Глава I
Частенько по роду работы автору приходилось слышать фразу о том, что уплата налогов неизбежна, как и смерть. Правда, на это удавалось ответить, что ни к тому, ни к другому как-то не принято стремиться. Тем более, что вообще-то для человека религиозного смерть вовсе не есть нечто необходимое. Она — нетварна. А налоги? Налоги — тварны? или же они тоже порождены человеческими пороками подобно смерти? Если они столь необходимы, то тогда справедливо задать сразу несколько вопросов. Первый из них — отчего тогда они повсеместно в этом мире, на этой планете устроены таким образом, что допускают либо злоупотребление властями, либо напротив — легко обходятся. Необходимое таким образом себя не ведёт. Смею вас уверить. Второй же вопрос в связи с налогами будет таков — а в чём, собственно, существует их необходимость? Третий — кому именно необходимы налоги? И если мы обнаружим некую необходимость таковых, то почему именно этому субъекту, необходимость для которого в налогах мы обнаружим, они так-таки необходимы?
Классификация налогов
Какие налоги, если брать в самом общем описании, мы наблюдаем? (Отнесёмся пока к налогам чисто феноменологически).
Во-первых, это налоги, которые связаны с определённым статусом, а именно со статусом живого человека. Ярким примером такого является подушный налог. Он был распространён в Российской Империи: всякая ревизская душа облагалась налогом. Таким же точно образом в конце пятидесятых, начале шестидесятых годов прошлого столетия была сделана попытка ввести налоги на каждую живую курицу или скотину в крестьянском хозяйстве. Причём, именно — живую. Как мы помним, это привело к нехорошим последствиям.
Второй тип налогов связан с определёнными правами. Этот тип налогов чётко подразделяется на два подвида: налог на некоторые права, которые остаются неизменными сами по себе и реализуемыми всегда, вне зависимости от воли других субъектов, и налог на права, которые вообще говоря, не могут быть реализованы вне воль субъектов, которые не являются носителями таких прав. Первый класс прав мы назовём статическими, второй — динамическими. К первому классу прав относятся практически все права, вытекающие из правового комплекса собственности, вещные права. Ко второму классу относятся права, которые связаны с ограничением свободы других субъектов, и ярким примером такого права является право кредиторского требования, обязательственные права.
Исходя из этого можно определить первый подкласс налогов как налоги на статические права, а второй — как налоги на динамические права.
Разумеется, можно заметить, что такая классификация довольно сильно отличается от распространённой в литературе. Но и что с того? Классификация не есть нечто, что присуще само по себе множеству классифицируемых объектов. Классификация производится субъектами и непременно с какой-то целью. Это — инструмент, а инструмент выбирается в силу его целесообразности, он вовсе не атрибутивен тому, к чему применяется. Вот сейчас автору показалось, что именно приведённая классификация может принести какие-то плоды — он взял и ввёл её. А оправданно или нет — посмотрим дальше.
Обратим сразу же своё внимание на весьма и весьма интересную деталь. Налоги сами по себе не суть нечто совершенно природное человеку. Они в реальности суть обязанности, а вовсе не права. А коль скоро любая обязанность есть ни что иное как ограничение права, то следует прийти к заключению, что налоги суть ограничения прав и, следовательно, ограничение свободы воли, а такого рода ограничения возникают или как императивы морали, нравственности, религии, общества или же как законодательные акты государства. Причём, в реальности, и общественные обязанности и государственные обязанности суть для любого индивидуума внешние по отношению к нему самому. В отличие, скажем от обязанностей моральных или нравственных. Но налоги — неморальны и ненравственны. Значит, они суть обязательства, накладываемые либо обществом, либо государством.
Если мы отвлечёмся теперь (не известно, кстати, справедливо или нет) от обязанностей, накладываемых на человека гражданским обществом, то останется только одна точка рассуждения — государство. Именно государство как таковое. А законодательные акты суть инструменты в юридической действительности, описываемые и подчиняющиеся именно закономерностям таковой.
