Прошли трудные полтора месяца, с тех пор как Алиса находится в больнице. Было очень нелегко не выходить из палаты и почти всё время лежать на кровати под капельницей.
Анна Петровна каждый день навещала дочь. По выходным привозила Егорку, и тот целый день проводил рядом с мамой. Он читал ей книжки, вместе они рисовали картины, лепили из пластилина, создавая сюжеты из сказок. Весь подоконник были заставлены поделками. Это было не по больничным нормам, но у санитарок не поднималась рука выбросить всю ими созданную красоту, а Рената Эдуардовна закрывала на это «безобразие» глаза. Вечером они прощались, спеша на последний автобус, расставаясь до следующего выходного.
Антон с тех самых пор не приходил. Мать, узнав об этом, была возмущена, с удивлением расспрашивала дочь о том, что между ними произошло. По реакции Анны Петровны Алиса поняла, что та склонна обвинить в размолвке, скорее её, а не зятя.
— Дочка, не пойму я тебя! Антон души в тебе не чает! Любит же он тебя! А ты всегда была с ним сдержана. Отношение к нему по моим наблюдениям у тебя всегда было прохладным. Егорку обожает! Нам всегда помогал… Что же случилось у вас такого? Что дошло до того, что он охладел к тебе?
— Мама, давай не будем об этом! Не ты ли пыталась скрывать от меня слухи о его отношениях с другими женщинами? Я его отпустила… Пусть и он меня отпустит!
— Но детям нужен отец! – ничего не понимая, воскликнула Анна Петровна.
— Я их у него не отниму! Если он этого захочет! А нет! Обойдёмся…
—Ну, как знаешь!
—Да, мама! Позволь мне самой решить! Самое главное для меня сейчас сохранить, выносить ребёнка! А уж остальное…
Она вдруг замерла, напугав мать выражением своего лица.
— Ой! Ой! Как пинается! Вчера вечером в первый раз пошевелилась! – с восторгом воскликнула Алиса, весело рассмеялась. – Это для меня самое главное! Мамочка любимая моя! Давай, переберёмся в город.
С лица женщины сошла улыбка.
— Что, мама?
— Понимаешь, Серёжа и Семён никак не найдут нормальную работу… Теперь у них нет возможности снимать жильё. Они ютятся всей оравой в нашем доме. Живут, довольствуясь случайными заработками…
— Ну, хорошо пусть живут. Наладится у них всё со временем, не переживай, мамочка! А у меня теперь есть квартира. Спасибо Фёдору Прохоровичу он помог её приватизировать перед увольнением.
— Ты уволилась? А как же?..
— Мама, мне до самых родов суждено провести время в этой палате. Под капельницей я чувствую себя сносно. Без неё невозможно прожить и дня. Мы проводили эксперимент! Так, что жизнь у меня замерла на какое-то время, а на работе бурлит. И мои обязанности кто-то должен выполнять. А если я и после родов не смогу ещё долго выйти на работу? Я приняла решение и подала рапорт… У Фёдора Прохоровича должен быть настоящий помощник, а не временщик. Мне, конечно, жаль… но я выбрала жизнь ребёнка вместо карьеры… Не переживай, дорогая! Проживём! Буду, в крайнем случае «портняжить», — пошутила она. — Я верю, что жизнь наладится.
— С мужем тебе нужно жизнь налаживать в первую очередь!
— Мама, как мне с ним налаживать жизнь, если он не появляется здесь уже больше месяца. Да и… — она запнулась.
— Что?
— Ничего…
— Дочка, какие тайны у тебя от меня? Раньше ты со мной всем делилась.
— Не всем… Для твоего спокойствия… не всем.
Она видела, как расширились глаза матери, как та скорбно смотрела на неё. Алиса пожалела, что начала этот разговор, но решила сменить тему, побоялась ранить маму и так с трудом пережившую гибель мужа. Но нужно было, что-то ей сказать, чтобы избежать дальнейших расспросов.
— Он сомневается, что ребёнок его.
Женщина не сразу нашлась, что сказать, смотрела на дочь с нескрываемым удивлением.
— То есть как это? Он, что и на это способен? Не могу в это поверить!
— Он ещё и не на это способен… Ты не знаешь, на что он способен… —сказала она, попыталась улыбнуться, скрывая смысл сказанного ею. – Он очень любит Егорку! А Егорка обожает его. Только на этом держится наша семья. Теперь, когда он отказался от этого ребёнка… Мы разведёмся, как только я оправлюсь от родов и немного окрепну.
