Возле шатра стояли четверо воинов и что-то бурно обсуждали, двое из них активно жестикулировали. Подойдя ближе, Диана увидела, что Мустафа и Ташлыджалы внимательно слушают Атмаджу и Явуза, которые, по очереди обращаясь к шехзаде, указывают руками в направлении леса.
- Шехзаде, я затаюсь вон за тем пригорком, - говорил Явуз, показывая в даль, между деревьев.
- Я заберусь на то дерево с раскидистой кроной, - показывал Атмаджа в противоположную сторону. – Сигналом для начала действий будет громкий свист, один длинный, два коротких.
- Хорошо, мои воины будут в боевой готовности, - ответил Мустафа.
- Шехзаде, а вот и сюрприз для Вас, который Вы ждали, - сказала подошедшая к мужчинам Диана.
Все с удивлением посмотрели на хатун. Она сделала шаг навстречу шехзаде. Подойдя к нему ближе, ухватилась двумя руками за живот и слегка наклонилась, показывая своим видом, что жалуется на самочувствие. Эти действия предназначались для неприятеля, если он решил устроить слежку.
- Слушаю тебя, моя Айше, - громко произнёс Мустафа.
- Шехзаде, простите, у меня, наверное, от усталости, заболел живот, - не зная, что придумать для конспирации, слёзно прокричала Диана.
Двое стоящих рядом воинов отвернулись, чтобы погасить улыбки, а Ташлыджалы прыснул в кулак, делая вид, что закашлялся.
Шехзаде наклонился к плачущей наложнице, приобнял её за плечи и повёл в сторону шатра, показывая глазами, чтобы мужчины последовали за ними.
- Шехзаде, они делают подкоп к Вашему шатру, да так смело работают, совсем обнаглели, - быстро заговорила Диана, едва они скрылись за пологом.
Не уходя глубоко внутрь, Диана говорила так, чтобы её слова расслышали подошедшие к входу в шатёр Ташлыджалы, Атмаджа и Явуз. А те замерли, жадно вслушиваясь в слова отважной хатун, делая вид, что стоят на страже.
- Молодец, Диана, раз смело работают, значит поверили в нашу беспечность. Отлично, значит, ночью всё решится. В шатре останемся мы трое, я, ты и Ташлыджалы, - стал спешно давать указания Мустафа.
- Нет, шехзаде, Вам не следует рисковать, мы справимся с Яхьёй-беем, к тому же после сигнала к нам подоспеет помощь. Думаю, Вам стоит надеть кафтан охранника и остаться среди воинов, подальше от шатра, - рассудительно сказала Диана.
- Ты права, я не должен пострадать, потому что очень хочу представить, наконец, повелителю доказательства, кто является истинным заказчиком покушений, - согласился Мустафа.
Когда стемнело, все разошлись по своим местам с обострившимся чувством самосохранения и бдительности. Переодевшись, Мустафа тихо вышел из шатра и отправился к стражникам. Несколько воинов в целях защиты окружили его плотным кольцом. Диана и Ташлыджалы затаились в палатке. Девушка сменила своё нарядное платье на мужской костюм, отцепив при этом фальшивый живот. Ташлыджалы, незаметно стрельнувший глазами на девушку, улыбнулся. С облегчением вздохнув, Диана прилегла на устроенное ложе и укрылась покрывалом. Низкую кушетку напротив занял мужчина.
Прошло не менее часа, когда в палатке послышался слабый шорох. Осторожно приподняв голову с подушки, Диана посмотрела на Ташлыджалы. Мужчина тоже взглянул на неё и несколько раз моргнул глазами. После поданного им сигнала оба начали сильно сопеть, изображая крепко спящих людей.
Шорох усилился, и через несколько минут в слабом свете свечей из-под пола с одной стороны палатки показалась голова, а затем и плечи протискивающегося в узкий, только что вырытый проход, человека. Рядом была вырыта другая щель, в неё просунулось тело другого человека. За этими двумя вылезли ещё двое.
