- ...на двоих, - говорит Корень из Ы.
Так-то он никакой не корень и не из Ы, на вопрос, как я могу его назвать, вычертил на песке что-то вроде квадратного корня, выдавил из себя какой-то нечленораздельный звук, даже не Ы, а вообще не пойми, какой. Поэтому Корень из Ы. Интересно, как он меня называет, я, наверное, и не пойму, как он меня называет, не стоит даже и пытаться.
Корень из Ы делит часыр на двоих, половину отдает мне, половину забирает себе. думаю, точно ли ему нужна половина, а не больше, а то ведь он намного крупнее меня – стараюсь не думать, а то окажется, что ему нужен весь часыр, и даже больше.
На опустошенный мир тоже стараюсь не смотреть, не вспоминать те времена, когда здесь был бесконечный мир, наполненный мне подобными, когда по утрам хлопали ставни и тренькали велосипедные звонки, а вечером зажигались огни в домах, а по воскресеньям веранды пахли свежезаваренным кофе, и всей семьей собирались вместе, и ехали куда-нибудь никуда, где хорошо.
Тебе хорошо, тебе хорошо, хочется кричать мне Корню из Ы, у тебя никого не было и нет, ты не понимаешь, что такое – потерять всех, всех, у тебя никогда не было никаких всех, ты всю жизнь один, как перст, ты не понимаешь, что значит потерять своих, ты...
...спохватываюсь, оглядываюсь, только сейчас понимаю, что корень-то прекрасно улавливает мои мысли, он слышал все, что я тут мысленно орал кому-то никому. Понимаю, что Корень из Ы сейчас уйдет, потому что... потому что я бы на его месте точно после такого ушел, развернулся, хлопнул бы дверью, даром, что тут нет никаких дверей, и только бы меня и видели...
Корень из Ы ничего не делает, вот это страшнее всего, что он ничего не делает, не пытается уйти или дать мне понять, что какого черта я себе вообще позволяю, Корень из Ы-то тут при чем, на него-то я зачем срываюсь...
Натыкаемся на еще один кусок часыра, на этот раз моя очередь делить, сам не знаю, почему я предложил делить по очереди, - наклоняюсь к часыру, Ы одергивает меня, останавливает, ага, это новенькое что-то, вот есйчас и получу за свою несдержанность по первое число...
Еще пытаюсь сделать хорощую мину при плохой игре, осторожно догадываюсь:
- Это вам?
- Никому.
- Простите...
- ...никому.
Думаю, как еще можно перевести это – никому, понимаю, что никак, только – никому, почему никому, да нипочему, потому что нечего злобу свою срывать на ком попало...
Хочу продолжить путь, Корень из Ы одергивает меня, заставляет остановиться возле часыра, стой и смотри, никому, никому, понимаешь, никому, вот так, никому...
Соглашаюсь:
- Никому... никому...
- Никому, - подхватывает Корень из Ы.
Что-то происходит, я вижу, как в бескрайней мертвой пустыне рядом с моим ветхим домишком появляется еще один дом, и три человека на крыльце, женщина с двумя сыновьями, еще один дом, в окне за шторой мелькает силуэт немолодого мужчины за кухонным столом, еще один дом, стайка девушек на веранде выстукивают что-то на ноутбуке, обсуждают что-то заумное, еще дом, трое мужчин возятся с чем-то мясным на жаровне, замышляют что-то кулинарно-грандиозное, грандиозно-кулинарное, еще два дома, женщина спешит к воротам, торопливо говорит кому-то в телефон, сейчас-сейчас буду, да что вы без меня разобраться, что ли, не можете...
Я не понимаю, что случилось, такого просто не может быть, откуда они взялись, как, что он сделал, этот Корень из Ы, черт его пойми, что он такое сделал, а ведь придумал же...
- Как... – спрашиваю я, - как?
Корень показывает на часыр, поясняет:
- Никому.
- Никому, - соглашаюсь я.
- Никому. Ноль.
Смотрит на меня, если он вообще может смотреть, ну что тут непонятного, все же очевидно, часыр ни для кого, часыр для нуля желающих...
Догадка вспыхивает сама собой.
- Для ноля желающих...
- Для ноля...
Вспоминаю что-то, что давным-давно забыл, а может, никогда и не помнил, какая-то дробь, ноль в знаменателе, неважно, что в числителе, знак равенства – и знак бесконечности...