— Он не отпустит тебя! Антон слишком любит вас! Доченька, он одумается и всё у вас наладится!
— Мама, он слишком долго «одумывается»! – воскликнула Алиса, посмотрела в глаза матери. — Был лишь в тот день, когда я попала в больницу! Узнав о беременности, спросил: «Уверена ли я в том, что отец ребёнка он?» Не знаю, чего он снова на фантазировал… Я сказала ему, что бы убирался, раз так. Он ушёл, и больше его не было. Я мысленно его оправдывала. Думая, что может быть, он от неожиданности так себя повёл. Но он больше не приходит. Если бы пришёл и сказал: «Прости». Может быть, я бы оставила всё, как было. Сейчас же думаю: «Зачем я и дальше буду всё терпеть. Любви-то нет! И не откуда ей взяться». Он и без меня прекрасно обойдётся. С Егоркой пусть встречается, если захочет, а меня пусть оставит в покое.
— Доченька, это так тяжело остаться одной! Тем более в твоём возрасте, да к тому же с двумя детьми… Я так скучаю о Егорушке! — сказала Анна Петровна, глотая приступившие слёзы.
— Мама, то папа! Я знаю, как вы любили друг друга! А у нас что? У него какое-то сумасшедшее наваждение, а у меня… У меня просто жестокая необходимость…
Алиса поняла, что снова сказала лишнее. Ох уж эти лекарства, расслабили её совсем… Или просто хочется кому-то высказать накопившуюся в душе боль.
— Ты о чём, доченька? – снова удивившись словам дочери, спросила женщина.
— Мама, давай прекратим этот ни к чему не ведущий разговор. Устала я что-то.
— Хорошо, отдохни, милая. Я пойду на автобус. Что тебе привезти?
— Мне ничего не нужно! Меня тут кормят всякой «вкуснятиной». — улыбнулась она скупой улыбкой, — Ничего мне не хочется. Главное ребёночек развивается нормально. Я лёжа пытаюсь делать какие-то упражнения. Нормально у меня всё, мамочка! Не волнуйся! Ещё немного и мы родимся, — сказала Алиса, радуясь, что смогла отвлечь мать от неприятного разговора. — Приезжайте в выходной с Егорушкой. Я так по нему скучаю.
На глазах Алисы навернулись слёзы…
Через несколько дней до Алисы дошла ужасная новость, потрясшая весь район.
В своей бане был найден мёртвым прокурор района Щеглов Фёдор Прохорович. Она не могла поверить в то, что больше нет этого честного, преданного своему делу человека.
Из заключения судмедэкспертизы следовало, что прокурор переусердствовал с температурой в парной, к тому же употребил внушительное количество спиртного, поскользнулся, ударился виском об угол металлической печки. (О присутствие на теле покойного следов борьбы, о явных признаках удушения на его шее, в документе не упоминалось.) Некому было оспаривать это заключение. Расследование дела о смерти этого известного человека, закрылось, едва начавшись.
Алиса несколько дней находилась в подавленном состоянии, часто плакала, не смотря на то, что её пугали осложнениями. Пришлось самой Ренате Эдуардовне строго поговорить с пациенткой. Всё же после нескольких дней, она взяла себя в руки. На её душе долго лежала тяжесть утраты, ещё так свежа была рана от потери любимого отца. Слишком много пережито вместе, она чувствовала отеческое отношение к себе Фёдора Прохоровича, хотя он это всегда скрывал под строгостью и требовательностью...
Муж появился в её палате незадолго до Нового года.
Антон стоял возле кровати с осунувшимся лицом и исхудавший. Взгляд его был потухшим и скорбным, только одежда всё также безупречно сидела на его стройной фигуре.
— Алиса, прости меня… — вместо приветствия произнёс он. Муж не сводил взора с её уже большого живота, боясь посмотреть ей в глаза. – Прости! Я дурак, каких не знает свет! Ты, наверное, уже всё решила… Решила уйти от меня… Я знаю, что я это заслужил…
Он, наконец, перевёл свой взгляд и в упор посмотрел в её глаза. – Прости! Я не смогу без тебя! Без вас! Я люблю тебя! Очень люблю! Ты не думай, у меня всё это время никого не было! Только ты мне нужна и наши дети!
