Как-то на рынке в Малоивановке Мышкова мать неожиданно встретила свою давнюю знакомую, – когда-то они жили в одном селе, далеко от этих мест.
- Оксана! – изумлённо всплеснула руками Ирына Тарасивна. – Та цэ ты чы нэ ты?! (Ты ли это?!)
-Ой, Ирочка! Сколько же лет мы не виделись с тобой! – воскликнула Оксана.
- Та багато… – Ирына Тарасивна окинула взглядом Оксану. - Ты вжэ й кажэш нэ по-нашому… (Да много…. Ты уже и говоришь не по-нашему)
Оксана рассмеялась:
- Давай ко мне зайдём. Расскажешь о себе.
Оксана тоже побывала в гостях у Ирыны Тарасивны. Когда Мышка увидела, улыбнулась ему с видом заговорщицы, а потом тихонько рассказала Ирыне Тарасивне, что Мышко на мопеде приезжает в Малоивановку, к девушке-практикантке из шахтёрской столовой. Ирына Тарасивна насторожилась:
- Я завтра прыиду. Покажэш мэни цю лахудру.
- Ну, почему – лахудру, Ирочка! Славная девочка. Приезжай, конечно, – сама увидишь.
В шахтёрской столовой Оксана незаметно, одними глазами, показала на невысокую девчушку с собранными на затылке рыжеватыми волосами. Девчушка старательно мыла окна. Ирына Тарасивна окинула её долгим, изучающим взглядом, скривила губы:
- Та якэ ж воно гыдкэ!.. Худюшчэ, рудэ… шче й конопатэ! (Какое же оно гадкое!.. Худющее, рыжее… ещё и в веснушках!)
Оксана поспешила увести из столовой Ирыну Тарасивну: очень уж громко она выражала своё впечатление, которое произвела на неё Мышкова подружка…
А на улице Ирына Тарасивна ещё громче возмущалась тем, что ось такэ гыдкэ та рудэ захомутало и прибрало к рукам её Мышка:
- Знае, шчо замиж нихто нэ визьмЭ, ото ж до дытыны й прычэпылася! (Знает, что замуж никто не возьмёт, вот и прицепилась к ребёнку!)
Надо сказать, что практикантка Анютка Михеева, что поступила учиться на повара после девятого класса, была ничуть не старше дытыны-второгодника Мышка Палия…
В Малоивановке нашлись такие, что подхватили слух про ушлую практикантку: надо же, – воспользовалась неопытностью школьника и теперь хочет заставить его жениться… Кто-то из малоивановских, видно, рассказал дома, что на дискотеке Анюта не отходит от Мышка. Слухи дошли и до Новосёловки. А потом мы с Громовым и Корнеевым увидели, как растерянная Анютка вышла из отцовской машины. Отец, горный мастер Алексей Андреевич, резко дёрнул Анютку за руку, велел ей идти во двор. Анюта заплакала…
Стрижаков выслушал нас хмуро:
- Мы с пацанами уже говорили. За Аньку выйдем: чтоб знали, как про наших девчонок сплетни распускать. Ещё пацанами называются! А оказались хуже базарных баб: ведь родаки не могут знать, что у нас происходит на дискотеках!
А на следующий день Цыганок подъехал к нашей школе. Не встал с мотоцикла, взглянул на Стрижа исподлобья:
- Вы нам за Аньку ответите. Она в нашей шахтёрской столовой работает, значит, – под нашей защитой. Завтра после уроков выходите. Вломим вам по первое число, – за Аньку. Не думайте, что за неё некому вступиться.
Стрижаков дождался Мышка на дороге. Кивнул ему, чтоб мопед остановил. Мышко встал с мопеда и тут же пожалел об этом: испуганно, точнее бы сказать, – пэрэлякано… – заоглядывался. Вокруг них со Стрижаковым откуда-то взялись пацаны. Мышко старался улыбаться по-свойски:
- Пацаны, пацаны!.. Та она ж сама ко мне цеплялась, вы ж видели, – она сама! Говорила мне, – знаете, что она говорила мне, – что я ей нравлюсь, что она хочет встречаться со мной. Сама говорила!