В те времена, когда налоги сводились к неюридическому отъёму благ во время хождения в полюдье, вопрос об уплате налогов всегда сводился к соотношению размера, организованности, умения и вооружённости дружины и аналогичным характеристикам у тех, кого «примучивали». Но и в то время в силу необходимости обоснования действий приводились доводы явно протоюридического характера, сводящиеся к тому, что „так издревле повелось“, мотивами господства, защиты, справедливости. Это означало, что необходимость именно юридического инструментария прорастала сквозь незнание и применения грубой силы. Князь Игорь этого не понял, а потому и закончил свою налоговую деятельность довольно паршиво.
Но если налоговые обязанности возлагаются именно позитивными нормами права, а в государстве такие нормы непременно бывают (или во всяком случае должны быть) облечены в форму формальных правил, то это означает, что все без исключения налоги непременно существуют как юридические инструменты, а последние могут применяться только к правам. И ни к чему более.
Но тогда получается, что ранее приведённая классификация не слишком точна. Первым классом мы выделили статусные налоги. Например, подушный налог. Но тут одно из двух — или подушный налог, в частности, и статусный вообще, не есть юридическая обязанность, (что, вроде бы, неверно) или же следует сказать, что этот класс налогов связан не со статусом как таковым, а именно с каким-то комплексом прав (пусть и вырожденным комплексом, комплексом, состоящим лишь из единственного права). И значит, первый класс, подобно второму, есть также налог на право. Может быть на какое-то особенное право, но, тем не менее, именно опять-таки на право, а не статус.
Значит, приведённую классификацию можно переделать, исходя вообще из общего постулата, состоящего в том, что налоги суть некоторые обязанности, которые связаны формальными правилами именно с правами. И ни с чем более.
Последнее заставляет нас вычленить вот какие тогда классы налогов: налог на статусные права, налог на статические права, налог на динамические права. Соответственно:
- статусные налоги,
- статические налоги,
- налоги динамические.
Есть ли другие? Автор рискнёт сказать, что всякие другие либо будут поддаваться указанной классификации, либо не будут иметь юридического, а значит и правового характера. Доказательство этого утверждения, вероятно, чрезвычайно любопытно, но сейчас его мы проводить не будем. Просто потому, что автор пока не имеет такого доказательства. Сделанное утверждение — лишь догадка.
Здесь же пока обратим своё внимание на то, что указанные классы связаны:один — с носителем конкретных прав и самим правом (статусный), другой — с тем, что эти права определяют (вещный), а третий (о! он самый интересный!) — с тем, как эти самые права у разных носителей соотносятся по отношению к самим носителям и их правам и их определениям (обязательственный). Интересно же тут то, что мы попадаем в извечную триаду в царстве свободы: позитивное, негативное и рефлективное определение.
Вот такая получилась классификация.
Глава II
В предыдущей главе мы пришли к разделению всех налогов на три класса, причём все эти классы оказались связанными с определением волей права как такового: статусные налоги (позитивное определение права, то есть того, что оно есть как порождение воли и таким как оно есть в силу такого порождения), вещные налоги (негативное определение права, то есть определение права как то, что собственно уже не есть только воля сама по себе, а через определение волей несвободного, безвольного, бесправного — вещи) и обязательственные налоги (рефлективное определение права, то есть через обращение права на самого себя, например, путём передачи права другому субъекту). Обратили мы при этом внимание и на то, что налоговые обязательства как таковые возникают у субъектов именно в связи с имением ими некоторых прав.
Теперь, когда некоторая принципиальная классификация существует, можно рассмотреть то, с какой целью вообще существуют налоги. А такого рода разумная цель должна существовать, так как налоги, строго говоря, есть ограничение свободы субъекта, и, следовательно, его прав.
Потребность в налогах
Легко обнаружить, что самой по себе потребности собственно у субъекта, который платит налоги, в уплате налогов не существует, как не существует вообще изначальной потребности у субъектов в ограничении своей собственной воли. Отсюда следует вывод, что такая потребность, такой интерес есть у кого-то иного в качестве изначального интереса этого иного. Несложно определить, что таким «иным» является получатель налогов. Просто потому, что именно получатель налогов приобретает некоторые права, которые у него вне законодательства, обязывающего субъекта уплачивать налоги, попросту не существуют. Получателем налогов, таким образом, оказывается государство (гражданское общество мы ранее намеренно отстранили от нашего рассмотрения).