Алиса молчала, она перевела свой взгляд на потолок и отрешённо слушала мужа.
— Я тогда наговорил тебе такого… У меня в голове не укладывается, как я мог тебе это сказать! Если не сможешь простить, я пойму! Я готов отпустить тебя! Только не отлучай меня от Егорки!
— Ты всё сказал? – перебила она его.
— Нет. Мне ещё многое надо тебе сказать…
— Скажешь... Только позволь и мне тебе сказать! Ты нанёс мне смертельную обиду много лет тому назад! Сама себе удивляюсь, как я смогла переступить через себя? Ради чего? Неужели ради учёбы, а потом ради сынишки? Я терпела твоё присутствие рядом, живя в доме твоих родителей! Когда жила в доме моих родителей! Терпела, потому что Егорка слишком привязался к тебе! Теперь я больше не хочу это терпеть! Не хочу издеваться над своей душой и телом! Ты делал со мной всё, что хотел… И я терпела! Не хочу больше! Не хочу больше мучить себя! Не хочу видеть тебя рядом! Тебе слишком много времени понадобилось для того чтобы понять – нужны ли мы тебе и твой ли этот ребёнок! Ты хочешь снова подчинить меня себе! А я не хочу! Буду жить своей жизнью! Теперь я свободна, не завишу ни от твоих родителей, ни от своих… — она говорила с надрывом, силы быстро заканчивались, однако у неё хватило их на грустную улыбку. – Даже соблюдения приличия теперь не требуется из-за работы… Теперь я и от неё свободна… Мне нечего бояться ни осуждений, ни косых взглядов. Люди разводятся часто и их никто не осуждает.
Она замолчала, закрыла глаза.
Молчал и он. Алиса не видела, как в его взгляде росла тревога.
— Так что и мы с тобой расстанемся, как только я рожу и немного окрепну… Я всё тебе сказала… Уходи… и сделай одолжение не появляйся больше здесь, а лучше вообще в моей жизни… Чтобы тебе легче было, считай, что я изменила тебе… и ребёнок не твой… Иди… — она говорила и удивлялась своему спокойствию.
Всё это Алиса произнесла, не открывая глаз. Она слышала его удаляющиеся тихие шаги, как осторожно он прикрыл дверь. До неё вдруг дошёл аромат, который ни с чем не перепутаешь. Новогодний аромат мандаринов. Вдохнула глубоко, как могла и с удивлением поняла, что впервые за эти месяцы ей захотелось есть. Открыла глаза, из них сбежали слёзы. Поверить трудно в то, что всё это происходит с ней! Закрыла ладонями лицо и тело её содрогнулось в рыдании.
Через какое-то время она почувствовала лёгкое прикосновение горячих губ к её рукам, резко отняла их и увидела, глаза мужа. Она увидела в них слёзы…
— Алиса, любимая… Прости! Прости, меня!
Он стоял на коленях рядом и, обхватив руками её живот, с нежностью и со всей страстью целовал его.
— Милая! Милая, прости! Мы наговорили друг другу разного: обидного, глупого, жестокого… Ты же знаешь, что я люблю только тебя! Чего бы ни происходило в моей жизни… Я люблю только тебя! Сознаюсь, что иногда изменял тебе, а что мне оставалось делать, если ты была холодна со мной и не подпускала к себе годами! Я пытался всё изменить! Часто получалось грубо и больно… но иногда тебе было хорошо… Тебе нравились мои… ласки.
— Хватит, Антон, фантазировать! Уходи! Зачем ты вернулся! Я устала…
— Алиса, прошу, умоляю, не гони! Не гони, меня! Я очень виноват перед тобой… Не устану просить прощение за содеянное мной… Прости! Прости! Прости, любимая! Давай начнём всё сначала!
— Ты повторяешься! Это ты говорил не раз! Только всё быстро возвращается на круги своя… Ты мне изменяешь… Я… Я тебя ненавижу… И так далее…
— Милая, всё в наших с тобой руках! Всё можно изменить! От ненависти до любви один шаг!
— Да. Верно! Только обратный путь такой же… Я тебя полюбить никогда не смогу... А ты неоднократно доказывал правильность этого высказывания… Антон, уходи… И забери всё… что принёс. Я не могу ничего есть. В меня впихивают какую-то кашу, бульон… Остальное получаю через капельницу. Всё! Уходи! – воскликнула она и отвернулась к стене.
