После утомительного времени дня Манису накрыла безмолвная ночь. С приходом темноты мир людей замер. Через несколько минут появилась полная луна и полетела по небу сквозь редкие белёсые облака. С восходом луны стало так светло, что легко можно было различить силуэты деревьев, и даже отдельные листочки на них. Но это был странный свет. В нём было видно всё, но видно едва. Он дарил покой и безмолвие. Люди, поддавшиеся его чарам, сладко спали.
Когда от оков Морфея уже невозможно было освободиться, немую тишину пронзил душераздирающий женский крик. Он так внезапно врезался в безмятежный покой, что обитатели гарема вмиг вскочили со своих уютных постелей.
- О, Аллах, что случилось, таких криков я не слышала даже из комнаты пыток, - быстро оторвав голову от подушки, сказала Фахрие-калфа, протирая сонные глаза.
Надрывный вопль раздавался из покоев главной фаворитки шехзаде, Айше-хатун. У неё начались роды.
В один миг гарем стал похож на большой муравейник, в котором его жители сновали туда-сюда, то обгоняя друг друга, то резко сворачивая в противоположную сторону. На этаж фавориток спешно поднималась группа людей, состоящая из многочисленных служанок и двух повитух. Войдя в покои роженицы, лекари приступили к своей работе. Крик прекратился, но спустя некоторое время раздался с новой силой.
Махидевран-султан, узнав, что у наложницы шехзаде начались роды, наскоро оделась и поспешила в комнату Айше-хатун. Вслед за матерью в покои Айше направилась Разие-султан. Когда девушка вошла в комнату роженицы, она замерла на месте от увиденного. Айше-хатун лежала с широко раскрытыми от ужаса глазами, тело её выгибалось в постели. Белое, как снег, лицо, исказила гримаса боли. Пот струйками стекал по щекам, по шее, по груди. Калфы не успевали обтирать женщину чистыми полотенцами. Разие закрыла глаза и облокотилась на дверь. Кто-то крикнул “Госпоже плохо”, и все посмотрели в её сторону. Увидев дочь, Махидевран подошла к ней и гневно зашептала:
- Разие, кто тебе позволил прийти сюда? Немедленно покинь покои!
Схватив дочь за рукав, она вывела её в коридор. Остановив направлявшуюся в комнату ункяр-калфу, Махидевран-султан коротко сказала ей:
- Фахрие-калфа, уведи Разие-султан отсюда.
- Слушаюсь, госпожа, - с готовностью ответила Фахрие, возблагодарив мысленно Аллаха, что избавил её от присутствия на родах.
Она взяла Разие-султан под руку и осторожно повела по ступенькам вниз.
Солнце взошло и уже вовсю освещало своими яркими лучами истосковавшуюся по свету землю, а крики из покоев рожавшей женщины не прекращались, переходя порой на неестественный вой. Лекари взмокли от непрекращающейся ни на миг работы. После полудня роженица, сильно ослабев, потеряла сознание. Лекарша Арифе-хатун пыталась привести её в чувство, но Айше-хатун не открывала глаз. Тогда Арифе-хатун побежала к Махидевран-султан, которая вернулась в свои покои дожидаться окончания родов.
- Госпожа, Махидевран-султан, дело плохо, Айше-хатун не может разрешиться от бремени. Роженица не должна дважды встретить рассвет, иначе произойдёт беда. Простите, госпожа, но без нашего активного вмешательства не обойтись, - с тревогой в голосе обратилась она к госпоже.
- Делай всё, что считаешь нужным, Арифе-хатун, но спаси ребёнка шехзаде, - быстро ответила султанша.
Лекарша побежала в покои с роженицей и громко приказала помощницам готовить инструмент.
- А ты, хатун, срочно беги в лазарет и принеси побольше жидкости для обеззараживания и обработки, - велела она молоденькой помощнице.
Та сорвалась с места и помчалась в сторону лечебницы.