Однако государство, как мы уже знаем, не обладает никакими интересами, которые бы по меньшей мере в конечном счёте не сводились бы к защите и обеспечению прав индивидуумов, и в конце концов — людей. Поэтому единственным разумным назначением налогов должно быть использование получаемых из них государством дополнительных прав, как и вообще прав государства, для защиты и обеспечения индивидуальных прав и свобод.
Все остальные права государства, связанные с налогами, следовательно, могут существовать только и исключительно для обеспечения получения налогов, то есть для некоего вторичного обеспечения права государства. Заметим, между прочим, что такая постановка вопроса, полностью согласуется и со ст. 2, и с п. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации.
Поскольку самостоятельного интереса у государства, отличного от конечного интереса защиты и обеспечения прав и свобод людей, нет и быть не должно, то полученные за счёт налогов права, как в момент определения, в момент получения, а равно и в момент осуществления таких уже полученных прав (расходование бюджета) со стороны государства должно быть согласовано прежде всего не с интересами государства как такового (эти интересы лишь вторичны, подчинённы), а с интересами тех, чьи права и свободы подлежат государственной защите и обеспечению.
Такое положение достаточно похоже на положение денежных средств, которые хозяин-рабовладелец выделяет своим слугам-рабам (среди которых, между прочим, могли быть и весьма просвещённые и грамотные люди) для того только, чтобы эти слуги могли выполнить свои функции. К примеру, педагог мог бы нанять повозку или купить для сопровождаемого им ребёнка еду, равно как приобрести еду и для себя (но только потому и только в той мере, что и педагогу необходимо оставаться живому и работоспособному), начальник над галерными рабами (который частенько и сам не являлся вполне свободным человеком) — приобрести пищу для галерщиков, сидящих на вёслах, оковы, хлыст и пресную воду, военачальник — доспехи и оружие для солдат, которые были подчинены ему. При этом, разумеется, тот, кто выделял и выделяет соответствующие денежные средства (права), выделяет их только в качестве определённого средства для достижения вполне определённых целей. И ни для чего более. И любое отклонение от таких целей использования предоставленных прав (расходование выделенных денежных средств) без прямого согласования с тем, кто их выделяет, должно рассматриваться как деяние, имеющее в себе законченный и полный состав преступления.
Из сказанного следует, что права, получаемые в результате уплаты налогов, существуют у государства как обслуживающего потребность индивидуумов в защите и обеспечении их, индивидуумов, прав и свобод, и если осуществление таких прав государства как образовавшихся в результате сбора налогов должно отвечать прямо и явно представленных как задачам, так и целям указанных защите и обеспечения, то следует сделать вывод также и о том, что и само определение и сбор налогов также должен отвечать всё тем же самым задачам и целям. Иное означало бы, что право государство на получения налогов для осуществление им своей, государства, деятельности могло бы не отвечать критерию целесообразности существования самого государства как защиты и обеспечения прав и свобод людей.
А между тем, мы отчётливо понимаем, и это уже отметили, что непосредственной потребности у индивидуумов в ограничении своих имущественных прав, в наличии обязанностей вообще, и в таком ограничении, как возложении на себя обязанности уплачивать налоги государству, в частности, не существует. Во всяком случае как потребности первичной.
Но если у индивидуума есть потребность в получении защиты и обеспечения своих прав и свобод государством, у государства в связи с этим имеется необходимость в получении налогов, а непосредственной потребности у индивидуума в уплате налогов нет, то налицо конфликт интересов, который может быть снят лишь посредством некоего договора. В данном случае общественного договора (вот на этом уровне модель общественного договора как раз является вполне технически подходящей как рабочая гипотеза), поскольку именно в договоре снимается противоречие между особенными интересами и единичными правами.
Но тут следует помнить, что поскольку, — и это придётся повторить ещё много и много раз! — первичными всё-таки являются естественные права и свободы индивидуума, а интересы государства эманированы таковыми, обусловлены таковыми и им подчинены, то обязательственная составляющая для индивидуума в общественном договоре с государством о налогах должна как раз прежде всего соответствовать принципам:
1) определённости обязанности, вытекающей из такого обязательства прежде всего для индивидуума, а потом уже для государства;
2) удобства исполнения обязательства прежде всего для индивидуума, а потом уже для государства; (говорят, что эти принципы вывел некий учёный и в XVII веке — о чём не знаем, о том не говорим, но, представляется, что эти принципы вполне вычислимы рассудком даже и без всякой подсказки из века XVII и в веке XXI; кстати, если это действительно так, и уже в XVII веке эти два принципа выведены или интуитивно замечены, то можно утверждать, что изложенное здесь тем более — верно)...
