Воскресная проповедь о том, что делать, чтобы наследовать жизнь вечную, об Оскаре Фельцмане и Иоганне Бахе, о сыне-уроде и ближних наших. По притче о милосердном самарянине. Заговенье на Рождественский пост. 27 ноября 2011 года.
Сначала эпиграф. «Говорят, граждане, в Америке бани отличные... А у нас бани тоже ничего. Но хуже. Хотя тоже мыться можно». (Михаил Михайлович Зощенко)
Я до сих пор не могу успокоиться. Одна женщина мне прислала смс. Пишет: «Как интересно, что в Америке люди по двадцать часов стоят в очереди и ночь не спят, чтобы ворваться в магазин, купить по дешёвке вещи. А у нас сотни тысяч стоят, чтобы приложиться к поясу Пресвятой Богородицы». Говорит: «Какой разный менталитет. Дай Бог, чтобы наш русский менталитет подольше с нами бы сохранялся». Как, вообще, здорово сказано!
А в чём причина? А причина в том, что несмотря ни на что, несмотря на семидесятилетнее советское и двадцатилетнее постсоветское оболванивание, всё-таки в народе сохраняется вера Богу и вера в заступничество Пресвятой Богородицы. Конечно, нашему народу не хватает духовного просвещения. И очень многие люди с большим трудом воспринимают Евангелие. И никак не могу на протяжении уже тридцати лет заставить прочитать хотя бы один раз. Потому что хотя вроде это не так трудно, но, вот судя по тому, что происходит у нас в нашей державе, как-то ещё мы далеки от Евангелия.
И вот сегодня мы читали замечательный отрывок из Евангелия от Луки. «Один законник (это человек, который очень хорошо знал Закон Божий) встал и, искушая Его (Христа Спасителя), сказал: Учитель! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?» (Лк. 10, 25) Очень часто люди задают разные вопросы. Но также очень часто они совершенно не интересуются содержанием ответа. А что им важно? Им важно через свой вопрос установить, как ты, к которому этот вопрос обращён, относишься к тому или другому предмету. Некоторые прямо так и откровенно говорят: «А как Вы относитесь...» Ну и там дальше... Собственно, а какое тебе дело, как я отношусь? Зачем это людям надо? Для того чтобы поставить человека в определённую систему координат. И уже из этих координат по формальным признакам судить, каков он, к какому кругу принадлежит. Ну, например, «а какой тебе композитор больше всего нравится?» Один говорит: «Мне вот — Оскар Фельцман». А другой говорит: «А вот мне — Иоганн Себастьян Бах». И всё понятно. Всё сразу понятно. Потому что сразу так вот понять человека, говоря с ним или глядя в глаза, — это вообще не так-то просто. Поэтому люди хотят каждого человека вот таким образом для себя обозначить.
Так и этот законник. Он специалист, профессор, выучил все Писания пророков, все божественные книги, которые к тому времени существовали. Ему не нужно мнение этого странствующего проповедника. Ему нужно узнать, что Он из себя представляет.
И задаёт Ему, как он думает, вопрос трудный, как теперь часто говорят, «на засыпку». «Он (Господь) же сказал ему: в законе что написано?» (Лк. 10, 26). Ты законник? Ты же должен знать. А он отвечает: «...возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя». (Лк. 10, 27) Наизусть отвечает. То есть Господь заставляет его самого подумать. Он знал истину, но хотел проверить Христа Спасителя. Опять, в чём дело? Чисто формальный подход.
Вот во втором Евангелии говорится о призвании Нафанаила, и как ему апостол сказал, его друг: «А ты пойди, посмотри». Он пришёл, посмотрел и стал учеником Христовым. Он сразу в Нём увидел Спасителя и Мессию. А этот — нет. Почему? Хотя он был специалист по закону, но он был слеп. Слеп. Он многое понимал, но он не чувствовал. Потому что многие вещи умом понять невозможно. Необходимо ещё чувствовать.
