«Сказка о Гулливере имеет не больше прав на место в книге волшебных сказок, чем анекдоты Барона Мюнхгаузена, или, скажем, «Первые люди на Луне» и «Машина времени» Уэллса».
(Д. Р. Р. Толкин «О волшебной сказке»)
«…человек превратился в вулкан, выбрасывающий лаву слов. Такова эта, самая обширная, но одновременно самая личная книга, когда-либо написанная человеком.
Словно великан мысли и страсти писал её.
А читали — лилипуты».
(М. Левидов «Путешествие в некоторые отдалённые
страны мысли и чувства Джонатана Свифта»)
Трудно найти в мировой литературе произведение, испытавшее столь дивную трансформацию, как «Путешествия Гулливера». Виданное ли дело, чтобы гневная желчная сатира на род человеческий превратилась в развлекательное детское чтиво?
Но факт остаётся фактом — широкие массы до сих пор считают «Гулливера» детской сказкой. И всё благодаря многочисленным пересказчикам, которые оставили от книги лишь две первые части, очистили её от политической сатиры (а также всего грубого и неприличного) – и в итоге лишили её самой сути. А ведь отвечай хоть немного вкус знаменитых конфет «Гулливер» этой сути, они вышли бы отменно горькими и ядовитыми…
Может именно поэтому, будучи ребёнком, я особого восторга перед этой сказкой не испытывал и перечитывать не собирался. До тех пор, пока мне в руки не попал полный текст, и я не обнаружил, что как раз всё самое интересное из детских изданий и было вымарано. Иначе на книге пришлось бы поставить гриф «До 16-ти».
Что сказал бы по этому поводу сам автор, даже страшно представить, ибо характер у Джонатана Свифта был — мама не горюй!
Современник Свифта, граф Оррери:
«У доктора Свифта лицо было от природы суровое, даже улыбка не могла смягчить его, и никакие удовольствия не делали его мирным и безмятежным; но когда к этой суровости добавлялся гнев, просто невозможно вообразить выражение или черты лица, которые наводили бы больший ужас и благоговение».
Джонатан Свифт «Стихи на смерть д-ра Свифта»:
Согласен я, декана ум
Сатиры полон и угрюм;
Но не искал он нежной лиры:
Наш век достоин лишь сатиры.
До сих пор ни одна статья о Свифте не обходится без ярлыка «мизантроп» (человеконенавистник). Впрочем, писатель подобной характеристики и не отрицал.
Д. Свифт:
«Вы и все мои друзья должны позаботиться о том, чтобы мою нелюбовь к миру не приписывали возрасту; в моём распоряжении есть надёжные свидетели, которые готовы подтвердить: с двадцати до пятидесяти восьми лет это чувство оставалось неизменным.
…С каждым годом, а вернее, с каждым месяцем я становлюсь все более гневным, мое бешенство настолько неблагородно, что мне становится ненавистным, в его глупости и трусости, этот порабощенный народ, среди которого я живу… Правда, я думаю, …что уже пора мне покончить с этим миром, но перед тем, как перейти в самый лучший мир, я хотел бы быть в чуть лучшем, а не умереть здесь в бешенстве, подобно отравленной крысе в дыре».
Д. Свифт «Сказка бочки»:
«В самом деле, если мы разберем, что обычно понимается под счастьем, как в отношении ума, так и в отношении чувств, то найдем, что все его свойства и признаки можно охватить следующим коротеньким определением: быть счастливым значит вечно находиться в состоянии человека, ловко околпаченного».
Однако, близкие друзья считали, что писатель относиться к себе несправедливо. Как писал самому Свифту лорд Болинброк: «Если бы вы презирали мир, как утверждаете, а быть может, даже и убеждены, что презираете, вы бы не обрушивались так на него».
Тем не менее, о мрачном характере Свифта ходило немало анекдотов. Вот один из самых характерных. Как-то Свифт и один священник беседовали, сидя в креслах. Только они встали, как на те кресла обрушилось, сорвавшееся со стены, тяжёлое зеркало. «Какое счастье, что мы успели встать!» – радостно воскликнул священник, но Свифт его поправил: «Что ВЫ успели встать…».