Но это ещё отнюдь не всё! — должны быть соблюдены ещё несколько принципов:
3) соразмерность предоставляемой защите и обеспечению, и опять-таки (как заклинание): прежде всего соразмерность с точки зрения интересов индивидуума, а только затем — государства;
4) адекватность защите и обеспечению с точки зрения именно индивидуума, а затем уже государства.
Любое нарушение любого из изложенных тут принципов нарушит и принцип подчинённости интересов государства цели защиты и обеспечения прав и свобод людей, то есть сделает государство неправовым, его поведение — неразумным, а его существование — недействительным.
Остаётся только заметить, что принципы адекватности и соразмерности налогов защищаемым и обеспечиваемым правам и свободам, вообще говоря, оказываются связанными друг с другом, поскольку у неадекватного защищаемому праву или свободе налогу не может существовать соразмерности этому праву или свободе и наоборот.
Остаётся только ещё раз подчеркнуть: применение указанных выше принципов должно соответствовать в первую очередь и именно защищаемым и обеспечиваемым правам и свободам людей и лишь в таких рамках такого соответствия — государства. А не наоборот!
Сопринципность некоторых налогов
Теперь, когда мы уже вывели некоторые принципы налогообложения, вывели, заметим, исходя из соотнесения интересов и целей государства и людей, нам имеет смысл рассмотреть по крайней мере некоторые из существующих налогов.
Возьмёмся же показать, что большая часть существующих в мире налогов, мягко говоря, не соответствует изложенным принципам.
Прежде всего обратим своё внимание на такой налог, как налог на доход или на прибыль.
Имеет смысл, кстати, оговориться, что разница между доходом и прибылью по большей части совершенно техническая, никакого существенного чисто правового определения прибыли в отличие от дохода, строго говоря, не существует, а всё их различение состоит исключительно в том, что в одном случае те или иные затраты уменьшают базу исчисления налога, а в другом — нет.
Прежде чем обращать внимание на первые два принципа: принцип определённости и принцип удобства, на наш взгляд имеет смысл обратить внимание при рассмотрении налога на доход (прибыль) на два оставшиеся принципа, о которых, насколько мы понимаем, ни в каком XVII веке, никто и не упоминал (кстати, можно объяснить — почему именно тогда не упоминали о них). Ясно, если мы обнаружим нарушение любого из принципов, то остальные можем и не рассматривать вовсе — из выявленного нарушения ipso sui и без рассмотрения соблюдённости иных принципов станет совершенно ясно, что налог неразумен, а следовательно — недействителен (так как необходимым, а быть может, и достаточным, условием действительности налога является соблюдение сразу всех четырёх изложенных принципов).
Принцип адекватности налога защищаемому или обеспечиваемому праву и свободы состоит в том, что взимаемый налог должен сотноситься именно с тем самым правом и свободой, которые защищаются или обеспечиваются. Сразу же вопрос: «Имеет ли право индивидуум на получение дохода или прибыли? » — Ответ очевиден: «Да, несомненно, имеет». А следующий вопрос будет тогда: «Защищает ли или, может, обеспечивает государство право такому индивидууму на получение прибыли или дохода? »
Вот-вот... именно то самое: «Нет, никак не обеспечивает и никак не защищает. Именно право и свободу получить прибыль или доход государство никоим образом не защищает и не обеспечивает, во всяком случае до волевого обращения субъекта к судебной власти, уже потому хотя бы, что и прибыль и доход возникают в результате деятельности, которую субъект ведёт на свой риск, а вовсе не на риск государства».
Ясно, что вышло? Вышло то, что государство, устанавливая налог на доход или прибыль, нарушает принцип адекватности налога защищаемому или обеспечиваемому праву или свободе индивидуума. Иными словами, оно получает или стремится получить деньги или право за то, чего не делает, делать никак не должно, что индивидуум от него не ожидает и не требует. Стоит ли теперь дальше удивляться тому, что названный налог практически всегда окажется плохо определённым и весьма неудобно собираемым? Можно показать и это, но это уже будет излишним доказательством, поскольку нарушен принцип адекватности.