Стриж угрюмо двинул Мышка плечом:
- А маме зачем рассказал, что у вас с Анькой… ну, было уже?
- Стриж, Стриж!.. Мама… Она сама догадалась про Аньку! Сама догадалась… про то, что было. А у меня с ней, с Анькой, ничего не было! Мать – она сама!..
Стрижаков усмехнулся:
- Догадливая у тебя мама, Мышко: догадалась про то, чего не было… А ты, смотрю, не только Аньку, а и маму родную сдать готов, – лишь бы тебе не накостыляли. Ты вот что, Мышко: ты иди отсюда, нам с пацанами поговорить надо. – Стрижаков не сдержался, – всё же дал пня Мышку под зад. Мышко, спотыкаясь и на всякий случай без конца оглядываясь, отлетел к своему мопеду.
Драку с малоивановскими мы откладывать не стали: никому не хотелось прикрываться Мышком – дескать, это он, Мышко Палий, виноват. Сплетни про Анютку из Малоивановки вышли, и бить малоивановских мы собирались за это. А они нас – за то, что мы не смогли защитить Аньку.
Дрались мы в этот раз так, что, казалось, снег не с неба на землю падал, а с земли вдруг взлетал к самому небу… Наглая Мышкова ухмылка мелькала то с той, то с другой стороны. А мы никак не могли оттеснить малоивановских за межу, и у них не получалось оттеснить нас. Свежесть чистого снега смешивалась с запахом сухой степной полыни, и от этого и мы, и они будто сильнее становились…
Уже темнело. Мы не заметили, как над степью, над Терновой балкой, закружилась метель. Стрижаков с Цыганковым без слов кивнули друг другу, и обе стенки одновременно будто отхлынули от межи. Взгляды новосёловских пацанов остановились на Мышке. Мышко замер, потом как-то по-заячьи метнулся на сторону малоивановских. И тут же от чьего-то сильного пинка снова оказался у нас. Цыганок проследил глазами за Мышковым полётом, хмуро посоветовал нам:
- Заберите этого… своего.
- Он не наш, – ответили мы сдержанным хором.
Мышко завизжал:
- Все – на одного, да? На одного – все, да?!
Хотя никто – ни мы, ни малоивановские, – бить его не собирались. Мы просто смотрели, как он пытался завести свой мопед. Мопед не заводился, – будто своим упорным молчанием тоже высказывал своё отношение к Мышку. Да и толку, – заводить мопед в такой снегопад! Днём, до драки, по утрамбованной дороге ещё можно было проехать, что Мышко щегольски и сделал. А теперь он потащил свой мопед по сугробам, и никто из нас, новосёловских, не подошёл, чтобы помочь ему. Своему помогли бы. И малоивановскому пацану помогли бы, – даже после стенки на стенку. У нас с ними всё равно была одна степь, один старый террикон, один этот полынный запах.
…На следующий день привычной шеренгой мы стояли в кабинете директора. Молча выслушали всё, что нам полагалось услышать после вчерашней драки.
- Вопросы есть? – Павел Петрович задержал внимательный взгляд на каждом из нас.
Какие вопросы, – поскорее бы уйти отсюда! А Стриж вдруг сказал:
- Есть, Павел Петрович.
Директор взглянул на Стрижакова.
- Вы всегда знаете про драку. Откуда?
Павел Петрович усмехнулся:
- Этого не скроешь, – когда собираешься стенка на стенку. По себе помню.
Стрижаков слегка запнулся:
- По… себе?..
- Анна Алексеевна – малоивановская, – просто и серьёзно объяснил директор.
Анна Алексеевна – наша учительница математики и жена Павла Петровича.
А с Сашей Белосельцевой мы встретились следующей зимой, когда она уже в девятом училась, а я поступил в наш горный техникум на машиниста подземных установок.
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Навигация по каналу «Полевые цветы»