Встав во весь рост и оглядевшись, землекопатели стали медленно двигаться в сторону спящих людей. Как только двое из них подошли поближе, Диана и Ташлыджалы скинули покрывала, вскочили на ноги и вмиг положили двоих бандитов. Не ожидая такого подвоха, двое других замерли на месте, приведённые эффектом внезапности в ступор. Из рук одного из них Ташлыджалы ловко выбил кинжал и повалил головореза на землю. Пока Яхья-бей скручивал ему руки, Диана успешно расправилась с другим бандитом.
Тяжело дыша, Яхья-бей и Диана победоносно улыбнулись и посмотрели друг на друга. В тот же миг Ташлыджалы, стоявший поодаль от Дианы, взлетел в прыжке в воздух, метнул кинжал и упал вместе с девушкой на пол, приземлившись на неё. Со стороны одного из подкопов послышался дикий вопль, и вылезшее из него наполовину туловище разбойника задёргалось в агонии с пробитым кинжалом Ташлыджалы горлом. Нож, который бандит успел метнуть в стоящую к нему спиной Диану, пролетел, никого не задев, и вонзился в плотную ткань шатра.
Оказавшись лицом к лицу с девушкой, Ташлыджалы посмотрел на неё и, увидев горящий непонятным ему светом взгляд, приник к её губам. Не понимая, что делает, Ташлыджалы всё же почувствовал, что девушка не оказала сопротивления, и, возбуждённый этим обстоятельством, не торопился отрываться от губ Дианы.
Через несколько секунд она сама, осторожно вывернувшись, сказала мужчине дрожащим голосом:
- Сойди с меня, бей, ты хоть и умеешь летать по воздуху, но совсем не такой невесомый, как птица.
Когда оба они встали, Диана, подошла к мужчине и, заглянув в глаза, мягко сказала:
- Спасибо, Ташлыджалы, я обязана тебе жизнью.
Яхья-бей кивнул и поспешил к выходу из палатки. Открыв полог, он громко свистнул условленным сигналом, и окрестности вмиг оживились. Одни из стражников зажгли факелы, другие, окружив шатёр, побежали к лесу. А там Атмаджа и Явуз уже рубили головы тайно наступающему неприятелю. Победа была одержана легко и быстро. Никому из врагов уйти не удалось. Один из бандитов, которого скрутил Ташлыджалы, был предусмотрительно оставлен в живых.
Сев на коней, группа всадников во главе с шехзаде, направилась во дворец Топкапы. Охранять пленника Мустафа велел бесстрашным воинам Атмадже и Явузу.
Предрассветным туманным утром конники въехали в столицу. Достигнув дворца, они спешились и подошли к воротам. Охрана, узнав шехзаде Мустафу, почтительно поклонилась и пропустила его и сопровождавших людей во внутренний двор. Шехзаде велел охране дворца сообщить Ибрагиму-паше о своём прибытии. Через пару минут великий визирь бодро шествовал навстречу Мустафе. Поприветствовав друг друга и крепко обнявшись, мужчины прошли в покои паши, позаботившись, чтобы прибывшая с шехзаде охрана была надёжно размещена.
- Ибрагим-паша, что с повелителем? – первым начал разговор Мустафа.
- Теперь всё хорошо, повелитель вчера пришёл в себя, здоровью его ничто не угрожает. Он слишком перенервничал, присутствуя на операции своего младшего шехзаде, Джихангира, и слёг с сердечным приступом. Лекарям нескоро удалось привести его в сознание. Мустафа, повелитель, находясь в глубоком обмороке, бредил. В это время он всё время звал тебя. Порой, открыв глаза, он страстно просил Хюррем-султан послать за тобой.
- Ибрагим-паша, я не понимаю, зачем она подстроила мне в дороге ловушку, она же неглупая женщина.
