Дом всегда был гостеприимным. Всегда кто-то забегал на минутку - то выпить кофе, то переждать непогоду, то "мимопроходя". Редкий вечер, в коридоре, под зеркалом удавалось обнаружить только их обувь. Смешные ботиночки друзей младшего, "лыжи" товарищей старшего и "удобные" шкары маминых подруг.
Голоса неслись с кухни, перемежаясь со звоном чашек, дребезжанием столовых приборов, дзыньканьем бокалов, смехом и бубнежем радио.
Мамины подруги были самым многочисленным и примечательным конгломератом женщин "хорошо за...". Такого смешения национальностей, политических взглядов, профессий и судеб не всякому вциому под силу собрать, а маме удалось. Она берегла как бриллиант каждого порядочного человека, с которым ее сводила жизнь, все прочее не имело значения. У нее был редкий талант дружить. Она умела быть "в горе и в радости", у нее находилось время выслушать, она всегда перезванивала, если обещала, она была рядом, если была нужна, ее и просить было не надо - достаточно только "подозрительного" дрожания голоса в трубке.
Ей платили тем же, попутно распространяя любовь к ней, на членов всей ее семьи. "Семья" поначалу брыкалась, особенно младшие и неразумные. Два внука не выносили "нарушения границ" - всех этих: "Как отметки в школе?", "Почему ты такой бледный?", "Где твоя шапка?!", "А ты поел?". Дочь же свыклась с их присутствием давным-давно, еще маленькой. Она думала, что у нее такая огромная семья - всё как у всех плюс "тётки". Она взрослела и "тётки" вместе с ней. Они знали всех ее детсадовских кавалеров, потом школьных, потом институтских. Всем миром они пережили ее первое неудачное замужество, потом с опаской стали приглядываться ко второму избраннику, пока не постановили - "берём" и стали любить его как родного.
Ни одно семейное торжество не удалось справить в ресторане и не одно семейное торжество никогда не проходило в "узком" кругу. Всегда были друзья виновника торжества и мамины подруги. В результате все знали всех и "младшие" из всех, дико удивлялись: "Вы такие несовременные, почему вы празднуете дома и кто эти "ископаемые". "У вас что, медом намазано?" Со временем спрашивать переставали. Фырканье перерастало в принятие, принятие в интерес и вот уже тетка Ирка делает математику с "младшим" и его дружками-оболтусами, тетка Надя подправляет сочинение старшему, а мама обеспечивает всех провиантом, поскольку на голодный желудок, как известно, ничего вообще делать нельзя.
Разумеется, временами, они дико раздражали и бесили всю семью. Маме в эти "скорбные" минуты приходилось не сладко. "Почему твоя тетка Ритка думает, что она лучше знает, как мне разговаривать с мужем!", "Почему тетка Ирка все время песочит меня за двойки и говорит, что я дворником буду?", "Почему тетка Галя считает, что может мне указывать, что носить?", "Почему тетка Лена решила, что я транжира?". Мама отмалчивалась до последнего, но когда напор был слишком велик возражала: "Да потому, что они вас вырастили и любят как родных".
"Как родных" - шипели домочадцы, да они лезут не в свои дела, они дают советы, они учат жить, они не соблюдают личных границ - бушевал дом.
Тетки, действительно, не отличались политкорректностью. В их молодость не было понятия "чужие проблемы". Это были и их дети, они росли "у них на руках" и тетки совали свои носы туда, куда их никто не просит, особенно куда никто не просит, но вот что удивительно, их собственным друзьям всегда было некогда. Все спешили, отправляли голосовые, "пересекались" на полчасика, "чмоки-чмоки" и бежали дальше. Никому не приходило в голову вникать и париться. Все должно быть "изи".
Жизнь учила медленно, но больно. Она с трудом, иногда по лбу, иногда под дых, но втолковывала. что она, жизнь как она есть, вовсе не "изи", что "чилить" не тоже самое, что давать взаймы, что "подставлять" плечо надо не только на выходе из клуба, а когда реально трудно. Постепенно голоса маминых подруг престали раздражать и стали вытеснять голоса их собственных друзей. Их "форт-ноксовская" надежность, их принципиальность, их старомодные "устои" задавали такую планку в отношениях, которой мало кто из "некстов" мог соответствовать. Только вот беда - дети росли и тетки туда же. Это совместное движение в гору и под, было не остановить. "Младшие" с ужасом всматривались в любимые черты и думали о том, что надо "заставить" их больше не "расти". Хватит, а то дом "стихнет и никто не спросит, почему не надета шапка.