И вот, к сожалению, не всякое исполнение закона приводит к тому, что человек становится тем, кем бы Господь хотел его видеть. Поэтому Господь и приводит ту притчу после того, как законник, «желая оправдать себя, сказал Иисусу: а кто мой ближний?» (Лк. 10, 29) Почему он это спросил? Ну, кто Бог — это понятно. А вот с ближним — проблема. Как это ближнего полюбить, как самого себя? Он этого понять не мог. И большинство людей на нашей планете бедной также этого не понимают: как можно полюбить этого противного урода под названием «мой ближний»? Ну когда мой сын — урод — ну это понятно. Что бы он ни выделывал — всё прощается. Но если ближний — не сын и какую-то малость чего-то там допустил — всё: враг на все времена. Почему? «Ну как? Вы что не понимаете? Это же сын». Ну да, не понимаю. Если сын — урод, и ты к нему относишься так, то почему ты не относишься к ближнему так? Он же такой же сын. И вообще мы все родственники: мы все дети Адама.
А некоторые вообще в родстве гораздо ближе, и об этом не знали. Недавно я узнал, что в наш храм святителя Митрофана мой четвероюродный брат ходил. Работал на «Вымпеле», а мы даже и не знакомы. Чисто по архивам установили, что, оказывается, всё-таки четвероюродные, но всё-таки — братья. Люди живут рядом, не знают, что они — родственники, и вообще-то очень даже близкие.
Но ближнего любить, тем более, как самого себя, чрезвычайно трудно. Поэтому этот законник захотел из ближних выбрать, кого бы вот такого полюбить. Потому что «мы — евреи, а что же я должен и самарянина любить? И галилеянина? А может быть я должен ещё и Понтия Пилата любить, вообще язычника?»
И Христос ему объясняет: «…некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли (видимо, не хотел отдавать одежду: пришлось наподдать), оставив его едва живым. По случаю один священник шел той дорогою и, увидев его, прошел мимо». (Лк. 10, 30-31) Мы не понимаем, почему прошёл мимо. А тот законник прекрасно понимал, почему он прошёл мимо. А потому что он весь изранен, в крови. А прикосновение к этому человека оскверняет, тем более священнослужителя. Так по вере древних евреев было. Поэтому он не мог к нему даже прикасаться. Поэтому он прошёл мимо. Также и левит, тоже служитель ветхозаветной Церкви. По тем же самым причинам. Не потому что он негодяй. А потому что он действовал по закону. А по закону, даже и прикосновение и к мёртвому телу считалось осквернением. Это был такой закон. Нельзя прикасаться. Конечно, такие данные Богом предписания, как и многие другие, были чисто гигиенического свойства. Потому что люди ещё не знали, что существуют микробы и так далее, что можно заразиться. Поэтому были такие барьеры гигиенические. Вот он и прошёл мимо. Он не нарушил закон. Поэтому для нас в этих словах есть нечто осуждающее. А Господь просто констатирует.
«Самарянин же некто, проезжая, нашел на него и, увидев его, сжалился и, подошед, перевязал ему раны, возливая масло и вино...» (Лк, 10, 33-34). Вот чем раньше лечили. Ну вино, понятно, — дезинфекция. Оливковое масло вообще обладает некоторым заживляющим и умягчающим свойством. Вот, собственно, и вся медицина на то время. А дальше — восстановительные силы организма. Только на это и приходится уповать.
А почему самарянин-то? Ну потому что, с точки зрения еврея, самарянин — это хуже самого плохого. Это такая двуногая мерзость, самарянин. Даже когда евреи возвращались со своих торговых дел на праздник в Иерусалим на Пасху или на Пятидесятницу, всю Самарию обходили стороной. Делали крюк сто вёрст. Не пять километров, а десятки километров. Для чего? Чтобы не прикасаться вообще, не видеть даже самарянина. Чтобы вот глаз не коснулся. Чтобы не оскверниться. Потому что это самый скверный на свете человек. Он и полуязычник, и, самое главное, он не исполняет закон.