Девушка очень торопилась и, возвращаясь, поднималась по лестнице через ступеньку. На одной из них она оступилась и упала. Осколки разбившейся вдребезги банки с жидкостью рассыпались по ступенькам, впиваясь и жаля неосторожную служанку. Хатун поднялась и, поглаживая ушибленное место, с плачем подошла к лекарше:
- Арифе-хатун, я разбила большую банку с лекарство-о-м…
- Ты что, хатун, забрала с собой всю банку? О, Аллах, я в спешке не предупредила тебя, что надо отлить средство, не нести всё. Это была единственная бутыль. Другие придётся искать по лечебницам Манисы. У нас нет на это времени. Что же делать? – сказала лекарша, нахмурив лоб и глядя в одну точку.
В следующую секунду она сорвалась с места и выбежала из покоев, спускаясь по ступенькам на нижний этаж. Минуя множество коридоров, она остановилась возле дверей главного лекаря дворца Мусы-эфенди. Громко забарабанив в дверь, получив разрешение войти, женщина быстро заговорила:
- Муса-эфенди, беда, Айше-хатун не может разродиться. Я собиралась прибегнуть к более серьёзным действиям, но не могу начать, потому что нет средства для обработки. Одна хатун разбила банку с дезинфицирующим раствором. Может, у Вас есть это средство, хотя бы немного?
- Нет, Арифе-хатун, такого средства у меня нет.
Сказав это, главный лекарь быстро поднялся из-за стола, где он работал с бумагами, и вышел в коридор, громко командуя на ходу: ”Велите жечь факелы!”
Арифе-хатун бежала следом, еле поспевая за седовласым лекарем. Вскоре оба они оказались у дверей комнаты, где решалась судьба Айше-хатун и её малыша. Там висела напряжённая тишина.
- Арифе-хатун, вели слугам как следует прокалить инструмент огнём факелов и приступай к делу. Я буду находиться в коридоре и подсказывать тебе, что делать. Подготовь смышлёную рабыню, которая станет посредником между мной и тобой. Давай, Арифе-хатун, с именем Аллаха, начинай! Ребёнок шехзаде должен появиться на свет в течение получаса, иначе…ты сама знаешь, что, - напутствовал лекаршу Муса-эфенди.
Время пошло, драгоценные минуты утекали, словно песок в песочных часах. Наконец, на очередной такой минуте в комнате раздался долгожданный крик младенца. “Какой богатырь” – вскрикнула одна из девушек.
- Прикуси язык, - грозно бросила ей Арифе-хатун. – Отправьте весть Махидевран-султан, что Айше-хатун родила дочь, - громко велела она собравшимся в комнате служанкам.
- Кто родился, шехзаде? – нетерпеливо спросила госпожа девушку, едва та показалась в дверях её покоев.
- Нет, госпожа, Айше-хатун родила девочку, - извиняющимся тоном произнесла служанка, опустив глаза. Но вдруг ресницы её встрепенулись и, улыбнувшись, девушка продолжила:
- Махидевран-султан, девочка крупненькая такая, голос звонкий, и волосики длинные! – но тут же служанка осеклась и испуганно взглянула на султаншу:
- Простите меня, госпожа, за излишнюю болтливость. Я могу идти?
- Постой, хатун, - сказала Махидевран, заставив девушку вздрогнуть, - получи награду за благую весть. Султанша родилась! Богатырша! С этими словами Махидевран-султан вручила служанке увесистый мешочек с золотыми монетами.
Девушка, не веря своему счастью, взяла награду обеими руками, прижала к груди и принялась кланяться и благодарить госпожу. Не поднимая головы, она покинула покои. Девушка не догадывалась, что её словоохотливость сослужила госпоже добрую службу. Махидевран, узнав о рождении девочки, испытала разочарование. Но когда услышала описание новорожденного ребёнка из уст служанки, её охватило невероятное чувство нежности к родившейся внучке. Ей стало нестерпимо жаль новорожденную султаншу с длинными волосиками, которая уже проявила свой мужественный характер, долго и терпеливо ожидая прихода в этот Мир.
Махидевран с обуявшей её радостью вышла из своей комнаты и быстрым шагом направилась навстречу со своей внучкой! Проходя мимо непогашенных факелов, госпожа уже придумала девочке имя.
Махидевран поднялась в комнату фаворитки сына.
- Как чувствует себя Айше-хатун? – спросила она лекаршу, взглянув на бледную и лежащую с закрытыми глазами девушку.
- У Айше-хатун были тяжёлые роды, Махидевран-султан, сейчас она спит под воздействием лекарств. Угрозы её жизни я не вижу, - ответила Арифе-хатун.
- Хорошо. Где моя внучка? – нетерпеливо она обратилась к лекарше, оглядываясь вокруг.
- Сейчас девочку принесут, госпожа, - сказала лекарша, и младенца тут же принесли в комнату.
Махидевран осторожно взяла малышку на руки и залюбовалась её милым личиком. Новорожденная и вправду была не такой уж и крохотной, Махидевран ощутила это по весу девочки. Подержав немного малышку на руках и примеряя к себе статус бабушки, госпожа осторожно передала внучку на руки кормилице, и направилась к себе, желая отдохнуть после тревожного дня.
Наступившая ночь прошла спокойно. Наутро дворец зазвенел щедро сыпавшимися золотыми монетами, знаменуя рождение новой султанши. На кухне кипели котлы, вокруг которых суетились повара, готовя праздничные кушанья.
В отсутствии шехзаде церемонию имянаречения проводила его мать.
- Твоё имя Нергисшах! Твоё имя Нергисшах! Твоё имя Нергисшах! – трижды, как и полагается, торжественно произнесла Махидевран-султан и вознесла молитву Аллаху!
“Проходящая сквозь огонь и пламя” начинала первые дни жизни во дворце своего отца.
В заботах и хлопотах незаметно пролетело три месяца. Во дворце жизнь шла своим чередом, каждый последующий день был похож на предыдущий. Всё внимание было направлено на маленькую султаншу. Девочка росла и ежедневно радовала всех своим присутствием.
Айше-хатун поправилась и могла заботиться о дочери в полную силу. Она с малюткой часто навещала Разие-султан и Махидевран-султан, которые с радостью нянчились с малышкой.
Окончательно поправилась и Гюльшах. Несмотря на оставшуюся ещё слабость, она пожелала немедленно приступить к исполнению своих обязанностей. Как и прежде, её звучный командный голос раздавался почти одновременно в разных уголках гарема. Обойдя все уголки и помещения, затребовав подробный отчёт о финансах гарема у калфы, замещавшей хазнедар на время болезни, не найдя недочётов и упущений, Гюльшах немного успокоилась.
Как-то раз, несмотря на усталость, она решила заглянуть в учебную комнату, которую не успела проинспектировать. Идя по коридору, женщина встретилась с Амбером-агой.
- О, Аллах, Гюльшах-хатун, я очень рад Вас видеть в добром здравии. И выглядите Вы хорошо, похудели, постройнели, лицо такое белое. По всему видать, Ваша хворь пошла Вам на пользу, - заулыбался искренней улыбкой бесхитростный ага.
Гюльшах поменялась в лице, глаза её широко раскрылись и потемнели от возмущения. Она поближе подошла к Амберу-аге и таинственно проговорила елейным голосом:
- Амбер-ага, благодарю тебя за твои наидобрейшие слова. А ты знаешь, приходи-ка как- нибудь ко мне, у меня остался флакончик чудодейственного средства, мы и тебе фигуру подправим. А если что, уважаемый Яхья-паша и тебя спасёт.
Гюльшах-хатун, довольная собой, рассмеялась и пошла по своему маршруту.