- Ловушку? – удивился Ибрагим, - расскажи-ка подробнее.
Выслушав историю Мустафы, приключившуюся с ним ночью на бивуаке, Ибрагим-паша с надеждой произнёс:
- Мустафа, ты задержал хотя бы одного пленного?
- Да, Ибрагим-паша, - торжествовал шехзаде.
- Отлично, Мустафа! Отправим его пока в темницу, обеспечив надёжную охрану. Как только повелитель будет в состоянии выслушать, расскажем ему обо всём.
Ударив по рукам, мужчины разошлись по своим покоям дожидаться восхода солнца, чтобы встретиться с султаном Сулейманом.
На следующий день ближе к обеду Ибрагим-паша постучал в покои шехзаде и сообщил, что повелитель, уведомлённый о приезде сына, желает его видеть. Мустафа спешно собрался и вместе с великим визирем направился к покоям повелителя. Получив разрешение и войдя в покои, Мустафа увидел восседающего на ложе падишаха. Его свежий отдохнувший вид говорил о хорошем самочувствии.
Неподалёку от него стояла Хюррем-султан. Мустафа знал, что она почти не покидала покои повелителя во время его болезни.
- Приклоняю свои колени перед Вами, мой повелитель! Слава Аллаху, я вижу Вас в хорошем здравии, - сказал Мустафа, не сводя глаз с отца.
Султан улыбнулся, глаза его подобрели. Протянув руки к Мустафе, он слабым ещё голосом произнёс:
- Подойди ко мне, сынок, я так рад тебя видеть!
Мустафа подошёл к отцу, и они обнялись.
- Мустафа, я благодарю Всевышнего, что он позволил мне ещё раз увидеть тебя, - сказал повелитель, и Мустафе показалось, что он увидел в глазах отца слёзы.
Сулейман, соскучившись по сыну, был счастлив его видеть. Не желая даже себе признаться вэтом, он любил Мустафу больше других сыновей. Нет, он любил всех своих детей, но к Мустафе, как к первенцу, испытывал особые, не объяснимые никакими словами, чувства. Эти чувства заставляли отца относиться к сыну с особым пристрастием, испытывать восторг, видя его мужественным и успешным, в то же время чувство обиды закипало в его груди, словно лава извергающегося вулкана, если он слышал о своеволии и непокорности сына.
- Отец, я буду день и ночь молить Аллаха, чтобы он послал Вам крепкое здоровье и на долгие годы продлил Ваши благословенные дни! – неистово произнёс Мустафа.
Султан погладил его по голове и сказал:
- Я надеюсь, что ты задержишься во дворце, нам есть о чём поговорить. У тебя нет в Манисе неотложных дел? Ты оставил санджак в надёжных руках?
- Да, повелитель, лала Мустафа, Феттах-паша и ещё несколько уважаемых пашей достойно будут нести службу в моё отсутствие.
- Как чувствуют себя Махидевран-султан и моя драгоценная дочь Разие?
- Они велели кланяться Вам, и находятся в добром здравии, - ответил Мустафа.
- Слава Аллаху! Иншалла, скоро мы отпразднуем свадьбу моей Разие, я уже назначил дату торжества и сообщу о ней позже, - хитро улыбнулся повелитель.
- Разие будет счастлива, услышав это, - тоже улыбнулся Мустафа.
Поговорив ещё немного на свободные темы, отец и сын расстались.
За Мустафой закрылись двери, и он направился к Ибрагиму-паше посоветоваться о деле с покушением.
В коридоре ему встретилась Михримах-султан, спешившая к отцу. Она улыбнулась брату и, поздоровавшись, спросила:
- Мустафа, а почему ты один? Разве ты привёз свою беременную наложницу не для того, чтобы показать повелителю? Я бы и сама с удовольствием посмотрела на девушку, которую выбрал мой братик, - беззаботно щебетала, улыбаясь, Михримах.
