«Сказка о Гулливере имеет не больше прав на место в книге волшебных сказок, чем анекдоты Барона Мюнхгаузена, или, скажем, «Первые люди на Луне» и «Машина времени» Уэллса».
(Д. Р. Р. Толкин «О волшебной сказке»)
«…человек превратился в вулкан, выбрасывающий лаву слов. Такова эта, самая обширная, но одновременно самая личная книга, когда-либо написанная человеком.
Словно великан мысли и страсти писал её.
А читали — лилипуты».
(М. Левидов «Путешествие в некоторые отдалённые
страны мысли и чувства Джонатана Свифта»)
Трудно найти в мировой литературе произведение, испытавшее столь дивную трансформацию, как «Путешествия Гулливера». Виданное ли дело, чтобы гневная желчная сатира на род человеческий превратилась в развлекательное детское чтиво?
Но факт остаётся фактом — широкие массы до сих пор считают «Гулливера» детской сказкой. И всё благодаря многочисленным пересказчикам, которые оставили от книги лишь две первые части, очистили её от политической сатиры (а также всего грубого и неприличного) – и в итоге лишили её самой сути. А ведь отвечай хоть немного вкус знаменитых конфет «Гулливер» этой сути, они вышли бы отменно горькими и ядовитыми…
Может именно поэтому, будучи ребёнком, я особого восторга перед этой сказкой не испытывал и перечитывать не собирался. До тех пор, пока мне в руки не попал полный текст, и я не обнаружил, что как раз всё самое интересное из детских изданий и было вымарано. Иначе на книге пришлось бы поставить гриф «До 16-ти».
Что сказал бы по этому поводу сам автор, даже страшно представить, ибо характер у Джонатана Свифта был — мама не горюй!
Современник Свифта, граф Оррери:
«У доктора Свифта лицо было от природы суровое, даже улыбка не могла смягчить его, и никакие удовольствия не делали его мирным и безмятежным; но когда к этой суровости добавлялся гнев, просто невозможно вообразить выражение или черты лица, которые наводили бы больший ужас и благоговение».
Джонатан Свифт «Стихи на смерть д-ра Свифта»:
Согласен я, декана ум
Сатиры полон и угрюм;
Но не искал он нежной лиры:
Наш век достоин лишь сатиры.
До сих пор ни одна статья о Свифте не обходится без ярлыка «мизантроп» (человеконенавистник). Впрочем, писатель подобной характеристики и не отрицал.
Д. Свифт:
«Вы и все мои друзья должны позаботиться о том, чтобы мою нелюбовь к миру не приписывали возрасту; в моём распоряжении есть надёжные свидетели, которые готовы подтвердить: с двадцати до пятидесяти восьми лет это чувство оставалось неизменным.
…С каждым годом, а вернее, с каждым месяцем я становлюсь все более гневным, мое бешенство настолько неблагородно, что мне становится ненавистным, в его глупости и трусости, этот порабощенный народ, среди которого я живу… Правда, я думаю, …что уже пора мне покончить с этим миром, но перед тем, как перейти в самый лучший мир, я хотел бы быть в чуть лучшем, а не умереть здесь в бешенстве, подобно отравленной крысе в дыре».
Д. Свифт «Сказка бочки»:
«В самом деле, если мы разберем, что обычно понимается под счастьем, как в отношении ума, так и в отношении чувств, то найдем, что все его свойства и признаки можно охватить следующим коротеньким определением: быть счастливым значит вечно находиться в состоянии человека, ловко околпаченного».
Однако, близкие друзья считали, что писатель относиться к себе несправедливо. Как писал самому Свифту лорд Болинброк: «Если бы вы презирали мир, как утверждаете, а быть может, даже и убеждены, что презираете, вы бы не обрушивались так на него».
Тем не менее, о мрачном характере Свифта ходило немало анекдотов. Вот один из самых характерных. Как-то Свифт и один священник беседовали, сидя в креслах. Только они встали, как на те кресла обрушилось, сорвавшееся со стены, тяжёлое зеркало. «Какое счастье, что мы успели встать!» – радостно воскликнул священник, но Свифт его поправил: «Что ВЫ успели встать…».
