Великая Отечественная закончилась в 1945 году безоговорочной победой Красной Армии. Но уже в сорок первом гитлеровцам пришло понимание того, что в этой войне Германии не победить. И подобные метаморфозы с оккупантами происходили после каждого удара Красной Армии. Вот, например, как рассуждали пленные немцы в конце сорок третьего...
Ноябрь 1943 года. В комнату ввели пленного немца. Он был одет в грязную, выцветшую шинель, на ногах — огромнейшие ботинки с толстой деревянной подошвой, голова закутана женской шалью. Это был унтер-офицер Эрих Кольвег из дивизии, потерпевшей ряд серьезных поражений в районе Гомеля.
— Разгромленная еще под Орлом, — говорит пленный, — наша дивизия вынуждена была с тяжелыми потерями отступать до Днепра. На моих глазах под огнем советских войск гибли целые роты немецких солдат. Нашу, например, роту за четыре месяца отступления пополняли 8 раз, и все же она никогда не имела полного состава. Сегодня прибудет пополнение, а завтра от него уже ничего не остается.
Взятый в плен командир 750 немецкого отдельного саперного батальона капитан Курт Майер на допросе рассказал:
«Еще недавно батальон насчитывал 400 солдат. В результате последних боев в нем осталось 70 человек. Впрочем, уже не семьдесят... пятеро, в том числе и я, командир батальона, оказались в русском плену»
— Россия стала могилой немецкой армии, — говорит пленный ефрейтор 2 роты 30 егерского батальона, бывший инженер машиностроительного завода, Флавиан Мегера.
— Совсем недавно наш батальон считался одной из самых сильных немецких боевых единиц на этом участке фронта, в нем было 1.200 прекрасно вооруженных солдат. В момент, когда я попал в плен, в батальоне оставалось не более 400 солдат. Теперь, разумеется, и их нет.
О том, как потери подействовали на моральное состояние немецких войск, можно судить по показаниям того же Курта Майера. Он 13 лет служил в немецкой армии и в начале войны против Советского Союза был убежден в молниеносной победе Германии. Теперь даже этот кадровый офицер говорит о другом:
— Вера в победу Германии окончательно подорвана. Армия истекает кровью, а во имя чего — неизвестно. Необозримые пространства политы кровью и усеяны костями немцев. Теперь говорят, что нам нужно защищать границы Германии, ее собственную территорию. Естественно, что у каждого офицера и солдата возникает вопрос: стоило ли совершать кровавую прогулку к Волге и на Кавказ, чтобы побитыми вернуться домой и защищаться от противника, которого мы сами вынудили нас бить?
(1943)