Не менее показательна и жестокая шутка, которую наш герой сыграл с популярным предсказателем Джоном Партриджем. Справедливо считая астрологов шарлатанами, Свифт под псевдонимом Исаака Бинестера сам издал в 1708 году «предсказание», где сообщал, что по его расчётам м-р Партридж… умрёт 29 марта от острой лихорадки, в связи с чем рекомендовал будущему покойнику вовремя уладить все свои дела.
Шутка не была бы столь хороша, если бы аккурат 29 марта не вышла ещё одна листовка – «Отчёт о смерти м-ра Партриджа, мастера календарей», где сообщалось, что предсказание сбылось и даже приводилось свидетельство врача, зафиксировавшего смерть. Но Свифт не был бы Свифтом, если бы не добавил в отчёт «изюминку» правдоподобия – мол, время смерти он предсказал не слишком точно, ошибившись на 4 часа.
Это звучало так убедительно, что к несчастному Партриджу начали наведываться священники и гробовщики, а книгоиздатели вычеркнули его имя из списков авторов. Мало того — в Лиссабоне инквизиция даже сожгла «Предсказание Бинестера», как «дьявольское» (ведь оно сбылось)!
В довершение Свифт выпускает ещё и «Эпитафию на смерть Партриджа», в результате чего карьера астролога была окончательно разрушена.
Вся жизнь Свифта, на первый взгляд, представляла собой клубок противоречий.
Хотя будущий сатирик и родился в Дублине 30 ноября 1667 г., ни ирландцем, ни католиком не был. Джонатан происходил из англикан, поэтому, когда ирландские католики подняли восстание, его семье пришлось бежать в Англию. Кто бы мог подумать, что Свифт, считающий Ирландию бесправной провинцией и презирающий её, как «землю рабов», спустя время станет одним из яростных защитников прав ирландского народа!
Не обладающему ни знатностью, ни состоянием юноше пришлось выучиться на священника, о чём он вряд ли мечтал. Осознавая свой талант, Свифт всю жизнь мучился болезненным честолюбием и рвался принять непосредственное участие в английской политике.
Он выпустил несколько едких эпиграмм и памфлетов против партии тори. Эта партия представляла интересы земельной аристократии и высшего духовенства (некоторые её лидеры тайно симпатизировали католикам).
Меткое и беспощадное перо Свифта тут же оценили противники тори – виги (представители буржуазии и обуржуазившейся аристократии, симпатизировавшие пуританам) – и взяли Джонатана под своё крыло. Впрочем, использовать сатирика в своих целях было нелегко – вознаграждения за услуги он категорически не принимал и, вообще, не считал добродетелью слепую «корпоративную» преданность одной партии. Так, с одной стороны писатель был против неограниченной монархии (как виги), с другой – недолюбливал «торгашей» и пуританские крайности (как тори).
Стоило только правительству вигов поддержать разорительную войну с Францией за, так называемое, «испанское наследство», как Свифт тут же перешёл в стан тори, ибо считал, что благополучие страны выше партийных интересов.
Д. Свифт:
«…Я был бы весьма рад, если бы какой-нибудь фанатик привел мне веские доводы, почему, если Клодий и Курий разделяют некоторые мои взгляды, я обязан вследствие этого слепо поддерживать их во всем.
…я забавляюсь проектами об объединении партий — я составляю их ночью и сжигаю по утрам…».
Недаром в 3-ем путешествии Гулливера приводится оригинальный метод прекращения партийных раздоров: членам враждующих партий предлагается обменяться половинками… мозга, чтобы их ум наконец-то пришёл в необходимое равновесие.
В другом блестящем произведении – «Сказка Бочки» (1704) — Свифт также язвительно высмеял религиозные раздоры, представив их в виде притчи, где три брата – Пётр (католичество), Джек (пуританство) и Мартин (лютеранство и англиканская церковь), враждуют из-за разной трактовки завещания отца (т.е. Нового Завета).