Глава III
Четыре принципа, четыре начала мы увидели для налогообложения: определённость налога, удобство уплаты, адекватность и соразмерность. Два последних из них были прямо выведены исходя из того, что высшей целью существования и функционирования государства является защита и обеспечение прав и свобод людей. Обнаружив эти принципы, мы стали проверять некоторые из существующих налогов на удовлетворение этих налогов обнаруженным нами принципам. В частности, мы обнаружили, что налоги на доходы или прибыли никак не удовлетворяют принципу адекватности: государство пытается получить деньги за то, что оно не обеспечивает и ни в коем случае не защищает.
Что ж, давайте обратим теперь наше внимание ещё на один налог, причём на налог новейшего времени, появившийся совершенно недавно и составляющий серьёзную часть доходов государственных бюджетов. Речь идёт о налоге на добавленную стоимость. Смысл указанного налога для государства заключается в том, что оно стремится получить некоторую долю от каждого продукта, начиная с его возникновения и до момента его попадания к конечному пользователю. Фактически оно отнимает часть стоимости этого продукта в свою пользу. Само по себе это, вероятно, соответствует и принципу удобства, и принципу определённости, и принципу, адекватности (ведь и в самом деле для большего объёма абстрактных прав, которые возникают в связи с возникновения всё больших стоимостей требуется и большая защита и большее обеспечение), и принципу соразмерности (если, разумеется, этот налог не является заведомо чрезмерным, но этот вопрос, скорее, для экономистов, нежели для юристов). Но всё это так только в отношении... самого государства. Расчёт поступления от указанного налога именно с точки зрения бюджета достаточно прост: нужно всего лишь учесть общий оборот, связанный с движением продуктов по всему государству, а затем взять от него установленную законодательством часть. Причём правительству приходится торговаться с парламентом именно лишь по поводу ставки налога, исходя из прогнозируемых параметров производства продуктов и своих, всегда чрезмерных, потребностей.
Но указанные выше четыре принципа сформулированы именно с точки зрения налогоплательщика, а вовсе не государства. Проверим же их именно с точки зрения налогоплательщика, с точки зрения того самого человека или индивидуума, права и свободы которого являются целевыми для защиты и обеспечения государством. Ведь адекватность именно им должна быть соблюдена при налогообложении. И налог должен был соразмерен именно для налогоплательщика. И удобство сбора, и определённость налога также должны существовать прежде всего именно для налогоплательщика, а вовсе не для государства. То есть, разумеется, нет ничего плохого в том, что налогообложение будет удобно и для государства, но это — во вторую очередь, это — лишь желательно, а вот выполнимость принципов для налогоплательщиков — обязательна. Ибо не человек для государства, а государство для человека. И не только в смысле социальных подачек в виде надбавок к жалованию и пенсиям, но и в смысле обеспечения и защиты именно прав и свобод этого человека, всех прав и свобод, во всём их постоянно расширяющемся в признании государства объёме, а не только прав и свобод в отношении жизни и здоровья.
Итак, налог на добавленную стоимость. Для правильного понимания сопринципности этого налога надо рассмотреть довольно простой вопрос: от чего зависит, собственно предмет налогообложения у налогоплательщика? Если следовать тексту закона о налоге на добавленную стоимость, то мы обнаружим нечто совершенно удивительное: объектом налогообложения является вовсе, вроде бы даже не добавленная стоимость, а полный оборот по реализации товара или услуги. То есть, грубо говоря, цена самого товара или услуги. (Я намеренно откладываю в сторону очень неопределённое в законодательстве, — готов это доказать, — понятие «реализация»; во всяком случае то, как это сделано в НК РФ никак нельзя признать удовлетворительным при внимательном, а не поверхностном прочтении текста этого кодекса).
Однако при более пристальном анализе обнаруживается, что записанная в законодательстве фразочка о налогообложении оборота, связанного с реализацией товаров и услуг совершенно не соответствует действительности. Потому что для налогоплательщика существует, так называемое возмещение налога, который уже уплачен в бюджет его предшественником про цепочке реализации продуктов. Кстати, и тут следует заметить, что термин «возмещение» — насквозь лицемерный: ведь это самое возмещение отчего-то он получает вовсе не от того, кто получил налог, не от государства, а от того, кто этот налог уплатил — от налогоплательщика. Однако, Бог с ней, с этой вывернутой наизнанку фразеологией. Существом объекта налогообложения у налогоплательщика является как раз та стоимость, которую именно он добавил при производстве продукта и оказании услуг. Именно та самая добавленная стоимость. Так что название-то самого налога вполне отвечает его существу.
