«Татры», поставляемые к нам из Чехословакии, ходят по путям до сих пор. Немудрено, если не полетела ходовая часть, трамвай ремонтируется кувалдой, шпатлёвкой, краской и такой-то матерью. Запас прочности старых красно-белых уставших длинных такс огромен, чехи старались. Они всегда стараются, что в варке пива, что в постройке трамваев, что в клепании танчиков с пушками для немцев во Вторую Мировую. На том и стоят, ясное дело, даже продав «Шкоду» с прочими производствами.
Трамваи стали для меня признаком большого города. Метро, имевшееся в Самаре, не имеется во многих больших городах, а вот трамваи совсем другое дело. И если в том же Красе в конце девяностых вовсю гоняли лязгающие хтонические бронепоезда с Усть-Катава, то Самара радовала старыми красно-белыми чешками.
Они металлически грохочут на поворотах, из потрясывает от набираемого хода, обогреватели могут сварить вам тестикулы, а ветер, свистящий через форточки сдувает не только чёлки, но и бейсболки.
Самара стала своим городом в 2000-ом, хотя потихоньку пробовалась на зубок лет пять до этого. Мы играли в баскет на старых советских площадках и катались между играми в метро и на «татрах». Когда провалил поступление на ИЗО самарского педа в 1997, ехал за вещами к родственникам на стареньком траме 4-го маршрута. 4 и 23 бегали и бегают никуда не девшись от нас за почти четверть века жизни в городе. Даже вечно ноющий Варламов не смог пройтись по самарскому трамваю, порадовавшись его наличию.
А самарский трамвай, несмотря на обновление парка и радость ребят с усть-катавского завода, это старые красно-белые уставшие чешские таксы-татры.
На втором курсе универа, когда нас перевезли на Безымянку, наша Инесса как-то запоздала. Явившись и поправив льняные кудряшки, она всем видом показала своё разочарование как в людях, так и во всей самарской трамвайно-транспортной системе:
- Неужели нельзя в году две тысячи втором от Р.Х пользоваться дезиком?! – вопросила она то ли у нас, то ли у вечности, глядя на пока чистую доску, где едва виднелось слово из трёх букв. – А, я вас спрашиваю?!
Что там произошло, кроме того, что соседкой в набитой и горячей сентябрьской колбасе оказалась какая-то кустодиевская красотка, мы так и не узнали. А, да, как выяснилось, кроме нелюбви к дезодорантам от пота, барышня ещё не любила брить самые подмышки. Дальнейшее в моей живой фантазии оказалось настолько мерзким, что пришлось выйти и покурить за-ради успокоения.
Самое потешное было в том, что половина группы приехала на 23-ем и всем попались пустые вагоны, что одиночные, что двойные.
Наша первая собственная квартира стояла далеко от остановки, закрытая двором и тремя хрущами. Но, выходя курить на балкон частенько слышал именно трамвайный перезвон, когда очередная стальная колбаса подкатывала за пассажирами.
На 19-ом, когда Данец пошел в ЦСК стрелять, мы проездили полгода до Стара-Загоры. И на нём же наш сын в свои 12-ть первый раз поехал один туда и обратно. Причем обратно мы даже договорились не встречать его на остановке. Этакий вот выверт во взрослении мальчишки – поездка на трамвае, в наушниках и с желанием помечтать, побыв одному. Стрелять не вышло, но мечты привели в художку, а после неё в класс дизайна архитектурного лицея. И, да, целый год, пока мы жили вне дома из-за ремонта он мотался в город и обратно на тех самых 4 и 23 маршрутах.
А ещё, приветом из прошлого, помню ещё работающий кинотеатр «Звезда» начала 2002-го и огромный плакат «Властелина Колец», на который катался смотреть раза три, не меньше. Катался ради окунуться в детскую мечту и не веря своему счастью. И, зная о ещё двух частях, заранее договорился с сестрой – пересмотреть их через несколько лет дома, с утра до вечера, с колой и чипсами.
Время прошло, мы пересмотрели даже «Хоббита», «Звезда» ни разу не показывает кино, но 23-ий маршрут всё также стучит по рельсам и, хочется верить, старые уставшие красно-белые чешские стальные таксы врежутся в память ещё многим.