Не менее показательна и жестокая шутка, которую наш герой сыграл с популярным предсказателем Джоном Партриджем. Справедливо считая астрологов шарлатанами, Свифт под псевдонимом Исаака Бинестера сам издал в 1708 году «предсказание», где сообщал, что по его расчётам м-р Партридж… умрёт 29 марта от острой лихорадки, в связи с чем рекомендовал будущему покойнику вовремя уладить все свои дела.
Шутка не была бы столь хороша, если бы аккурат 29 марта не вышла ещё одна листовка – «Отчёт о смерти м-ра Партриджа, мастера календарей», где сообщалось, что предсказание сбылось и даже приводилось свидетельство врача, зафиксировавшего смерть. Но Свифт не был бы Свифтом, если бы не добавил в отчёт «изюминку» правдоподобия – мол, время смерти он предсказал не слишком точно, ошибившись на 4 часа.
Это звучало так убедительно, что к несчастному Партриджу начали наведываться священники и гробовщики, а книгоиздатели вычеркнули его имя из списков авторов. Мало того — в Лиссабоне инквизиция даже сожгла «Предсказание Бинестера», как «дьявольское» (ведь оно сбылось)!
В довершение Свифт выпускает ещё и «Эпитафию на смерть Партриджа», в результате чего карьера астролога была окончательно разрушена.
Вся жизнь Свифта, на первый взгляд, представляла собой клубок противоречий.
Хотя будущий сатирик и родился в Дублине 30 ноября 1667 г., ни ирландцем, ни католиком не был. Джонатан происходил из англикан, поэтому, когда ирландские католики подняли восстание, его семье пришлось бежать в Англию. Кто бы мог подумать, что Свифт, считающий Ирландию бесправной провинцией и презирающий её, как «землю рабов», спустя время станет одним из яростных защитников прав ирландского народа!
Не обладающему ни знатностью, ни состоянием юноше пришлось выучиться на священника, о чём он вряд ли мечтал. Осознавая свой талант, Свифт всю жизнь мучился болезненным честолюбием и рвался принять непосредственное участие в английской политике.
Он выпустил несколько едких эпиграмм и памфлетов против партии тори. Эта партия представляла интересы земельной аристократии и высшего духовенства (некоторые её лидеры тайно симпатизировали католикам).
Меткое и беспощадное перо Свифта тут же оценили противники тори – виги (представители буржуазии и обуржуазившейся аристократии, симпатизировавшие пуританам) – и взяли Джонатана под своё крыло. Впрочем, использовать сатирика в своих целях было нелегко – вознаграждения за услуги он категорически не принимал и, вообще, не считал добродетелью слепую «корпоративную» преданность одной партии. Так, с одной стороны писатель был против неограниченной монархии (как виги), с другой – недолюбливал «торгашей» и пуританские крайности (как тори).
Стоило только правительству вигов поддержать разорительную войну с Францией за, так называемое, «испанское наследство», как Свифт тут же перешёл в стан тори, ибо считал, что благополучие страны выше партийных интересов.
Д. Свифт:
«…Я был бы весьма рад, если бы какой-нибудь фанатик привел мне веские доводы, почему, если Клодий и Курий разделяют некоторые мои взгляды, я обязан вследствие этого слепо поддерживать их во всем.
…я забавляюсь проектами об объединении партий — я составляю их ночью и сжигаю по утрам…».
Недаром в 3-ем путешествии Гулливера приводится оригинальный метод прекращения партийных раздоров: членам враждующих партий предлагается обменяться половинками… мозга, чтобы их ум наконец-то пришёл в необходимое равновесие.
В другом блестящем произведении – «Сказка Бочки» (1704) — Свифт также язвительно высмеял религиозные раздоры, представив их в виде притчи, где три брата – Пётр (католичество), Джек (пуританство) и Мартин (лютеранство и англиканская церковь), враждуют из-за разной трактовки завещания отца (т.е. Нового Завета).
