Давайте будем считать этот текст завершающим определенный фрагмент размышлений на темы изменений в нашей песне, запущенных в 80-е. Не поручусь, что текстов на эту тему не будет больше вовсе, но на сегодня, как мне кажется, все основные причины и тенденции последующих бурных изменений бардовской культуры названы и хотя бы поверхностно проанализированы.
Да! Чем сердце успокоится! Эта присказка гадалок-неумех – она просто для красоты. Понятно же, что сердце не успокоится никогда и ни за что. Сердце легко успокаивается по отношению к тому, до чего ему, сердцу, особого дела нет. Уважаемые в нашей среде люди говаривали иначе – И вечный бой, покой нам только снится. Причем, не один человек так говаривал, за Блоком это же самое дословно повторил Бродский. Несколько мрачнее, но тоже по делу. Впрочем, боев сейчас в нашем мире более чем, но ведь даже классическая лирика наполнена непокоем:
А он, мятежный, ищет бури
Как будто в буре есть покой
Сергея Труханова с нами, увы, уже нет. Не было ему отпущено долгого века, но и за свой короткий Сергей успел открыть для нас массу потрясающей поэзии, в которой он нашел не менее потрясающую музыку. Один мой приятель, оставшийся навсегда сердцем в 80-х, неожиданно для самого себя набил в машине полный плейер альбомами Труханова, на время подвинув в этом плейере даже Ланцберга. А ведь Сергей – это воплощенный язык современной авторской песни. Это – как раз то, что не приняли люди, выпавшие из нашей песни в 80-е, и не сумевшие вернуться в нее в начале нулевых. И тут важно в контексте наших бесед понять, а что такого важного в творчестве Сергея, что как отзывалось в каждой душе в 80-е, да так и продолжает отзываться по сей день. Мне кажется, что речь тут о ценностях, как бы банально это не звучало.
Многие, расплевавшиеся с нашей песней в нулевых, сочли главной ценностью современной авторской песни ее коммерциализацию. Никто толком не может объяснить, а чем это столь масштабно выражается, что стоит это отнести ко всей песне, но вот считают так – и точка. Вопрос веры. Как будто в благословенные былые времена они не покупали билеты на концерты, как будто свою программную песню об этом Визбор написал сегодня.
Конечно, трагическое ощущение времени у Юрия Иосифовича тут как тут в этой песне. И такое впечатление, что он успел заглянуть туда, где через несколько лет после смерти оказались мы все скопом – и те, кто изо всех сил пытался сохранить свою романтическую натуру бессеребренника особенно глубоко и жестко. Но Визбор был бы не Визбором, если бы даже в самой темной и мрачной своей песне распростился с надеждой навсегда:
Моя надежда на того,
Кто, не присвоив ничего,
Свое святое естество
Сберег в дворцах или в бараках,
Кто посреди обычных дел
За словом следовать посмел,
Что начиналось с буквы "Л",
Заканчиваясь мягким знаком.
Визбор через время смог увидеть не только обвал ценностей, которые про деньги или даже, простите, про бабло. Через время он увидел и тех, кто придет спасать тонущих в этом баблоболоте. И Серегу Труханова тоже. Да разве его одного? Мой старый товарищ, а одно время еще и коллега по таким вот беседам на радио Гриша Данской на 20 лет позже Визбора тоже сумел вполне честно поговорить на эти же темы.
Причем, обратите внимание, у Гриши ведь еще и контекст исторический и культурный в песне богат достаточно. Тут же не только к Визбору отсылка, а еще и к Галичу и к современным на момент написания песни реалиям. Да, тут как из форточки сквозит иронией, но, поверьте, ирония тут – просто краска, а вот грустные размышления – суть. По большому счету, Данской оказался одним из лидеров и выразителей нового песенного языка в нашей культуре, тут и эпатажа, и даже провокаций было в свое время хоть отбавляй, но, пройдя все эти этапы, побившись буйной головушкой обо все возможные проблемы, связанные с творчеством, Гриша на каждом этапе оставался поэтом и, как бы кто в этом не сомневался, честным и искренним человеком. Может поэтому к полтиннику он вдруг стал еще и продолжателем горной, туристской романтической традиции в нашей песне, написав кучу более чем традиционных для старых КСПэшников песен. Правда, и в этом он нашел не только гениальную простоту стартовой ситуации авторской песни, но и высокую поэзию сегодняшнего дня.
