такси влетает на перекресток. На котором уже и без нас затор из машин и воздух пронизывают отчаянные вопли “участников движения”. Наш водитель немедля подключается к общему гомону, полоская из окна во весь свой словарный запас водителей окрестных машин. Доходит ее тирада до джипа, в котором сидят несколько брутального вида дядек. Знаете, такие ЗОЖ-латиносы. Ночью крэк, утром стероиды и качалка. Судя по их виду, сейчас они как раз из качалки и едут. И пока наша мамзель их костерит, у нее отчетливо проскальзывает что-то там про “фильо да пута” и еще чего-то там про “суа маи э ума пута”. Первое - это “сын шлюхи”, второе - “твоя мать шлюха”.
В Бразилии до черта ругательств, но вот эти вот, в которых объединяют что-то про “маму” и про “пута” здесь особенно не популярны. Это не аналог нашего “ай да Пушкин, ай да сукин сын”. Это очень сильные ругательства, потому как мама - это святое. И приличные пацаны в приличных бразильских местах обычно сразу после таких слов лезут за ножами, чтобы уточнить у говорившего, насколько сильно он осознает свою неправоту. Или готов ли он ответить почкой за базар.
Так что сразу после этого “фильо да пута” вокруг повисает тишина. Особенно внутри нашего такси. Особенно среди русских пассажиров такси. Как я уже говорил - это мы язык не знаем, а вот со значением местных ругательств у нас всё в порядке. Сидящий впереди напарник, хоть немного отдупляющий в местном суржике, вежливо и тактично спрашивает у водителя что-то вроде - “Алле, старая, ты чего плетешь, в какую хрень нас втягиваешь, что за дела?”
Женщина отвечает: “Да ладно, вон вы какие бравые мужики, сейчас они полезут на нас, так вы их порвете в лоскуты. Чего, не так что ли?”
Короче, это читать долго, а в реальности это всё уложилось секунды в полторы. Пока дверь у джипа открывалась. И наша оторопь, и перепалка с этой долбанутой бабой. И последующее цитирование ей языком жестов избранных мест из “Молота ведьм”. И то, как она рванула с места в появившуюся брешь в заторе и резво телепортировала нас с этого перекрестка.
Не то, чтобы в этой гипотетической драке у нас совсем всё без шансов было - русскоговорящий контингент нашего такси не включал в себя доходяг. Упитанные мальчики с прилично развитыми навыками уличных разборок. Но вот только… Но вот только да ну его нахер, такие приключения на незнакомых улицах.
Через пару улиц я смотрю в заднее окно такси, наблюдаю отсутствие джипа и впервые с того перекрестка выдыхаю. Затем чуть не впервые с начала поездки открываю рот и обращаюсь к напарникам:
— Ребята, пошукайте по карманам мелочь. Я с этой “да пута” расплачусь за поездку по счетчику с точностью до центаво. Ибо.
Гаитянцы и Бразилия
Бразильцы испытывали странный пиетет к официальным учреждениям. Они же латиносы - безудержные на отдыхе, ленивые на работе, раздолбаистые в делах и неповторимые в танцах. А вот в учреждениях их словно подменяли.
Любая очередь - в банк, в больницу, в тамошнюю жилконтору - была организована, как немецкий автопром. Ограждения, талоны, вежливые сотрудники. Никаких “мне только спросить” и “я многодетный донор Удмуртии, мне положено”. Положено - подойди к сотруднику банка и предъяви аусвайс - тебя проводят и никто не будет возражать. (Ну, кроме тамошней почты, но там место проклято.) Не положено - никто не будет лезть вперед всех, потому что ему надо. Не то воспитание - они же люди, а не дикари совковые. В больнице тамошней вон (довелось побывать), народ штабелями лежал, но лежал строго в порядке очереди.
И это всё несмотря на то, что очереди там адовые. Народу много, банков и больниц мало. Я когда ездил платить за свой кондоминиум в банк (безналом по некоторым причинам не получалось), то меньше часа в очередях у меня ни разу не получалось. А бывало и по два часа ждал. Но к этому привыкаешь - раздражает не очередь, раздражают ублюдки, которые постоянно лезут без очереди. В общем, просветлялся и становился потихоньку человеком латинским.
А потом приехали гаитийцы. Беженцы. Уж не помню по какому даже поводу они по категории беженцев числились. Не после землетрясения 2010 года - это года через 3-4 после этого было. Но Бразилия согласилась приютить у себя сколько-то тысяч гаитян. Несколько сотен из них расселили в городке, где мы жили. И все прелести бразильского менталитета касаемо очередей растаяли, как дым.
Представьте себе советских кондовых бабок из поликлиник, которых мощным десантом закинули в цивилизацию. Вот с гаитянами было примерно также. Они лезли везде без очереди. Они блокировали работу любого учреждения. Вооружившись лозунгом “мы бедные несчастные беженцы, вы нам по жизни должны”, они перли напролом всегда и везде. Они единственные там практиковали стратегию “я очередь занял, сейчас ко мне еще 100 соотечественников подойдет”.
Получая в банке какие-то пособия, они лезли, как саранча, отодвигая людей, охрану, запреты и немного подвигая стены. Наглость несчастных беженцев была безграничной. Впервые в Бразилии я увидел склоки, ругань и даже драки в очередях.
Мне тоже пришлось вспоминать отечественные навыки в стиле “хрен ты у меня проскочишь” и блокировать в очереди очередного просачивающегося. В откровенную драку гаитянцы не лезли, а слова “полисия” боялись, как огня.
Отличить гаитянцев на улицах было просто. Во-первых, по вечным крикам - потому как они не умели разговаривать на обычной громкости. И выделялись даже в стране любящих покричать латиносов. Во-вторых, по одному они редко ходили, всё больше стайками. И в-третьих, по внешнему виду. Таки есть разница между “неграми” и “ниггерами”. Иссиня-черные лица гаитянцев резко выделялись на фоне “светленьких” латинских негров.
Продолжалось это год. Как выяснилось, Бразилия дала всем этим беженцам визы на год. Посмотреть, как они адаптируются. По итогам года стало понятно, что адаптируются они никак. Как был наглый колхоз, так и остался. Поэтому бразильское правительство поступило максимально мудро и кошерно - никому из этих беженцев визы не продлили и через год их всех собрали и вышвырнули из страны к чертовой матери. Точнее, в Порт-о-Пренс, но это практически одно и тоже. Местные жители вздохнули с облегчением. Заезжие командированные русские тоже.