Пока тори находились у власти, Свифт имел влияние на английскую политику, хотя, разумеется, к принятию политических решений его никто не допускал. Но после смерти королевы Анны на престол взошёл Георг I, который распустил правительство тори и заменил вигами.
Надежды Свифта на участие в политике и получение сана епископа растаяли, как дым. Друзья смогли для него выхлопотать лишь место декана собора св. Патрика в Дублине. Свифт воспринял это, как ссылку, и в мрачнейшем расположении духа вернулся в нелюбимую Ирландию.
Но и там кипучий дух сатирика не погас. Теперь вся его мощь была направлена на борьбу за свободу бесправного ирландского народа.
Д. Свифт:
«Логически всякое управление без согласия управляемых есть рабство, однако в действительности одиннадцать хорошо вооруженных людей непременно подчиняет себе одного человека, на котором нет ничего кроме рубашки. Но я кончил. Ибо те, кто применил силу для удушения свободы, зашли так далеко, что их возмущает даже свобода выражать недовольство, хотя никто еще не слыхивал, чтобы человеку, подвергнутому пытке, отказано было в праве вопить так громко, как он сочтет нужным.
…По законам Бога, природы, государства, а также по вашим собственным законам вы можете и должны быть такими же свободными людьми, как ваши братья в Англии».
В частности, в анонимном памфлете «Письма суконщика» (1724) Свифт призвал бойкотировать экспансию английских товаров и требовал запретить, чеканящуюся для Ирландии, неполновесной монету (т.е. такую, где содержание драгметалла было ниже её стоимости).
«Письма» привели английское правительство в бешенство. Премьер-министр Уолпол назначил премию тому, кто укажет на их автора, но предателя среди ирландцев не нашлось. Когда же он всё-таки захотел арестовать Свифта, премьер-министра предупредили, что для этого нужна целая армия. В результате, правительству пришлось пойти на некоторые экономические уступки и убрать из обихода «порченую» монету.
С этого момента авторитет Свифта в Ирландии стал настолько высок, что декану выделили личную охрану, а его прибытие встречали колокольным звоном. А когда по Дублину разнёсся слух о предстоящем солнечном затмении и связанных с ним бедствиях, Свифт вышел к толпе и серьёзным тоном заявил, что он приказал «отменить затмение», после чего люди успокоились и разошлись.
Наконец, во время деканства Свифта было достигнуто невозможное – в Ирландии на время прекратилось извечное противостояние англикан и католиков.
Д. Свифт:
«Что касается Ирландии, то здесь меня любят только мои старые друзья — чернь, и я отвечаю на их любовь взаимностью, ибо не знаю никого другого, кто бы этого заслуживал».
О твёрдости характера Свифта хорошо свидетельствует и следующий курьёзный факт.
Однажды декан обнаружил, в каком плачевном состоянии находятся многие могилы в соборе, и разослал родственникам умерших письма с просьбой прислать деньги на ремонт памятников. При этом он предупредил, что те могилы, для которых деньги не придут, будут отремонтированы за счёт прихода, но в этом случае он напишет на надгробиях о скупости и неблагодарности родственников.
Свифт не шутил. Когда сам король Георг II проигнорировал письмо, на могиле его родственников тот час появилась соответствующая надпись…
Но главный труд жизни Свифта был ещё впереди…
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
***
Если вам понравилась эта статья, и вы не хотите пропустить новые, подписывайтесь на мой канал, ставьте лайки, делитесь своими впечатлениями...
И ЕЩЁ! Желающие поддержать мой канал (а в нынешнее время это немаловажно) могут сделать это, использовав следующие платёжные системы:
ЮMoney: 410014962342629
Сберкарта «Мир»: 2202203636216329
WebMoney (долларовый кошелёк): Z661808383457.
Автор: Сергей Курий
(глава из книги "Культовые сказки")
