Как найти строки, с которых всё и начнётся? Стоит ли уделять началу особое внимание? Ведь потом будет что-то ещё, гораздо более важное. И всё-таки. Нельзя просто так взять и начать с чего угодно.
Ведь первые строки — это и приглашение, и обещание, и загадка, которую хочется разгадать. Если, конечно, написано хорошо. Небрежное начало не просто оставляет равнодушным, оно обескураживает: «Если даже здесь ты не постарался, то что будет дальше?» Это как опоздать на первое свидание или прийти на него без цветов.
«Интересно, а с чего начинали мои любимые авторы? Может, удастся подсмотреть у великих?» С этой мыслью иду к книжным полкам — и попадаю на праздник. Праздник первых строк! Никогда первые строки не занимали меня сами по себе. А оказалось, это целое явление в литературном мире. «Вот о них и напишу — лучшего начала и не придумаешь».
Есть первые строки, которые всплывают перед глазами, стоит взять книгу в руки или подумать о ней.
Часть из них — жертвы собственной гениальности. Они успели набить оскомину, превратились в штамп, как толстовские счастливые семьи и его Облонские, в доме которых всё смешалось.
Другие, напротив, подчёркнуто просты и сами по себе не выражают ничего. Поэтому их никто не цитирует. Но если вернуться к ним после прочтения книги, то становится понятным, что только с них и можно было начать. Так незатейливо начинаются «Три товарища» Ремарка:
Небо было жёлтым, как латунь; его ещё не закоптило дымом. За крышами фабрики оно светилось. Вот-вот должно было взойти солнце.
И вот именно сквозь эту простоту и даже обыденность проступает потом сюжет книги. На первых страницах мы застаём героя перед рассветом. А через несколько страниц увидим, как в его жизни взойдет «солнце», как оно принесёт с собой тепло, а потом неизбежно уйдёт за горизонт. Но он навсегда останется человеком, в жизни которого был «солнечный свет», имя которому любовь. И это то, что по-настоящему важно.
Есть первые строки, которые помнишь потому, что с книгой у тебя настолько давние и близкие отношения, что, кажется, ты знаешь её уже лучше, чем сам автор. Для меня это «Унесённые ветром»:
Скарлетт О'Хара не была красавицей, но мужчины вряд ли отдавали себе в этом отчёт, если они, подобно близнецам Тарлтонам, становились жертвами её чар.
Удивительно, но некоторые первые строки давно знакомых книг я впервые по-настоящему прочитала только сейчас. То есть раньше я просто пробегала их глазами как что-то незначительное в ожидании развития сюжета. А ведь писатели уделяли своим первым строкам особое внимание.
Маркес бился над первым абзацем, иногда месяцами, считая остальную часть делом техники. И надо сказать, он не зря потратил своё время. Как раз его первые строки трудно не заметить:
Много лет спустя, перед самым расстрелом, полковник Аурелиано Буэндия припомнит тот далекий день, когда отец повел его поглядеть на лёд.
Признаюсь, в моем личном каталоге «Сто лет одиночества» хранятся в разделе под кодовым названием «Что это вообще такое было?». Но первое предложение про полковника само по себе достойно того, чтобы начать читать роман и продираться к смыслу сквозь череду Хосе и Аурелиано.
Какие-то первые строки наполнены таким уютом и красотой, что потом легко прощаешь всей книге некоторые странности и несовпадения с тобой.
Крот ни разу не присел за всё утро, потому что приводил в порядок свой домик после долгой зимы. Сначала он орудовал щётками и пыльными тряпками. Потом занялся побелкой. Он то влезал на приступку, то карабкался по стремянке, то вспрыгивал на стулья, таская в одной лапе ведро с извёсткой, а в другой — малярную кисть. Наконец пыль совершенно запорошила ему глаза и застряла в горле, белые кляксы покрыли всю его чёрную шерстку, спина отказалась гнуться, а лапы совсем ослабели.