Но добавляется стоимость в продукт с точки зрения индивидуума двумя способами: повышения меновой стоимости товара или услуг или снижение издержек при его производстве. Скажите: в какой мере и каким образом государство защищает и обеспечивает именно повышения меновой стоимость (или цены) товара или услуг? каким образом и в какой мере государство защищает и обеспечивает снижение издержек при производстве товара или услуг? Как эти права (и какие именно?) и свободы (и какие именно?) государство защищает производителю добавленной стоимости именно как производителю добавленной стоимости. Подозреваю, что эти вопросы риторические, и заключение относительно налога на добавленную стоимость совершенно очевидно: он не удовлетворяет принципу адекватности.
Что касается как налога на добавленную стоимость, то в связи с ним любопытно и нечто совершенно уже возмутительное: этот налог делает государство заинтересованным в а) повышении цен на рынке (то есть как раз инфляции); б) наибольшем развитии производств первого этапа витальных продуктов с монопольным положением производителя на рынке, так, чтобы он мог легко удерживать любую цену, и где более всего добавленной стоимости из-за отсутствия предшествующих переделов. А вы думали — чего это так государство с бездарным руководством вцепляется в нефть и газ?
Так что же? — выходит, что налогов, удовлетворяющих всем четырём принципам налогообложения вовсе нет?
Ну, отчего же так мрачно?! — как говаривают в Одессе, «их есть»…
Налог на имущество. В этом налоге объектом налогообложения является объём прав собственника.Это — действительно субъективные права индивидуума и они действительно подлежат защите и обеспечению государством. Далее можно только говорить о том, насколько последовательно и эффективно государство исполняет свои функции на сем поприще, но то, что это и на самом деле от него требуется — несомненно. Причём, совершенно очевидно, что чем больше собственности имеет индивидуум, тем больше защиты и обеспечения его прав как собственника и свобод, связанных с этими правами, для него, именно для него требуется. Поэтому вот как раз налог на собственность является вполне адекватным. Является ли он соразмерным — зависит от способа его вычисления, от этого же зависит и его определённость. Удобство же этого налога действительно неоспоримо. Таким образом, все четыре принципа именно в налоге на имущество оказываются вполне соблюдёнными.
Мало того, если присмотреться к распределению интересов, которое возникает при таком налоге, то легко обнаружить, что государство оказывается заинтересованным в том, чтобы как можно более собственности имели именно индивидуумы, а не оно само. Правда, это только и исключительно при том условии, что государство будет лишено права на рыночную игру и извлечение иных доходов в бюджет, помимо налогов. Но на принципиальном уровне налог на имущество (который правильнее было бы назвать «налог на собственность»), несомненно, стимулирует государство к тому, чтобы поощрять индивидуумов иметь в собственности имущество.
Кстати, нелишне будет заметить, что именно налог на имущество (собственность) великолепно укладывается в ранее произведённую нами классификацию налогов, в отличие, например, от НДС и налога на доход (прибыль).
Важно обратить внимание и ещё на одно явление, которое мы можем обнаружить при рассмотрения функционирования налога на имущество (собственность), и которое, правда в отрицательном смысле, мы уже углядели в налоге на добавленную стоимость. Речь идёт о таком важном элементе для обеспечения устойчивости системы как… нет, не единстве и не жёсткости (жёсткость, в том числе и монолитность общества: «Ein Volk, ein Reich, ein Führer» и «укрепление вертикали власти» вовсе не ведёт с необходимостью к устойчивости)… нужно обратить внимание, что через налог на имущество (собственность) образуется отрицательная (а не положительная, как в случае с НДС!) обратная связь от гражданского общества, состоящего как раз из этих самых индивидуумов-налогоплательщиков, на государство.
Если только государство начинает завышать этот налог, то субъекты налогообложения начинают избавляться от своей собственности, сокращая объём своих вещных прав. Поэтому соразмерность и определённость этого налога, равно как и удобство его уплаты для налогоплательщика оказываются сбалансированными с интересом государства в получении бюджетного пополнения и зависящими от адекватности самого налога.