Амбер-ага задумчиво смотрел её вслед, соображая, правду ли говорила хазнедар или пошутила.
Наступившие спокойные и радостные дни омрачало одно – долго не было вестей от Мустафы. Махидевран-султан ежедневно встречалась с лалой Мустафой, оставленным шехзаде вместо себя, но и он не мог сказать госпоже ничего утешительного.
Однажды утром в дверь покоев госпожи постучали, и служанка сообщила, что во дворец прибыл гонец от шехзаде Мустафы.
Махидевран-султан, накинув на голову вуаль, в сильном волнении вышла из комнаты. Ожидавший её посланник склонился в почтении и протянул тубу с письмом. Султанша быстро достала свиток и начала читать. Пробегая глазами по первым строчкам письма, содержащим приветствия, Махидевран остановилась на фразе “Захватив Басру и попутные крепости, я воссоединился с армией султана Сулеймана. Взяв Багдад, мы с победой возвращаемся домой.” Махидевран-султан ахнула и, прижав письмо к груди, закрыла глаза, произнося хвалебные речи в адрес Всевышнего.
Радость мгновенно облетела не только дворец, но и всю Манису. Народ ликовал, ожидая возвращения своего героического шехзаде.
Разие-султан летала по дворцу в приподнятом настроении. Она не знала, чему радовалась больше: славной победе любимого брата или своей скорой свадьбе. И то, и другое событие заставляли её сердце учащённо биться.
Айше-хатун очень соскучилась по шехзаде и мечтала о том, как он заключит её в объятия своими крепкими руками, а она покажет ему маленькую дочь, которая всё больше становится похожей на своего отца.
В гареме некоторые люди заметили, что Фахрие-калфа задумчиво смотрит на какой-нибудь предмет и улыбается. Причину такого непонятного поведения хатун разгадать никто не мог. На самом деле всё было гораздо проще, чем казалось сбитым с толку жителям гарема. У Фахрие-калфы была одна общая большая причина для радости – возвращение с победой шехзаде, и своя, маленькая, - увидеть живым и здоровым Ташлыджалы Яхью-бея.
Наконец, долгожданный день настал. В Манису возвратилась армия во главе с шехзаде, гордо восседающем на своём белогривом скакуне. Восторгу жителей Манисы не было предела, громко и неистово они славили своего героического шехзаде! Празднества начались по всему городу.
Мустафа величавой поступью вошёл во дворец. Выстроившись в короткий, но сплочённый ряд, шехзаде встречали его любимые и любящие женщины. Поцеловав руку матери, Мустафа не удержался и обнял её. Махидевран-султан со слезами на глазах, бесконечно радуясь за сына, сказала:
- Мой славный сын, мой шехзаде, вот ты и открыл копилку своих триумфальных побед. Да хранит тебя Аллах, пусть твой путь будет усеян многими победами во славу и процветание османского государства!
- Аминь! – ответил сын.
- Мустафа, брат, твоё возвращение осветило своим сиянием всё вокруг! Я счастлива видеть тебя и горжусь тобой! – обратилась к шехзаде сестра.
- Разие, ты стала такой красивой, словно распустившаяся роза, - приятно удивился Мустафа, чем заставил сестру покраснеть и от удовольствия, и от смущения.
Наконец, дошла очередь до приветствия Айше-хатун. Мустафа подошёл к девушке и устремил свой взгляд на малышку у неё на руках. Крошка ещё не умела сидеть, поэтому мама держала её полулёжа, так, чтобы было видно её личико. Девочка долго смотрела своими карими глазками на бородатого дядю и вдруг улыбнулась, замахав ручками. Мустафа расцвёл от умиления. Осторожно взяв дочь на руки, он поцеловал её в лобик. Девочка замотала головкой, стала тереть кулачками носик и чихнула. Наблюдавшие сцену знакомства отца с дочерью восторженно улыбнулись.