Другими словами, именно поэзия, настоящая, искренняя, образная большая, и музыка, не вступающая с этой поэзией в битву или даже спор, а подчеркивающая и доносящая эту поэзию до каждого – это было и будет главной ценностью авторской песни. В отличие от многих и многих видов творчества, призванных утешить, успокоить, развлечь и даже отвлечь от того, что на самом деле в этой жизни важно. Одна из статей о Грише на этом канале называется «Неразвлекательное искусство» - и это без всяких преувеличений и есть его творческое кредо.
Впрочем, конечно же, не только для Данского эта ценность главная. Очень много поэтов с гитарами и по сей день держаться за эту ценность двумя руками, а когда жизнь начинает вырывать ее из рук, пристегиваются к ней альпийскими карабинами, чтобы не унесло. Это не значит, конечно, что у ребят этих нет веселых или развлекательных песен. У многих сегодняшних авторов, особенно у популярных, сделавших искусство профессией, все ровно наоборот. Но тут есть нюанс – именно эта ценность и то, что, что они за нее, не смотря ни на что, держаться, позволяет им оставаться в нашей культуре своими.
Скажем, почему популярнейший Василий Уриевский остается в бардовской песне, хотя основная его деятельность уже давно связана с профессиональным театром, с мюзиклами и даже, о Боже, с эстрадой, с бардовских фестивальных полян он не исчезает, с удовольствием ездит, поет. Да просто за всем эстрадным и актерским антуражем, за всей попсовостью и даже шутовством можно найти настоящую искренность, поэзию, высокую художественность и культуру. И для того, чтобы это найти, даже особенных усилий прилагать не нужно.
Ну да, тут уже больше рэпа, чем традиционной песни, но и это тоже уже не пугает. Меня точно не пугает. Если бы тот самый рэп, который так сейчас любит молодежь, был таким, я бы его слушал. Потому, что это же просто инструмент, чтобы сказать о важном. О главном, может. И сказать так, что я верю, и комок к горлу подступает неизменно каждый раз. Мне скажут – а ритм, а рифма, а силлабатоника, прости Господи! А я отвечу – а картинка! А нерв, а попадание в мои собственные переживания! Нет, друзья, этого не подделать, это – по честноку! А, значит, и автор наш. Он и пургу несет, пургу я не слушаю. Во всяком случае, второй раз не слушаю. Но это – большая, честная и настоящая песня настоящего барда. Как-то так.
И вот еще что очень важно знать, когда пытаешься понять, чем обернулись пришедшие массово в наше песню в 80-е усложнения в стихе и музыке, и пришедший с ними рука об руку исполнительский театр, о котором нужно говорить отдельно, обстоятельно и тоже, боюсь, не в одном тексте – о той части нашей песни, которую большинство не видит и не слышит, а, значит, и не берет в расчет, когда делает выводы о сегодняшней бардовской. Я имею в виду региональных авторов.
Тут ведь что важно-то, и что перекликается с началом этого текста – а очень многие из наших не рвутся в звезды, не участвуют в конкурсах, не коллекционируют дипломы и знакомства с продюсерами. Больше того, я сказал «многие из наших», а этих многих подавляющее большинство. Когда мы говорим об авторской песне здесь, мы же в основном говорим о тех авторах и исполнителях, которые реально сделали из песни профессию. Это – не хорошо, и не плохо, это – нормально. В любом виде творчества есть люди, которые представляют это творчество для всех, а не только для тех, с кем рядом живут, похоже дышат и смотрят на мир. А авторская песня всю свою историю оставалась именно любительским в основном творчеством, хотя профессионалы в ней были с первых шагов, с тех пор, когда это явление еще вообще никак не называлось. Но сейчас я хочу пару слов сказать не о них, а о тех, на ком вообще все держится – на авторах и исполнителях, оставшихся любителями. А ведь именно их творчество формирует и язык, и эстетику и вкусы людей, которые в этой песне живут, а не просто наезжают в нее иногда на экскурсии.
Давайте я об этом на примере своих друзей.
Я понимаю, кому-то же придет в голову взять и провести мастерскую, разобрать песню по винтику, скрутить иначе и найти инженерные недочеты. Только стоит ли? Ребята, чьим творчеством я хочу завершить этот мостик из 80-х в сегодняшний день и сами могут вполне авторитетно провести такую мастерскую, да и проводят частенько. На их совести появление новых авторов в регионе, развитие тех, кто уже начал, но еще не окреп и не уверен в себе как они. И в каждом городе, пожалуй, есть такие вот авторы, ни разу не певшие в телевизоре за пределами своего региона, не входящие в плейлисты каких-то, пусть даже специализированных радиостанций. Однако те, кто в этих плейлистах прописаны, зачастую ученики вот этих.
Можно эти песни сравнивать с теми, что поют максимально известные барды? Да вполне. Почему те популярны, а эти нет – ну не хотят, и не популярны. Или поленились в свое время заняться песенной судьбой, или не рискнули бросить все и попытаться. Не важно почему. Важно, что на каждого барда, чье имя вы хоть раз слышали, и чью песню можете вспомнить, приходится несколько десятков людей, пишущих и поющих не хуже и не лучше – на том же уровне, которые никогда не стремились к известности за пределами своего города или края. И ситуация в региональной песне примерно такая же, как и в песне известной и популярной. Я имею в виду нашу песню, конечно. Здесь тоже протянулись и реализовались тенденции, заложенные в 80-е в общекультурной ситуации авторской песни, но в региональном крыле нашей культуры, пожалуй, в целом покрепче сохраняются первоначальные традиции. Здесь всегда есть авторы экспериментирующие и ищущие новые для себя выразительные средства, и люди, просто неплохо поющие то, что было принято петь всегда. И те, и другие друг друга как правило ценят и уважают, и новый песенный язык в этой среде редко конфликтует со старым. Ну, просто потому, что состоявшиеся авторы, приверженцы языка нового, прекрасно помнят и тот язык, на котором они начинали. И зрители, и их друзья, а зачастую ведь это одни и те же люди, их тоже это помнят.
Ну, собственно, протянутый мостик можно считать и достроенным. Изменения, начатые в 80-е оказались больше внешними. По сути своей и в массе авторская песня остается неизменной. Да, люди, плохо ориентирующиеся в ней чаще всего натыкаются на то, что их раздражает. Это понятно – во всех видах деятельности, не только в творчестве, но в творчестве особенно, бездари наиболее активны и стараются о себе заявить максимально громко, насыщая интернет своим убогим песнопением. Песни тех, кого непременно нужно слушать, как правило выкладывают даже не они сами, а те клубы, с которыми они связаны. И пишется это все от случая к случаю, и качество записи зачастую не на высоте. Все это рассчитано на личную встречу на каком-нибудь фестивале у какого-нибудь костра или небольшой площадки. Как собственно, всегда и было принято в этой среде.
При этом основные ценности авторской песни не менялись, просто форма разговора об этом стала более современной и отвечающей сегодняшним реалиям. Единственное, что меня вдруг стало немного напрягать в последнее время – это то, что ценности эти самые, хоть и не изменились, но в пространстве творчества практически всегда рассматриваются в прошлом времени. Но это, согласитесь, тема уже совсем другого разговора. А сегодня остается эту последнюю мысль чем-то проиллюстрировать и распрощаться до новых встреч.
P.S.
Ну и, как полагается в любом уважающем себя цикле, стоит в финале просто напомнить предыдущие тексты, и дать на них ссылки. Итак от первого к сегодняшнему тексту этот цикл стоит читать так:
Точка невозврата – 80-е. Моим любимым подписчикам, потерявшим нашу песню еще тогда.
Беседы о сломе бардовских эпох. Митяев. Киреев. Трио Мультики.
Беседы о сломе бардовских эпох год спустя. Новое слово. Щербаков. Жуков. Ланцберг.
Ну и последний - это и есть сегодняшний текст. Последний на сегодня, хотя в самом начале я и написал, что всякое может случиться, да и в финале набрел на не менее интересную мысль, о которой тоже стоит поговорить отдельно.