оглавление канала
- Мать, а в прошлый раз… Ну, когда ты, типа, за зэками гонялась, это что, тоже было… ОНО?
Я, слегка растерявшаяся от такой его реакции, просто молча кивнула головой. Потом, словно опомнившись, поспешно добавила:
- Этот самый «егерь», появившийся так … - я задумалась, подбирая правильное слово, – так неожиданно. Так вот, он, на самом деле, никакой не егерь, он обычный шпион. ОНИ хотят прорваться во врата. И если это случится, то может произойти непоправимая беда. Нам нельзя этого допустить, иначе… - Я тяжело выдохнула, устав «подбирать» слова. – В общем, плохо будет всем, Андрюша. Это все равно, что ядерная бомба окажется в руках оголтелых фанатиков.
Андрей, все это время с пониманием кивающий головой, вдруг придвинулся ко мне ближе, склонился над столом, и на выдохе, шепотом спросил:
- А этот Один, он кто? Он один из НИХ?
Упоминание имени любимого, произнесенного другим человеком, почему-то, причинило мне какую-то тоскующую боль. Я не ответила Андрею, а просто кивнула. Мой мастер распрямился на табурете, посмотрел на меня с сочувствием. А потом, проговорил тихо, словно сам себе:
- Ну, я так и знал, что все не так просто. – Опять хлопнул себя по коленям ладонями, и решительно спросил. – Чем тебе помочь?
Я с благодарностью посмотрела на молодого мужчину. Растрепавшиеся отросшие волосы цвета соломы делали его похожим уже не на Чебурашку, а скорее на какого-то веселого Лешего. Его вид вызывал невольную улыбку. И мне вдруг стало тепло на душе и покойно. Пускай мои мужики неказистые, невоспитанные, грубые и неотесанные, но сердца у них из чистого золота. Правду говорят люди – не все то золото, что блестит.
- Андрюш, у меня только одна просьба. Присмотри за хозяйством. У меня сейчас это плохо получается. Можно сказать, ум на раскоряку. А народ волнуется, видя мои метания. Так ты уж займись производством, да построже. Сам знаешь, дисциплина – залог успеха в нашем деле. А то, если начнется разброд и шатания, потом в кучку собрать все трудно будет.
Он разочаровано выдохнул. Будто я попросила не поруководить коллективом, а утопить всех в проруби. Приоткрывшаяся дверь, ведущая в другой, необычный, сказочный мир, словно захлопнулась перед его носом, показав только узенький лучик яркого волшебного света.
- Да это-то само собой! – Словно отмахнулся он. - Может еще в чем помочь? – Надежда вновь вспыхнула в его глазах.
Мне не хотелось его лишать этой надежды на чудо. Я, сделав серьезное лицо, тихо проговорила:
- Может и придется. Я тебе обязательно дам знать, если что. Договорились? – Я не стала уточнять, что такое это самое «если что». Но знала совершенно точно только одно, что нельзя человека лишать надежды.
Поздно вечером явился Саныч. Проводил свою комиссию и приехал с благодарностью. Слегка пьяненький, веселый, привез гуся, трехлитровую банку меда, и две банки молока. Все это сгрудил на столе в столовой под восхищенные взгляды и вздохи Василича. А сам достал из кармана бутылку водки, и, подмигнув моему завхозу, совсем ополоумевшему от такого обращения, прогудел:
- Отец, организуй нам какую-никакую закусь.
Василич кинулся со всех ног к печи, чуть ли не роняя на ходу свои чуни, в которых обычно ходил в доме. Я сурово глянула на лесничего и буркнула:
- Пойдем ко мне в домик, нечего здесь мне мужиков выпивкой расхолаживать.
Василич слегка сник под моим грозным взглядом, поняв, что ему не нальют хоть малой стопочки, но суетиться от этого меньше не стал. Саныч как-то тоже сразу поблек, и послушно поплелся за мной в мою домушку, на ходу принявшись бурчать.
- Юрьна, чего суровая-то такая? Такую комиссию проводили! Да не просто, а, можно сказать, с песнями! Между прочим, если хочешь знать, уехали все такие довольные. Мне руку трясли и называли образцовым лесничеством нашу богадельню, а еще пообещали, что выделят из фондов министерства новый трактор и целый бульдозер, вот!
А меня обуял смех. Но я сдержалась. Не стоило делать такого резкого перехода от суровости к веселью. И я, продолжая изо всех сил сохраняя серьезный и недовольный вид, буркнула:
- Тебе ли не знать, Саныч, что обещать – вовсе не означает жениться!
После моих слов Саныч совсем сник. Мне даже стало его жаль. Ну как ребенок, честное слово!! Поубавив суровости в голосе, отворяя дверь в свой домик, проговорила уже мягче:
- Ну проходи, герой дня. Будем отмечать обещанные трактора.
Лесничий слегка воспрял духом и проскочил серой мышкой в мою, можно сказать, келью. Торжественно поставил бутылку на стол, и принялся рассказывать историю своей победы.
- Представляешь, там у них в министерстве начальство поменялось. Прошлый раз приезжал какой-то толстый боровок. Так он больше все спрашивал, когда шашлыки жрать будем, а на лесное хозяйство ему было совсем наплевать. А этот, который новый, молодой, горячий. Сергея Ивановича, ну ты знаешь, с управления который, начальник лесного отдела, так он его так отчитывал, что тот, как пацан перед ним стоял. Что мол, вот, посмотрите, до чего довели. Технику, мол, новую все в городские лесхозы пихаете, а она у них простаивает без дела. А тут, мол, лучшие лесозаготовки ведутся, а лесничество в упадке. Стыдно, мол! А я так в сторонке. Скромненько стою, глазки опустил и скорбную физиономию скорчил. Поди пойми, кого поддерживаю. Этот-то, который из министерства, уедет, а мне тут с управлением потом бодайся. А оно мне надо? Но трактор-то новый сильно нам нужен. Сама же знаешь. Надоело ходить по заготовителям побираться, стыдно даже. А все благодаря тебе, твоим мужикам! Им от меня тоже благодарность передай. Деляны-то как под грабли убраны. Если бы не примятый снег, то и не видно вовсе, что там рубка была! – Искренне восхищался он.