- Айше-хатун, ты сделала меня счастливым, подарив дочь-красавицу, - наконец шехзаде уделил внимание своей фаворитке. – Проси у меня, что хочешь.
- Шехзаде, нет у меня желания больше, чем видеть Вас в добром здравии и счастливым! – ответила Айше-хатун, радуясь что Мустафа не сводит восхищённых глаз с дочери.
Когда все разошлись, Мустафа, оставшись с матерью наедине, обратился к ней с серьёзным видом:
- Матушка, я привёз множество трофеев и подарков, Вам надо будет взглянуть на них. Это не только украшения и ценные вещи. Есть и живые трофеи, несколько рабынь и двое евнухов. Если Вы посчитаете нужным, они пополнят гарем. Есть несколько девушек, которых я хотел бы видеть в числе своих наложниц.
Мустафа старался казаться безразличным, произнося последнюю фразу, но от зоркой Махидевран не укрылся сверкнувший огонёк в его глазах.
- Сынок, конечно, я сделаю всё, что положено, будь спокоен. Скажи же, как тебе наша малышка Нергизшах? Тебе понравилось имя, которое я дала нашей девочке? – не удержалась мать, чтобы не завести разговор о любимой внучке.
- Матушка, имя прекрасное, как и моя дочь. Позже я навещу их с Айше-хатун, - ответил, ласково улыбнувшись Мустафа.
Мать и сын ещё немного поговорили и разошлись по своим делам.
Диана выбирала момент, чтобы увидеть Ташлыджалы. Наконец, проходя в энный раз мимо покоев шехзаде, она заметила, как к ним направляются Мустафа и Яхья-бей.
Поравнявшись с обоими мужчинами, девушка склонилась в почтительном поклоне и уважительно произнесла:
- С возвращением, шехзаде Мустафа! С великой победой Вас поздравляю! Да прославит Вас Аллах на века!
А затем обратила внимание и на другого воина :
- И Вас приветствую, Ташлыджалы, Вы также достойны уважения и похвалы за столь убедительную победу!
- Спасибо, Диана, - сказал Мустафа, - замечу, нам порой не хватало твоих незаменимых качеств, которыми ты обладаешь.
- Особенно, незаменима ты была бы в качестве переодетого разведчика, - добавил Яхья-бей, чем заставил всех улыбнуться.
- Ташлыджалы, ты можешь быть свободен, отдыхай, я позову тебя, когда будешь нужен, - сказал Мустафа и вошёл в распахнутые двери своих покоев.
Оставшись наедине, молодой человек и девушка заговорили, пристально вглядываясь в глаза друг друга.
- Много положил неверных, бей? – спросила Диана, прильнув глазами к глазам Ташлыджалы.
- Много, хатун, и не сосчитать, - машинально ответил мужчина, не отводя глаз от глаз Дианы.
- Ты был осторожен, Ташлыджалы? Почему у тебя перевязана рука? – не отводила взгляд Диана.
- Я берёг шехзаде, Диана, как ты и велела, и заработал эту царапину, - вглядывался Яхья-бей в бездонное море глаз девушки.
- Я велела тебе беречь не только шехзаде, но и себя, Ташлыджалы, - непроизвольно говорила Она, не отводя глаз.
- Я старался, - отвечал Он.
Неизвестно, сколько времени бы вели они разговор, жадно касаясь сердец и душ друг друга, но возле них вдруг возникла служанка Махидевран-султан и сказала, глядя на Диану:
- Фахрие-калфа, Вас хочет видеть госпожа.
Диана кивнула мужчине, и с недовольным видом отправилась вслед за девушкой.
- Изъясняйся точнее, хатун, какая госпожа хочет меня видеть, Махидевран-султан или Разие-султан, а может Нергизшах-султан, - съяхидничала Диана, срываясь на ни в чём неповинной служанке, за то, что та оторвала её от беседы с Ташлыджалы.