Здесь и сейчас я не возьмусь доказать гипотезу, которую, тем не менее, выскажу. А гипотеза эта такова:
- независимым принципом, из вычлененных нами четырёх, является только принцип адекватности, принципы же удобства, определённости и соразмерности являются производными техническими критериями именно следующими из принципа адекватности налога.
То есть и не принципами вовсе!
Заметим, что принципы удобства, соразмерности и определённости трактуют сбор и исчисление налогов, в то время как принцип адекватности требует ответа на более первичный вопрос: «За что (а не почему!), собственно, именно этот индивидуум должен уплатить именно этому государству налоги?».
Если эта гипотеза верна, то из неё, в частности, следует, что прежде всего любой налог в его существе следует поверять ничем иным как принципом адекватности, а остальные принципы будут следовать из балансировки между интересами государства и налогоплательщика. И если не затрагивать принцип адекватности (как единственный действительно принцип!), то по тому как именно собирается налог, в котором этот принцип соблюдён, можно будет обнаружить — в какую сторону следует изменять его техническое регулирования для того, чтобы он стал соразмерным, удобным и определённым; и какой именно порок существует во внутренней политике государства, если против неё налогоплательщик начал голосовать отказом финансировать такую политику. Представляется, что вот именно тогда налоги действительно будут исполнять регулятивную функцию и не в бессвязной болтовне всевозможных телеголов, а именно на деле.
Впрочем, подчеркну ещё раз: указанная гипотеза есть пока лишь именно гипотеза, догадка, а не строго доказанный научный вывод. Но догадка эта выглядит весьма правдоподобной.
В любом случае, тем не менее, можно достаточно твёрдо сказать ещё раз, что если только называемый законодательством налог не соблюдает хотя бы один из указанных выше четырёх принципов, то он является неправовым, а, следовательно (если принять то, что налоги, в отличие от дани или податей всегда и исключительно удовлетворяют критерию быть правовыми) и не налоги вовсе, а ни что иное как подати или дань. Сбор же таких, с позволения сказать, «налогов» будет мало отличаться от хождения в полюдье с целью примучивания смердов. И заканчиваться ровно таким же образом. Если не хуже. Как известно, князь Игорь окончил свою жизнь, именно зарвавшись на «сборе налогов». Поучительная, надо отметить, история. Как и её продолжение: княгиня Ольга была дама, отметим, во всех отношениях решительная и характером крутая.
Не думаю, кстати говоря, что она при знакомстве с князем Игорем в ответ на его явно неделикатное приставание обращалась к нему с пространной речью, начинающейся с изысканности: „Негоже тебе, княже…" (представляете себе картину: довольно дикое место, река, посередине лодка, в которой молодой крепкий парень лапает девицу за все возможные места, а та начинает пространное увещевание, как на дипломатическом приёме); куда как правдоподобнее предположить, что там она, простолюдинка, занимавшаяся совершенно мужской и тяжёлой работой — извозом на вёслах через реку, один на один с крепким и пылким детиной в лодке посреди реки увещевала его веслом, а не ораторским искусством.
Она, конечно, отомстила за смерть своего мужа, совершив немало злодеяний, но только и мужа своего совокупно с гриднями она не воскресила, и каяться ей за эту месть пришлось всю оставшуюся жизнь. А причиной всех этих настоящих трагедий послужило именно неадекватное поведение предводителя ватаги удальцов‑дружинников при сборе финансирования для бюджета своего государства.
Не менее адекватным является и подушный налог, то есть налог на субъектные права. Сразу же обратим внимание, что этот налог также великолепно вписывается в ранее обозначенную нами классификацию. Действительно, право на жизнь и право на здоровье суть субъективные права, к тому же права вовсе неотъемлемые. Они и вправду нуждаются в защите и обеспечении. И государство действительно должно их и защищать и обеспечивать. но при этом надо иметь в виду, что если только объём прав субъекта или его свободы в какой-то ситуации сокращается, то и налог, связанный с его статусом должен быть уменьшен. Ведь налог — не наказание, а в рассматриваемой тут трактовке плата за защиту и обеспечение прав и свобод. И ничто более. И только, похоже, в таком вот смысле налог и является необходимым.