Пока тори находились у власти, Свифт имел влияние на английскую политику, хотя, разумеется, к принятию политических решений его никто не допускал. Но после смерти королевы Анны на престол взошёл Георг I, который распустил правительство тори и заменил вигами.
Надежды Свифта на участие в политике и получение сана епископа растаяли, как дым. Друзья смогли для него выхлопотать лишь место декана собора св. Патрика в Дублине. Свифт воспринял это, как ссылку, и в мрачнейшем расположении духа вернулся в нелюбимую Ирландию.
Но и там кипучий дух сатирика не погас. Теперь вся его мощь была направлена на борьбу за свободу бесправного ирландского народа.
Д. Свифт:
«Логически всякое управление без согласия управляемых есть рабство, однако в действительности одиннадцать хорошо вооруженных людей непременно подчиняет себе одного человека, на котором нет ничего кроме рубашки. Но я кончил. Ибо те, кто применил силу для удушения свободы, зашли так далеко, что их возмущает даже свобода выражать недовольство, хотя никто еще не слыхивал, чтобы человеку, подвергнутому пытке, отказано было в праве вопить так громко, как он сочтет нужным.
…По законам Бога, природы, государства, а также по вашим собственным законам вы можете и должны быть такими же свободными людьми, как ваши братья в Англии».
В частности, в анонимном памфлете «Письма суконщика» (1724) Свифт призвал бойкотировать экспансию английских товаров и требовал запретить, чеканящуюся для Ирландии, неполновесной монету (т.е. такую, где содержание драгметалла было ниже её стоимости).
«Письма» привели английское правительство в бешенство. Премьер-министр Уолпол назначил премию тому, кто укажет на их автора, но предателя среди ирландцев не нашлось. Когда же он всё-таки захотел арестовать Свифта, премьер-министра предупредили, что для этого нужна целая армия. В результате, правительству пришлось пойти на некоторые экономические уступки и убрать из обихода «порченую» монету.
С этого момента авторитет Свифта в Ирландии стал настолько высок, что декану выделили личную охрану, а его прибытие встречали колокольным звоном. А когда по Дублину разнёсся слух о предстоящем солнечном затмении и связанных с ним бедствиях, Свифт вышел к толпе и серьёзным тоном заявил, что он приказал «отменить затмение», после чего люди успокоились и разошлись.
Наконец, во время деканства Свифта было достигнуто невозможное – в Ирландии на время прекратилось извечное противостояние англикан и католиков.
Д. Свифт:
«Что касается Ирландии, то здесь меня любят только мои старые друзья — чернь, и я отвечаю на их любовь взаимностью, ибо не знаю никого другого, кто бы этого заслуживал».
О твёрдости характера Свифта хорошо свидетельствует и следующий курьёзный факт.
Однажды декан обнаружил, в каком плачевном состоянии находятся многие могилы в соборе, и разослал родственникам умерших письма с просьбой прислать деньги на ремонт памятников. При этом он предупредил, что те могилы, для которых деньги не придут, будут отремонтированы за счёт прихода, но в этом случае он напишет на надгробиях о скупости и неблагодарности родственников.
Свифт не шутил. Когда сам король Георг II проигнорировал письмо, на могиле его родственников тот час появилась соответствующая надпись…
Но главный труд жизни Свифта был ещё впереди…
***
Если вам понравилась эта статья, и вы не хотите пропустить новые, подписывайтесь на мой канал, ставьте лайки, делитесь своими впечатлениями...
И ЕЩЁ! Желающие поддержать мой канал (а в нынешнее время это немаловажно) могут сделать это, использовав следующие платёжные системы:
ЮMoney: 410014962342629
Сберкарта «Мир»: 2202203636216329
WebMoney (долларовый кошелёк): Z661808383457.
Автор: Сергей Курий
(глава из книги "Культовые сказки")