И вот этот самарянин, «посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нём; а на другой день, отъезжая, вынул два динария(своих!), дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе» (Лк. 10, 34-35). И самое смешное, что хозяин гостиницы согласился, поверил ему. Приди сейчас в гостиницу, сними номер, потом скажи: «Я сейчас уеду на месяц, а я приеду — я потом с вами расплачусь». Да. Как далеко мы ушли от того древнего времени! Но хозяин гостиницы согласился. И спрашивает Господь у законника: «Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам? Он сказал (может быть с печалью в голосе): оказавший ему милость» (Лк. 10, 36-37). Вот кто ближний. Вот этот презренный самарянин, которому не только руку не подают, а чтобы с ним не встретиться, обходят его за сто вёрст. Вот кто ближний. То есть законник понял, в его душе Господь вот этой притчей пробудил некоторые чувства. Потому что по закону нельзя угодить Богу. Потому что, что Бог хочет от человека? Бог, имя которому Любовь. Он хочет, чтобы между людьми были отношения не закона, а любви. Не потому что один другому должен. А потому что один к другому относится с любовью и он его так любит, как самого себя.
С этим тоже надо разобраться, а что такое «как самого себя»? Ну, например, каждый из нас знает про себя (если он не псих), что он человек грешный. Какой бы человек гордый ни был, какой бы самовлюблённый ни был, какой бы он ни был талантливый, но если в сердце посмотрит и вспомнит своё поведение, он увидит, что «человек такой я довольно барахляный». Никудышный, прямо сказать, человек. Конечно, я так выпендриваюсь, стараюсь. Когда из машинки выхожу, так всех оглядываю: какая у меня хорошая машинка и, вообще, какой я. Со всеми говорю так очень величественно, всё время чего-нибудь из себя изображаю. Но если сам с собой в кухне на табуретке, я про себя знаю, что я человек грешный, что бы я из себя ни изображал. Это совершенно точно. Но я не хочу, чтобы меня за мои грехи каждый день бы били по физиономии. Я не хочу, чтобы об меня вытирали ноги. Я не хочу, чтобы меня грабили. Я не хочу, чтобы меня всё время тыкали носом в мои грехи. Я не хочу, чтобы меня обличали. Я не хочу, чтобы про меня все говорили, кто я есть на самом деле. Почему? Ну я себя люблю. И вот Господь хочет, чтобы ты, грешник, относился так же и к другому грешнику. Он такой же, как и ты. Тогда почему ты его осуждаешь? Как апостол говорит, «кто ты, осуждающий чужого раба?» (Рим. 14, 4) Это же раб Божий, а не твой. Почему ты его осуждаешь? Какое вообще ты, свинья, на это имеешь это право? Нет у тебя такого права. Совершенно нет.
Вот эта притча это и объясняет. Господь хочет от человека по отношению к другому человеку милости, милосердия. Потому что у нас обычно так: «Ну этот человек мне приятен — я ему помогу. Этот мне не очень приятен — я, значит, не буду ему помогать». А иногда так говорим: «Он сам виноват». А если твой сынок в такую же ситуацию попадёт? Он же тоже будет «сам виноват»? А почему же ты ему помогаешь или себе, а этому — нет? Если ты помогаешь своим, то то же самое делают и язычники, тогда при чём тут христианство? А христианство и заключается в том, чтобы возлюбить ближнего, как самого себя. То, что ты желаешь самому себе, то ты, будь любезен, и предоставь и своему ближнему.
Вот этого хочет Господь. Понятно, что это довольно трудно. Но это то, что Он от нас требует. Причём, Он требует не с палкой в руках. Он рассказывает, как надо. И Господь ему говорит: «...иди, и ты поступай так же»(Лк. 10, 37). Эти слова относятся уже не только к этому законнику, а вообще ко всем нам. Если мы хотим быть учениками христовыми (а это Он преподал урок), то мы должны тоже поступать так же. Мы должны поступать к человеку милосердно. В другом месте Господь сказал: «...будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд» (Лк. 6, 36). Потому что Он не различает: всем одинаково подаёт и погоду, всем скорби подаёт, всех и кормит, и так далее. Этому нужно научиться. А спрашивается, зачем? Затем, что если ты познал Христа, если ты Его возлюбил, то ты хочешь жить вместе с Ним и в этом веке и в будущем — только для этого. Если тебе всё это не надо — ну живи так, как ты живёшь. Это твоё право — ты свободный человек. Можешь жить так, что люди о тебе будут вспоминать только с проклятием. Пожалуйста. Можешь сгноить всю свою семью. Можешь развратить собственных детей. Можешь так их воспитывать, что они уже с семнадцати лет пойдут по тюрьмам. Пожалуйста — ты всё можешь. Ты можешь служить злу, ты можешь отнимать у других вместо того, чтобы давать. Ты можешь всё. Может быть, тебя и поймают, и ты тоже сядешь, какой бы ты умный ни был. Сколько верёвочки ни виться — конец всё равно придёт. Ты свободен.
