«Мы с ним едва знакомы. Он смотрит на меня восторженно. Я почтенно. Он старше всего на полтора года. Это странное чувство старшенства.. Словно, он знает что-то большее. Что-то, чего не знаю я. Пока.
Мы редко встречаемся - нет повода, смысла, удачи. Я его побаиваюсь, он меня ищет. И не находит.
Встретившись. Теряем дар речи и осознанное понимание происходящего. Как веет чем-то далёким и холодным. То, что осталось «в анналах». Но от чего хотелось бы избавиться..
Он искоса изучает меня. Нет, присматривается - та ли я, что он помнит. И если я не угадываю «с ответом» разочарованно отходит в сторону. Там - в «стороне» - есть и ещё претендентки. На что - на плаху? И правда есть?. Я смеюсь - я угадываю главное. Прежде, чем получить рыжий апельсин в руки стОит дождаться Нового Года! Такие правииилааа.. Я боюсь. Я торможу, всем своим телом, слухом, здравомыслием. Ибо, опыт подсказывает - «ну его, на фиг!. этот апельсин!. не жили - неча и начинать..»
Но в очередной раз у меня получается попасть в ритм случающегося. И я - снова на коне. Мою кобылу - орловку, статную и умнейшую.. - звали Изабелла. Редкое для той поры имя. Я звала её Бетти, на пример знакомых «смолянок». И она отзывалась, хотя в метриках значилось Изабелла/иꙁабелла. Будто, былинно возникла она из Древней Руси. Я уважала каприз заводчика, но подзывала милашку по-своему..
Он статен и строен, на нём превосходно сидит форма. А выправка - выше всех похвал! Я и не хвалю - зачем, есть и иные лизоблюды.) Но усмешливо встречаю каждое «парадное» появление. Он хочет произвести впечатление - я соглашаюсь поучаствовать в игре. Дуры на подмостках заливаются в счастливом смехе и утирают глаза батистовыми платочками. Я разворачиваю кобылку и несусь - аж, плотное облако пыли садится на маркизетовые нижние юбки. Они - сучки «крашенные», упс!. это уже из времён нынешних.. пардон.. - любят показать ножку в ботиночке. Будто, он ног не видал. Да и мои - зачётнее..
Гонки на опережение не дают результата и не делают ему чести. К слову, в их среде - палёных аристократов, фи.. - соревноваться с женщинами не возбраняется. И соревнуются, и побежда.. Кто сказал? Разве уже звучал гонг?!
Тихонько давлю шпорами гладкие - пятнами - бока. Красотка стопорит ход и, пританцовывая, крутится на одном месте. Жду! Он подъезжает взмыленный - хуже гнедого жеребца - и укоризненно, с любимым французским прононсом, выговаривает. Нам.. «Что же вы, барышни, так поторопились? Не ровён час что и случится! Произойдёт..»
Поздно, батенька! Уж случилось всё, и произошло.. Я влюбилась! Опрометью и бесшабашно! Не смотря на уверения памяти: «Забудь его, он принесёт тебе горе и несчастья. Он такой..» И сама себя уговариваю, в запале и радостной тревожности: «Что ты, дурочка. Он любит тебя, до одури, до слёз в глазах! И никому не отдаст, слышишь!.»
Коварный - всегда на страже - внутренний сарказм добавляет: «Сам съест. Не поделится..» Я смеюсь, обмирая от ужаса. И собрав все свои надежды, лукаво, через фривольный прищур возражаю: «Вы, батенька, запрягаете уж больно долго. Глядите, кроме Вас и ещё кавалеры есть! Кто и опередит..»
Он сердится. Ах, как он сердится, но виду не подаёт.. Подъезжает ближе, протягивает сильную крепкую руку в лайковой перчатке. Берёт, выпутывая из вожжей, мою кисть. И, отодвинув край перчаточки, целует в запястье. Как раз, где рядом с хрупкой косточкой, под белой нежной кожей бьётся жилка синяя, тонкая. Сердце падает куда-то в пропасть!. Чтоб не заметил, как заалели щёки, дёргаю повод. И мы с Изабель, вскачь и переходя в рыси, мчим обратно.
Девочки - напомаженные и в кисее - и не заметили. Что дерзкий офицер уже и не дерзкий вовсе. А того и гляди - ручной и послушный..
Мы с ним едва знакомы. Он проходит по школьному коридору и внаглую разглядывает меня. На предмет - узнать. Он узнаёт? Не могу сказать, не в курсе.. Но я помню - кобылку, трибуны с курсистками. И жаркий - на грани приличия - поцелуй руки. Я всё помню.. И держусь от него подальше..»