- Михримах, а с чего ты взяла, что я привёз с собой свою наложницу? – спросил Мустафа и подозрительно посмотрел на сестру.
Михримах, поняв, что попала впросак своим вопросом, ответила:
- Ничего удивительного нет, Мустафа, в том, что я спросила об этом. Просто я слышала, как Рустем-паша, давая указания слугам о достойной встрече шехзаде, упоминал и Айше-хатун. Значит, ты приехал один? Очень жаль.
- Я понял, Михримах. К сожалению Айше-хатун в последний момент почувствовала себя плохо, и я решил оставить её в Манисе. Но ты не расстраивайся, сестра, скоро ты увидишь её и, надеюсь, нашего малыша. Повелитель только что сказал мне, что назначил день свадьбы Разие и Яхьи-паши. Торжество будет пышным, праздник продлится несколько дней, так сказал повелитель. Представляю, как обрадуется Разие, когда я сообщу ей об этом, - бесхитростно сказал Мустафа.
- Хорошо, до скорой встречи, брат, меня ждёт отец, - быстро прервала разговор Михримах и пошла по коридору к дверям покоев повелителя.
Но она не сразу попросила позволения войти. Прежде ей нужно было справиться с вновь охватившей её ненавистью, немного притупившейся в последнее время, когда ничто не напоминало ей о существовании счастливой сестры. Тяжело дыша, девушка закрыла глаза и прислонилась к холодной мраморной стене. “Нет, я не выдержу такого испытания, я не в силах буду наблюдать блаженствующую Разие”, - подумала она, и в её голове снова созрел коварный план. Немного успокоившись, Михримах постучала в покои повелителя.
Хюррем-султан, увидев, что к Сулейману пришла дочь, решилась оставить его ненадолго.
Направляясь в свою комнату, она встретила Мустафу, который не застал в покоях Ибрагима-пашу и возвращался к себе.
- Хюррем-султан, я благодарен Вам за то, что отправили мне известие о болезни повелителя и не скрыли его желание меня видеть. Вот только я никак не пойму, зачем Вы подстроили мне ловушку? На что Вы надеялись? Что Вам и на этот раз всё сойдёт с рук? Но у меня в руках Ваше письмо, где именно Вы просите меня приехать во дворец. Если добавить к нему признание посланного Вами бандита, повелителю несложно будет сделать выводы.
- Ловушку? – искренне удивилась Хюррем-султан, - что ж, Мустафа, видно Аллаху было угодно, чтобы этот разговор состоялся между нами. Началось сражение за трон повелителя, и мы с тобой, Мустафа, по разные стороны этой битвы. Ты и сам это знаешь. Не буду скрывать, я, порой, завидую Махидевран. Я хотела бы иметь такого сына, как ты. Но так распорядилась судьба, ты не мой сын. Жаль. Очень жаль. – Султанша на минуту задумалась, по-матерински вглядываясь в лицо Мустафы. Но в следующий момент её глаза стали вновь холодными, приобретя стальной оттенок. Спокойным тоном она продолжила:
- Я не устраивала на тебя нападение, Мустафа. На этот раз не я. Для меня не существует ничего, выше воли моего повелителя, которую я и исполнила.
Она кивнула головой и пошла по коридору своей властной походкой. Мустафа посмотрел вслед любимой женщине падишаха, он поверил ей.
“Значит, Рустем-паша решил проявить своеволие, - подумал Мустафа, - ну что ж, посмотрим, как он будет выкручиваться.”
Мустафа знал, что Рустем умён и хитёр, но не предполагал, насколько паша изворотливый и смекалистый.
Шехзаде гостил в Топкапы уже неделю, но не смел рассказать повелителю о нападении, совершённом на него в дороге, опасаясь за его здоровье. Наконец, в один из дней, в двери его покоев спешно вошёл Ибрагим и сообщил, что султану Сулейману стало известно о покушении на шехзаде по дороге в столицу. Повелитель срочно велел позвать сына.