Весна парила в воздухе и бродила по земле, кружила вокруг него, приникая каким-то образом в его запрятанный в глубине земли домик, заражая его неясным стремлением отправиться куда-нибудь, смутным желанием достичь чего-то, неизвестно чего.
Прочитав однажды первые два абзаца «Ветра в ивах», я с удовольствием отправилась вслед за Кротом на поиски приключений, и даже выходки мистера Тоуда не заставили меня отложить книгу.
Есть такие книги, которые как чёрные дыры затягивают в свой мир с первых строк. И там уже непонятно, где заканчивается начало и как остановиться. Таков «Дом, в котором...» Мариам Петросян.
Дом стоит на окраине города. В месте, называемом Расчёской. Длинные многоэтажки здесь выстроены зубчатыми рядами с промежутками квадратно-бетонных дворов – предполагаемыми местами игр молодых «расчёсочников». Зубья белы, многоглазы и похожи один на другой. Там, где они ещё не выросли, – обнесённые заборами пустыри. Труха снесённых домов, гнездилища крыс и бродячих собак гораздо более интересны молодым «расчёсочникам», чем их собственные дворы – интервалы между зубьями.
На нейтральной территории между двумя мирами – зубцов и пустырей – стоит Дом. Его называют Серым. Он стар и по возрасту ближе к пустырям – захоронениям его ровесников. Он одинок – другие дома сторонятся его – и не похож на зубец, потому что не тянется вверх. В нём три этажа, фасад смотрит на трассу, у него тоже есть двор – длинный прямоугольник, обнесённый сеткой. Когда-то он был белым. Теперь он серый спереди и жёлтый с внутренней, дворовой стороны. Он щетинится антеннами и проводами, осыпается мелом и плачет трещинами. К нему жмутся гаражи и пристройки, мусорные баки и собачьи будки. Все это со двора. Фасад гол и мрачен, каким ему и полагается быть.
Серый Дом не любят. Никто не скажет об этом вслух, но жители Расчёсок предпочли бы не иметь его рядом. Они предпочли бы, чтобы его не было вообще.
Вот и сейчас я с трудом оторвалась от книги, поймав себя уже на 13-й странице.
Некоторые авторы в первых строках обращаются к читателю и этим сразу дают понять, что хотят поговорить по душам. Мои две любимые книги ранней юности начинаются именно так. Обе они оставили ощущение, что кто-то приходил подержать меня за руку, когда мне это было очень нужно.
«Письма незнакомке» Андре Моруа:
Вы существуете, и вместе с тем вас нет. Когда один мой друг предложил мне писать вам раз в неделю, я мысленно нарисовал ваш образ. Я создал вас прекрасной — и лицом, и разумом. Я знал: вы не замедлите возникнуть живой из грёз моих, и станете читать мои послания, и отвечать на них, и говорить мне всё, что жаждет услышать автор.
«Маленький принц» Антуана де Сент-Экзюпери:
Прошу детей простить меня за то, что я посвятил эту книжку взрослому. Скажу в оправдание: этот взрослый — мой самый лучший друг. И ещё: он понимает всё на свете, даже детские книжки. И, наконец, он живёт во Франции, а там сейчас холодно. И он очень нуждается в утешении. Если же всё это меня не оправдывает, я посвящу свою книжку тому мальчику, каким был когда-то мой взрослый друг. Ведь все взрослые сначала были детьми, только мало кто из них об этом помнит.
Любые первые строки рано или поздно заканчиваются, превращаясь в продолжение книги. Некоторые явно, другие совсем незаметно. Пора завершать и мои. Благодаря написанию этой статьи я случайно открыла для себя возможность посмотреть на давно знакомые книги новыми глазами и получила огромное удовольствие! Мой обзор получился неполным, бессистемным, но очень личным. Надеюсь, он вдохновит вас открыть свои любимые книги и посмотреть, с чего начинаются они.
Приятного чтения!