Мужчина тяжело поднялся, бросил на жену прощальный взгляд. Он ещё надеялся, что она передумает и остановит его.
Она не поворачивая головы, снова произнесла:
— Забери свою сумку, я ничего не хочу!
Он выполнил её просьбу, забрал сумку и направился к выходу.
Алиса же снова почувствовала аромат, покоривший её обоняние.
— Что у тебя там? – спросила она, глядя ему вслед, почувствовала, как голодные слюни заполнили всю полость рта.
— Мандарины.
Антон резко развернулся и увидел еле заметную улыбку, тронувшую бледные губы жены.
— Мандарины... Боже, какой аромат!
— Хочешь? – со слабой надеждой в голосе спросил муж.
— Дай один. Я... понюхаю…
Он с радостью достал из сумки два фрукта, вложил их в ладошку с длинными исхудавшими пальцами с прозрачной бледной кожей.
Она поднесла их к обострившемуся носику, с жадностью вдохнула неповторимый аромат.
— Очистить?
— Если только одну дольку, — она, не отрываясь, смотрела, как Антон торопливо намыл над раковиной руки, ловко очищал сочную оранжевую шкурку. Отделил дольку и поднёс к её губам. Она приоткрыла их и получила, награду за терпение. Сок и аромат заполнили полость рта.
— Ммммммм! – восторженно произнесла она, просящим взглядом, снова посмотрела на мужа. – Хочу ещё одну.
Антон с удовольствием угостил её ещё одной долькой.
— Божественно! – воскликнула Алиса. — Я бы сейчас умяла их все.
Она смеялась, а он глядя на неё, понял, что лёд начал подтаивать и возможно она изменит своё решение.
— Только боюсь навредить ребёнку и своему изголодавшемуся организму…
— Я спрошу у доктора!
Он торопливо вышел из палаты, но вскоре вернулся вместе с Ренатой Эдуардовной.
— Алиса, как Вы себя чувствуете, — спросила та, внимательно разглядывая её бледное, но улыбающееся лицо.
— Нормально, —ответила Алиса. — После двух долек кажется в животе распустились цветы.
— Вот как! А мы-то думаем, что цветы расцветают у тебя после нашей каши, — пошутила доктор. – Не знаю, что с Вами делать! Вы пока больше не ешьте. Понаблюдаем, как организм примет новую еду, а там решим. Если ни аллергии, ни болей не будет, то я, пожалуй, разрешу Вам ещё чуть-чуть. В мандаринах много аскорбиновой кислоты. Она хотя и полезная, но всё же кислота, может создать агрессивную среду в желудке. Слишком мало еды Вы получаете естественным путём…
— Доктор, можно хотя бы ещё одну дольку?
Женщина улыбнулась и, кивнув головой в знак согласия, сказала:
— Что с Вами делать! Но только ещё одну! Антон Сергеевич, под Вашу ответственность.
— Проконтролирую! – весело отозвался тот.
Врач вышла из палаты, оставляя супругов наедине.
Антон отделил дольку и вложил её в приоткрытые губы жены. Алиса поторопилась, прикусила дольку, и сок протёк не только в рот, но и из уголка губ по щеке на подушку.
Мужчину это так вдохновило, что он моментально опустился снова на колени возле кровати на пол, и жадно слизнул оставленный соком след.
— Антон! – простонала Алиса. – Держи себя в руках! Если кто войдёт! Ты не дома, —возмутилась она его поведением.
— Любимая! Я люблю тебя! Прости меня! Прости! Не гони! Позволь снова быть рядом! Обещаю, что не обижу тебя больше ни словом, ни делом!
— Это бессмысленно! Я не люблю тебя! Не люблю! И никогда не полюблю! И никогда не смогу относиться к тебе иначе! Если только снова скрепя сердце терпеть тебя рядом ради детей…
— Я согласен! Только не гони меня от себя! Я буду любить за двоих!
Алиса вздохнула, снова закрыв глаза, сказала:
— Ничего не могу тебе обещать. Если я смогу! Если смогу! Я подумаю и решу, как нам быть дальше…
— Подумай! Подумай… Позволь мне приходить к тебе! Я хочу видеть тебя каждый день, скрашивать твоё заточение.
Грустно улыбнувшись, произнесла:
— Приходи… Но не часто...
Позже когда муж ушёл, она долго плакала, понимая, что ничего хорошего у них не может быть. Только душевные муки…
Начало: