оглавление канала
Только было жаль терять время на дурацкие политесы и китайские приседания, но я напомнила себе, что делать буду это ради друга. Значит, можно и потерпеть. Тем более, что теперь предстоит этим заниматься не так уж и долго. Поэтому, я опять переключилась на компот, и хмуро спросила насторожившегося, было, Василича:
- Андрюху предупредил, что завтра к нам гости на деляны поедут?
Завхоз с готовностью закивал головой.
- А как же! Почитай, как только этот гонец прибег, так я сразу Андрею-то все и выложил. Мол, так и так, комиссия завтра… - Я допивала компот, а Василич возился у печи. Потом, будто опомнившись, поспешно произнес. – А выпивку там, продукты всякие, мясо, Саныч обещал сам утром закинуть. Так что, наши запасы не пострадают.
Я усмехнулась. Хозяйственный все-таки у меня завхоз, о провизии печется. А вот на запланированную охоту завтра мне не поехать. Почему-то это вызывало у меня легкую досаду. Я уже давно привыкла, что в лесу что-либо планировать на длительный срок совершенно не реально. Обязательно что-нибудь, да наперекосяк пойдет! Но, все же, я надеялась, что на один-то день вперед я способна себе составить программу. Ан, нет! Оказалось, что даже и на один день не способна! В некотором раздражении я отправилась к себе в домик, подбросила в печь дров побольше, чтобы до утра хватило, и улеглась спать. Долго ворочалась, одолевали разные мысли. И самое последнее, о чем я думала – это была завтрашняя комиссия.
Следующий день начался с обычных хлопот. Трактор, на котором мужики ездили в деляну, никак не хотел заводиться. Пришлось его таскать по поляне на УАЗике. Потом с Андреем, который по случаю ожидаемой проверки остался сегодня на базе, занялись документами. Василичу с утра привезли продукты, и он толокся у плиты. Окутанный клубами ароматного пара, среди кастрюль и плошек, рядом с пышущей огнем печью, он мне напоминал древнегреческого бога – кузнеца Гефеста, только постаревшего, поседевшего, умудренного жизнью и потому слегка насмешливого.
Комиссия прошла, как обычно, с блеском. Все остались в высшей степени довольны качеством рубки. Саныч счастливо улыбался, и поглядывал на меня с благодарностью. Василич, как всегда, превзошел себя в приготовлении простых, но удивительно вкусных блюд, которые несли в себе чуть уловимый запах березового дымка, что придавало им неповторимый вкусовой букет. Когда машины с членами комиссии наконец отбыли, мы все вздохнули с явным облегчением. Не знаю ни одного человека, который бы любил подобные мероприятия. Перед самым сном Андрей зашел ко мне. Осторожно просунул голову в двери, и проговорил:
- Мать, можно…?
Я махнула рукой.
- Входи, Андрюша. Живей давай, холоду напустишь!
Мастер проскользнул в дом, уселся на табуретку у стола, стянув с головы простую вязаную шапку, и стал мять ее в руках. Его светлые вихры, отросшие за несколько месяцев, торчали во все стороны дыбом, что делало его похожим на сердитого спросонья домового. Я выжидательно уставилась на него, недоумевая, чего это на него нашло. Наконец, я не выдержала первой.
- Андрюш, ты чего? Трактор запороли или, спаси, Господи, вальщику ногу опять отрезали? Чего мнешься? Не томи уже, не вводи меня во грех гневливости… - И я ласково улыбнулась.
Обычно, после такой моей улыбки мужики начинали сразу каяться во всех своих грехах, как святому отцу на исповеди. А некоторые, так и приврать чего могли от усердия. Но Андрей не обратил внимания на мою улыбку, а продолжал молча мять шапку в руках и глядеть себе под ноги, чем напугал меня до чрезвычайности. Наконец, он поднял виноватый взгляд, и проговорил:
- Я тебе об этом еще с самого утра сказать был должен. Но тут комиссия, то, да се… В общем, закрутился совсем…
Я не выдержала его затянувшейся увертюры и рявкнула, так что крышка на закипающем чайнике брякнула, а мастер подпрыгнул на табуретке.
- Да ты скажешь, наконец внятно, ЧТО случилось?!!
Андрюшка захлопал на меня испуганно глазами и проговорил, почти скороговоркой:
- К нам вчера вечером, уже перед самым концом работы один фрукт приезжал, егерем назвался. У мужиков про Одина выспрашивал. Мол, какие у тебя с ним отношения. Меня в бригаде в это времени не было, я на другом конце деляны был, а когда приехал, только рев снегохода и услышал, да как снег за ним завевается. А самого-то мужика и не видел.
Во время его рассказа я даже дыхание затаила. Так и хотелось опять рявкнуть и спросить, какого черта сразу не доложил! Но Андрюшка выглядел таким виноватым, что орать мне совсем расхотелось. Я напомнила себе, что парень тащит, как трелевочный трактор, львиную долю работы на себе, пока я тут, мир, блин, спасаю. Это – во-первых. А, во-вторых, чтобы изменилось, расскажи он мне все утром? Да ничего! Только нервничала бы, да суетилась без меры. Так что, выходило, что поступил он правильно, что только сейчас об этом рассказал. Я перестала хмуриться и вполне доброжелательно спросила:
- Ну, и что они рассказали…?
Андрей посмотрел на меня с удивлением.
- А что они могли рассказать? Во-первых, они и знать никакого Одина не знают. А, во-вторых, даже если бы и знали, то первому встречному-поперечному ничего рассказывать бы не стали. Ты же знаешь, у нас болтливостью мужики не отличаются. А особенно, о тебе. Так что тот уехал не солоно хлебавши. – На его лице появилась злорадная улыбка, что было уж совсем не в его характере.
А я задумалась. Да, «егерь» с разведкой слегка опростоволосился. Информации не добыл, зато засветился.