Возвращаясь к классификации
Итак, находившись по пересечённой местности существующего налогового бытия, мы обнаружили, что только те из налогов, которые удовлетворяют классификации, выработанной нами в самом начале, являются также удовлетворяющими и принципу адекватности, и, похоже, что верно и обратное утверждение. Мы также пришли к весьма правдоподобному выводу, что для того, чтобы налог вообще обладал свойством быть правовым, он должен быть именно платой за защиту и обеспечение государством прав и свобод конкретного индивидуума‑налогоплательщика.
Заметим также, что если и поскольку налог есть необходимая плата, то невозможно себе представить без понятий неравенства и привилегий, что при установлении таких налогов могут быть установленные какие бы то ни было освобождения и льготы. Помощь государства неимущему, например, не может быть выражена в установлении привилегии неимущего, так как неимущность, быть может, и является индивидуальным подвигом нестяжания, но само государство никакого отношения к подвигу сему не имеет. Необходимость именно подвижничества нестяжания есть индивидуальная духовная потребность и относится не к области государственного регулирования и управления, и не к области правовой действительности, которую изучают и в которой действуют юристы, а к области религии. И если за этот подвиг и положена награда, то уж точно никак не от земных правителей.
Помощь государства неимущему должна выражаться прямо и без всяких косвенных намёков — в в прямых бюджетных выплатах, которые, разумеется, субъект может потратить и на уплату налогов всё тому же государству. Но при всём при этом это будут именно выплаты, а не льготы и не привилегии. Потому что любые льготы и привилегии прямо нарушают принцип нормативности права и равенства всех и каждого перед законом, в том числе и законом, устанавливающим налоги.
Отметим, обращая своё внимание на классификацию, что в ней нет никакого места ни для одного налогового освобождения или льготы или привилегии.
Какой же конструктивный вывод можно тогда сделать из всего сказанного?
Смею предположить, что одно из оснований этого вывода находится именно в указанной классификации.
Смотрите: все налоги сразу же делятся на несводимые друг к другу три класса.
Отсюда следует сделать вывод, что вообще
всех налогов только и должно быть что три:
- подушный налог,
- налог на собственность
и… некий налог на динамические права, на то, что в правоотношениях, в обязательствах, является, собственно, правом — - на кредиторские требования.
И тогда регулирование ставок, базисов и способа уплаты каждого их этих трёх налогов и даст динамику отрицательной обратной связи от гражданского общества на государство через финансирование бюджета оного.
Справедливо спросить: а как создать такую налоговую систему? как технически воплотить подобный подход, от которого, кстати, говоря, начинает существенно зависеть вообще вся внутренняя политика государства, причём не только в экономической её части?
Автор готов заверить, что опыт подобного рода, опыт написания, например, законопроекта о налоге на кредиторские требования, у него есть, такой законопроект им писался и достаточно давно — в 1997‑1998 годах. Этот законопроект, вероятно, до сих пор, судя по риторике некоторых политиков, лежит в их столах. И, возможно, он может быть возобновлён. А в будущем тут, в этом журнале, автор может быть опубликует описание некоторых механизмов, механизмов, быть может, вообще любопытных самих по себе, использованных в таком законе. Например, механизма определения базиса налогообложения или сбора этого налога, основанном именно на принципе гражданского партнёрства налогоплательщика и государства. И вдобавок можно сказать, что предложенная в том законопроекте модель действительно делала налог практически необходимым (во всех смыслах этого слова), причём ровно в той мере, в какой соответствующие кредиторские требования как права вообще обеспечивались и защищались государством, а не в той мере, в какой «мне нужны деньги на очередные безумства в области политических интриг и показухи, поэтому ты должен мне заплатить». В конце концов, если сбор налогов сводится к вышибанию денег из налогоплательщика на основании по ходу придумываемых правил и максим (вроде «недобросовестного налогоплательщика»), то поведение государства в этом случае мало чем отличается от поведения элементарного поездного каталы, а с таковыми лучше вообще дела не иметь.
А что до того, что «во всём мире так не делается» или напротив: «опыт всех цивилизованных стран говорит о том, что...», то на это я замечу: «Распространённость пороков и заблуждений за пределами моего Отечества ещё не делает оные ни добродетелями, ни истинами».