Перед рассветом на пожелтевшие дубовые листья в Терновой балке ложился игольчатый иней. Во вчерашних лужицах звонко похрустывал тоненький ледок. Такие дни обычно совпадали с осенними каникулами, и мы любили приходить к степной кринице. Собирали в балке хворост, разводили костёр, и, когда красновато-оранжевый жар по краям покрывался беловатой каймой, пекли картоху.
Понятно, что малоивановским тоже нравилось печь в золе картошку, – что ж за осень без этого! Чуть поодаль от нашего места малоивановцы даже предусмотрительно соорудили шалаш – на случай дождя. Нельзя сказать, что они радушно зазывали нас в гости и настаивали на том, чтоб мы широко пользовались шалашом, но случалось, что вдруг начинал моросить дождь, и мы скрывались в шалаше – переждать непогоду. С чужим имуществом мы обходились аккуратно и бережно, иногда, в знак уважения и благодарности, оставляли им пару-тройку крупных ранеток или груш. Из-за нашего кратковременного пребывания под их крышей раздоров никогда не бывало.
В этот раз мы засиделись у костра. И картоха получилась на славу: с чёрным хлебушком из поселковой пекарни, посыпанная крупной солью – нашей, донбасской, да ещё когда все вместе сидим у костра, – большего счастья, казалось, не бывает. Тем более, впереди каникулы.
Ровный и сильный жар долго не прогорал. Серёга Стриж с видимым сожалением пошевелил хворостиной угли:
- Жаль, – картохи мало взяли.
Мы согласились с атаманом: и правда, – маловато показалось. Никто бы не отказался от того, чтоб ещё съесть по парочке горяченьких картох. Мышко ухмыльнулся, высокомерно оглядел нас. Покровительственно и хвастливо заявил:
- Я ж знал, что мало будет. Поэтому и приберёг.
Потянулся за своей торбой, высыпал на землю круглые розоватые картофелины – много так! Ясно, что запасливость Мышка привела нас в неописуемый восторг… Нашей благодарной радости Мышку было мало, и он с пренебрежительной усмешкой бросил:
- Что б вы без меня делали!.. Пропали бы без мэнэ.
Потом пару дней мы с Громовым и Корнеевым ремонтировали мой старый мопед: перебрали коробку передач, заменили клапаны, ещё пришлось прочистить карбюратор и воздушные фильтры. Димка с Толяном попробовали, – по разу проехались вкруговую.
- Годится, – кивнул Громов. – Коробка передач лучше новой работает.
Ну, а я – в честь закрытия сезона – разумеется, отправился в Малоивановку: обещал Саше, что на осенних каникулах сделаем восхождение на старый террикон «Волчеярской».
Серый террикон с порыжевшими, местами красноватыми отливами, возвышался за Терновой балкой. Сашенька впервые была на самой вершине, – для девчонки это целое событие. Мы рассматривали окрестности, отыскивали глазами свои школы – и в Новосёловке, и в Малоивановке, даже свои дома находили: летом за деревьями их трудно заметить, а теперь листья в садах облетели, и Сашенька радовалась, – так хорошо всё было видно отсюда. А ещё мы долго махали руками пассажирскому поезду, что с вершины террикона казался нам большой зелёной змейкой.
А когда спускались вниз, Саша первая заметила у террикона ватагу пацанов. С недоумением присмотрелась:
- Наши. Чего это они?..
Я тоже заметил: малоивановские. Ватага быстро становилась толпой, – пацаны подходили по одному и группами. Даже здесь, на терриконе, чувствовалось их угрюмое, какое-то угрожающее ожидание.
Только мы с Сашей ступили на землю, к нам подошёл Цыганок. Хмуро бросил девчонке:
- Отойди.
- Ещё чего! – дерзко вздёрнула носик Сашенька. – Что ты мне за командир! Ты, Алёшка, лучше не приближайся, – рожу твою нахальную исцарапаю так, что мама не узнает.
- Скажи ей, – кивнул мне Цыганок.
-Сядь на мопед, – строго приказал я Саше.
Саша отошла. Напомнила Цыганку:
- Только попробуй. – Оглядела пацанов: – Что ж вы позоритесь так-то: толпой – на одного!
Цыганок не взглянул на Сашу. Ответил мне:
- Вас так и надо: по одному ловить… Вы даже не достойны, чтоб с вами – стенка на стенку. С вами так и надо, – подло, как вы.
- Чего ты, Цыганок?!– искренне изумился я, точно не припоминая никаких неблаговидных поступков с нашей стороны. – Объясни!
- Объясню. Шалашом нашим пользовались?.. Мы хоть слово говорили вам? Если дождь… или ещё что, – зайдите, посидите. А вы… – В Алёхином голосе – глухая обида.
Из-за этой неподдельной обиды я всерьёз встревожился:
- А мы – что, Цыганок?
К Цыганку подскочил Тимка Долгопрудов:
- А ты не знаешь! Не знаешь, да?! Да бить их, Цыганок! За такое и бьют – по одному!.. Вот с Сердюкова и начнём!.. И мопед его в яр сбросим, чтоб и винтиков не собрал!
Мне было ясно одно: это не пустые угрозы, – ради потехи, чтоб покуражиться… Мы и правда чем-то сильно обидели малоивановских! И мне было важно узнать, чем мы их обидели.
Я отстранил Тимку:
- Не мельтеши, Пруд. Цыганок, скажи по-людски: в чём наша вина?
- Ладно, – картоху взяли…
У меня с шальной скоростью замелькало перед глазами самодовольное лицо Мышка с его презрительной ухмылкой… Резанул уши хвастливый голос:
- Что б вы без меня делали!..
- Ладно, картоху забрали!.. А вместо картохи камней в мешок напихать –по-вашему, это по-людски!..
Я растерялся:
- Каких камней, Цыганок? О чём ты?
- А нагадить в шалаше – тоже по-людски?..
Я оторопел:
- Алёх!.. Так дождя не было!.. Мы в этот раз даже не подходили к шалашу!..
Цыганок мрачно кивнул:
- Угу. Кто тебе тут верит, Сердюков?
-Давай встретимся с нашими! Тебе все пацаны скажут!
В моём голосе не было уверенности, потому что я помнил Мышкову ухмылку…
- Ладно, Сердюков. Не бойся: одного тебя мы всё ж не станем бить. А Стрижу передай: завтра. С утра. Ждём вас на меже.
Малоивановские тучей двинулись по дороге к посёлку. Я смотрел им вслед: Саша ушла с ними. На меня ни разу не оглянулась.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 6
Навигация по каналу «Полевые цветы»