Глава 5
Клонилось ко закату солнце,
Днепр знойным маревом парил,
Блестели нижние оконца,
Как в Киев Ярополк прибыл.
Вот у ворот в свой бывший терем
Дал о себе охране знать,
Владимир что-то там затеял –
Не сразу повелел впускать.
Один во терем поднимаясь,
Ярополк медлил, еле брел,
Глазами словно бы прощаясь
С тем, что он с детства здесь обрел.
«Вон дверь во бабкину светлицу,
Владимир тут…» И вдруг удар
Из-за двери броском куницы –
Под сердцем боль и крови жар.
Варяг там, спрятавшись за дверью,
Стоял с мечом, дождав свой срок,
Другой, с лицом подобным зверю,
Нанес удар и в правый бок.
Ярополк, ртом хватая воздух,
Казалось, с удивленья рад,
Облившись кровью, рухнул о земь,
И с губ сорвалось хрипло: «Брат!..»
В глазах его померкло солнце,
Дав место мраку своему,
Владимир, заслонив оконце,
С Добрыней подошел к нему.
Как перерубленная утка,
Лежал Ярополк, весь в крови…
Владимиру вдруг стало жутко,
Лицом бледнея, говорит:
- Вот и свершилася расплата -
Олег по крови отомщен…
Да, кто ж за это виноватый?
Не я стал убивать, но он…
Тягуче длилася минута,
Добрыня хмурился, молчал,
Как чувствовал: на душу круто
Опять Владимир бремя взял.
Однако же убийство брата
Недолго князю жизнь казнит
И поутру, забыв утрату,
Он вдруг Добрыне говорит:
- Я слышал, что у Ярополка
Была невеста иль жена,
Такая, что смотреть, мол, колко,
Как солнце поутру красна…
Что ту красавицу, черницу,
Отец из грек привез с собой,
Пусть приведут мне молодицу…
Ну, что нахмурился с бровей?..
Добрыня молвит: - Князь, негоже
Вдову без должна помина
Взять за себя…. И поздно тоже
Уж молвят, зачала она.
Владимир усмехнулся криво,
Сощурил свой болевший глаз.
- Пускай ведут…. Да что за диво? –
Мне это будет в самый раз.
Али не должен по череду
За женкой брата присмотреть?
Одну уже прибрал – Рогнеду…
Пусть приведут – сказал я ведь…
И вечер уж когда на дальний
Днепра брег звезды засветил,
Ведут жену в опочивальню,
Как повелел ей Владимир.
Вошла. За дверью тихо стала,
Сенные девки убрались.
Владимир мутный взгляд устало
Поднял, измерив сверх до низ:
Власы густой волною черной
По платью черному бегут.
«Не зря монашкою затворной, –
Владимир мыслит, - все зовут…
Отец ведь Ярополку силой
Забрал ее с монастыря.
Она ж его чуть не крестила…
Но хороша…. Видать, не зря…»
Он, развалясь на стуле резном,
Поставил ногу на полать.
- Ну, что, лебедушка любезна.
Тебе мя надо разувать…
Та подняла густые очи –
Взгляд тверд душой и светло чист,
На шее из слоновой точи
Ни ожерелья, ни монист.
От князя взгляд свой не укрыла
И как решенье приняла,
К Владимиру не поспешила –
Спокойно, ровно подошла.
Откинувши власы густые.
Поклон по пояс отдала,
И на колени став литые,
Спокойно сапоги сняла.
В нее Владимир вперил очи:
- Ну, что, лебедушка, ложись.
Покой мой под покровом ночи
Разделишь рядом…. Это – бысть!..
Она поднялась: - Князь Владимир.
Побойся Бога, я прошу.
Маво ты мужа свел в погибель,
Но плод его в себе ношу…
- Какого мне бояться Бога? –
Владимир криво говорит,
- Их у меня доныне много…
Кого душа твоя велит?
- Бог есть единый повелитель,
Иисус Христос – се Сын Его,
За прелюб справедливый мститель,
Воздаст сполна те за все…
- Мой бог Перун дал мне добычу,
Как мужу взять тебя велит –
Се вещий, дедовский обычай, -
Владимир, злясь, ей говорит.
- Перун твой вещий – идол мерзкий…
И мерзкие дела велит…
- Молчать! – взорвался князь тут резко,
- Иль стан твой на дыбе взлетит!..
Рванулся к ней как очумелый,
Чтоб силой уложить в постель,
Но та с лицом, вдруг ставшим белым,
Вдруг говорит: - Оставь досель…
Он не дошел обескуражен,
Она присела до колен.
- О, Боже правый, ты ведь страшен –
Прости невольную в измен…
«Рогнеда – та в безумстве билась…» -
Князь смотрит на нее в упор…
- Ты слышал, я в душе молилась…
Прости, прошу, за мой позор…
Она поднялась черной тенью
И тихо на постель легла.
Владимир отложил терпенье –
На Киев навалилась мгла.
(продолжение следует... здесь)
начало - здесь