оглавление канала
Отсутствие перед моими именем слов «уважаемая, дражайшая, драгоценнейшая» меня слегка обнадежили. Значит мой собеседник решил, что «и так сойдет», а это значило, что он немного расслабился. Ну вот и чудненько! Не без некой доли ехидства подумала: «Ага… Вот ты и попался, милок…». Даже если бы, умнейший человек Федор Иванович Корсаков, проработавший всю свою жизнь в нашей деревне Черемухове фельдшером, повидавший на своем веку еще и не таких «егерей», если бы он и пожаловался, что у него «ни лекарств, ни оборудованья», то уж знать наверняка о моих отношениях «накоротке» с Проном, он просто не мог. Возможно, догадывался о чем-то таком, но он был не из тех людей, которые делятся своими догадками с первым встречным. Да и вообще, особой болтливостью не отличался. Пока я так размышляла, неожиданно, в наш разговор встрял Василич. Плюхнувшись на лавку рядом с «егерем», он радостно проквакал:
- А на кой тебе знахарь-то? Во, мать у нас от любой твоей хвори вылечить может. – И со сдержанной гордостью, как говорят о любимом чаде, добавил. – Она каждую травку знает, и ейную силу на благо использовать может почище любого знахаря!
Я чуть не зааплодировала своему завхозу. Все-таки, он у меня умница, каких мало! И мы оба с Василичем уставились с вопросом в очах на нашего гостя. В моих глазах можно было помимо вопроса прочесть скромное «да я что… Я так… Но, все же, если надо, могем…». «Егерь» слегка растерявшимся взглядом смотрел по очереди то на меня, то на Василича. Наш с ним сговор можно было смело исключить. Договориться заранее мы с ним не могли, так как не знали существа его вопроса заранее. Всякие перемигивания и прочие конспиративные знаки исключались полностью. Все происходило на его глазах. Подождав для порядка несколько минут, я участливо спросила:
- Ну так что? Полечить вас?
Северьян Лукич растерянно продолжал переводить взгляд с меня на Василича, и обратно. По-видимому, он ждал, что мы сейчас оба засмеемся и скажем хором: «Шутка!!». Но наши физиономии выражали крайнюю степень серьезности и участия в судьбе «несчастного, болящего друга и соседа». Если бы я могла заподозрить такие эмоции у подобного субъекта, то я бы сказала, что на его лице были заметны следы легкой паники. Он даже как-то дернулся всем телом в направлении дверей. Я картинно пожала плечами, и обиженным голосом Красной Шапочки, обманутой в своих лучших намерениях, пропищала:
- Ну не хотите, как хотите… дело ваше. Неволить не буду. – Как я при этом умудрилась не заплакать от обиды за такое недоверие к моим способностям, просто ума не приложу.
«Егерь» радостно закивал головой, внезапно сорвался с лавки и, сославшись на неотложные дела, быстро выскочил вон из столовой. Через минуту, на улице зажужжал двигатель снегохода. Мы с Василичем переглянулись и, не сговариваясь, принялись хохотать, как сумасшедшие. Мой завхоз, вытирая набежавшие на глаза от смеха слезы, проговорил:
- Что за фрукт – этот Северьян! Ведь врет на «голубом глазу», и все дурачка из себя строит. А ведь знаешь, мать, он у фельдшера-то нашего не был, врет стервец.
Я с интересом посмотрела на старика.
- С чего взял?
Василич лукаво улыбнулся.
- Так нету его в деревне, фельдшера-то! Иваныч уж как третьего дня в город уехал лекарства выбивать, так по сию пору и не вернулся. Мы сегодня утром-то в пекарню с Андрюхой ездили. Так Зойка-пекарша материлась, что, мол, уехал в город и до сих пор не вернулся, а ейному мужику на перевязку надо, уже второй день по утрам в фельдшерский пункт бегает, Иваныча караулит. Так что, соврал егерь-то. Только, вот меня интерес разбирает, зачем это? Не иначе, как ему надо к Прону подобраться. А чего такого? Чего подбираться-то? Взял, да заехал, просто, безо всякого предлога, по-соседски. Чаю попить, да время скоротать. Хоть я и слыхал, что старик-знахарь суровенек, но, поди, гостя-то за порог не выставит, чай! – Василич, держа полотенце в руках, которым вытирал руки, присел на край лавки, и, ободренный моим молчаливым вниманием, глубокомысленно продолжил. – Ты же сама знаешь, таких, которые с двойным дном, изворотливых, тайга не любит. Вот, скажи мне на милость, на кой ему было врать? И вообще, я тебе так скажу, никакой он не егерь!! Сама знаешь, я в тайге давно, и сам и охотничаю и рыбалю, так что, как говорится, рыбак рыбака видит издалека. Вот я и вижу. Да, тайгу малеха знает, тут ничего не скажу, но не более того. – Он, по своей любимой привычке, назидательно поднял вверх указательный палец. И тут же продолжил с некоторым недоумением в голосе. – Но, все же, странно как-то. Не иначе, все это с Медвежьим Яром связано. – Закончил он, понизив голос на последнем предложении, почти перейдя на шепот, и с любопытством поглядывая на меня, словно я сейчас, в эту же минуту, не сходя с места, могла ему все подробненько рассказать о Медвежьем Яре.
Я только глазами сидела хлопала, в который раз, поражаясь прозорливости своего завхоза. А еще, у меня вызывала недоумение такая топорная работа недругов. То, что егерь, вовсе никакой и не егерь, мне стало понятно уже давно. Но, я-то, можно сказать, была «в теме». А Василич даже и не догадывается о реальном положении вещей. И на тебе, можно сказать, по полочкам разложил чуть ли не всю подноготную, начиная от причины и заканчивая следствием. А еще, я во время разговора с Северьяном Лукичом очень осторожно попыталась «прощупать» нашего незваного гостя на предмет ментальной силы. Совсем чуть-чуть, чтобы не насторожить его в случае чего. Глухо. Не совсем «стена», как обычно бывает, когда человек наглухо закрывает свой разум, но и ничего необычного я не почувствовала. Просто обычная аура, обычного человека. Хотя, полной уверенности у меня не было. На «глубокое проникновение», как учил Прон, я не решилась, а поверхностное сканирование ничего не дало. Хотя, мне казалось, что уж если Копейщики и пошлют своего эмиссара, то, мне, почему-то казалось, что он должен быть матерым. В общем, обо всем этом нужно было рассказать Прону. У него и опыта больше и мудрости не занимать.