Но если ты хочешь веровать Иисусу Христу, то Он говорит: «Иди и поступай так же». Не как другие люди. Потому что у людей, к сожалению, научиться почти нечему…
Ну вот какой-то мальчик поступает в школу или в детский сад. Ну чему он может там научиться? Я, например, первые слова матом узнал в детском саду. До сих пор их помню. Прошло пятьдесят пять лет — помню, в каком порядке. И помню, когда я пришёл домой из детского сада, маме это выпалил. Я даже помню, она стирала в таком корыте оцинкованном. И что она мне в ответ, как она меня приголубила. Вот это всё так ярко, как будто было вчера. Как это было интересно. Я понимаю, что ну она просто опешила: приходит маленький человек и рассказывает, чему его научили. Чему он может научиться в школе? Только дразниться. Только всяким ужасным отношениям. Только постоянному предательству. Дети всё время друг друга мучают. Они всё время друг друга дразнят. Они всё время друг на друга ябедничают. Почему? «Ой, Марья Петровна, а Вася меня обидел». А перед этим он ему гвоздь, так сказать, в ягодицу всунул. А тот ему взамен поддал. Но он не говорит про гвоздь и маме жалуется. Мама приходит, глаза квадратные: «Вот, моего ребёночка обидели!» Ты послушай, успокойся. А ты знаешь, что перед этим сделал твой ребёночек? Нет, она слушать не хочет и не может.
Поэтому, если будем учиться друг у друга, мы можем научиться только злу. А вот если мы хотим научиться добру, надо учиться у Господа нашего Иисуса Христа. Из того, как Он Сам поступал и из того, что Он нам говорил. Вот здесь прямое указание: «Иди и ты твори так же». Не так, как ты обычно творишь, а именно вот так, как Он рассказал в этой притче.
Вот, если будем так поступать, тогда мы спасём свою душу. А вокруг нас спасутся тысячи. Тогда вокруг нас образуется какое-то количество людей, которые будут жить по другим законам, по закону Божьему. Тогда атмосфера несколько вокруг нас изменится. Это не значит, что все станут, как ангелы. Нет, нет. Вокруг Христа образовалась, конечно, группа людей. Но, когда его убивали, эти все люди убежали. У Креста остались только двое. А было более пятисот учеников. Поэтому это не значит, что мы проживём жизнь безболезненно. Это не значит, что нас будут уважать, любить, что у нас будет много денег. Нет, нет, нет. Совсем нет. Что на нас не будут клеветать, нам не будут завидовать. Люди есть люди. Но если мы сами не хотим, живя среди людей, учиться выть по-волчьи, а хотим говорить по-людски, тогда надо учиться у Господа нашего Иисуса Христа. Вот об этом и эта притча.
Дорогие братья и сестры! Мультиблог - большой многолетний проект протоиерея Димитрия Смирнова для распространения его слова. Также по благословению отца Димитрия здесь публикуются проповеди и выступления священников, разделяющих его взгляды. Для того чтобы для вас ежедневно выходил качественный материал, работает большая команда людей. Почти для всех это основная работа. Поддержите дело батюшки Димитрия, сделайте посильное пожертвование. Это поможет так же активно функционировать и развиваться нашему блогу.
Мультиблог существует только благодаря вашей поддержке. Мы очень нуждаемся в вашей помощи для продолжения этого миссионерского проекта.
