В нашем подразделении на «точке» в лесу, мне повезло служить со своим земляком из Ростова-на-Дону Серегой Игнатовым. Когда нас привезли с еще четырьмя такими же горемыками на эту точку, начали оправдываться самые нехорошие предположения об ужасах дедовщины. Прослужили мы только полгода, из учебки добирались до нового места службы на электричках. Ехали два дня, но не сбежали, не попались патрулям. Забирал нас из гарнизона старенький ГАЗ-51 с холодной будкой. Другой дружбан, тоже Серега, он родом из Мариуполя подошел спросить у водителя, эта ли машина нас повезет на передающий, на его вопрос, голову повернул, судя по всему серийный убийца. Так показалось сначала. Прорычал «Да!» — «Куда садиться?» — «На капот! Ты дурак, что-ли? В кунг лезьте!»
В дальнейшем оказалось, что у Андрюхи только внешность такая, на самом деле, он — добрейшей души человек, грубостью и руганью скрывает доброту, чтобы за слабость не принимали. Но мог и приложить пудовым кулаком, в случае чего…
На Передающем оказалось около 30 человек солдат и сержантов срочной службы. Половина из них перешагнула рубеж первого года службы, остальные полтора. «Черпаки» и «деды» соответственно. Нас — шестеро. Вторые полгода службы там именовались «замена», короче «замы». Молодые «черпачки» плотоядно улыбались. Им предстояло передать нам эстафету всей самой тяжелой и неприятной работы на точке. Они, дескать, свое «отлетали». Короче, «замы» вешайтесь! То что их намного больше упоминать не обязательно, любой наш бунт мог быть подавлен в зародыше, да и «дедушки» могли вмешаться… И началась невеселая служба. Теперь только нас касалась чистка картошки в ледяном складе, не зависимо от того, кто был в наряде по факту. Выравнивание кроватей, тумбочек, табуреток — это пустяки. Уборка, в том числе и влажная, всех помещений. Мытье посуды в маленькой столовой, подвозка угля тачками к котельной. Мы быстро втянулись в работу, но нас, конечно, не хватало. Офицеры и прапорщики, казалось не замечали, что вкалываем только мы, но иногда, будто сжалившись назначали бригады из старослужащих на конкретные работы, дабы дать нам передышку. Стало понятно, что они одобряют и культивируют эту структуру сообщества. Дедовщина в разумных пределах удобна «кускам» и «шакалам», им так жить проще, главное, чтобы мы не поубивали друг друга. А порядок в подразделении будет обеспечен. Мы постоянно «на тумбочке», мы шуршим швабрами и тряпками, мы катаем уголь в кочегарку, мы гремим на кухне посудой и тащим из продсклада кастрюли «пятидесятки» с картофелем. «Черепа», они же «черпаки» осуществляют контроль и посильную помощь, «дедушки» вообще не видны. Они либо в боксах с автомашинами балду пинают, либо в техническом здании аппаратуры связи играют в карты, либо спят в бане. «Дедушки» занимались изготовлением дембельских альбомов. Иногда мы им помогали, заодно учились на будущее для себя, ведь, когда-то и нам предстояло это приятное занятие. Были они в основном добродушные с легким налетом мудрой усталости от службы и тягот армейского быта.
«Черпаки», наоборот в большинстве своем отличались грубостью и требовательностью. Оно и понятно. Дорвались до власти, не забыв еще как буквально вчера были такими же вечно гонимыми и озабоченными, где бы урвать кусок сахара и покемарить лишнюю минутку, пока не отыскали и не надавали по шее. Помню только троих ребят из этого контингента, кто ни разу не приложил руку к нашим спинам или оскорбил грубым словом. Вели себя спокойно и по-доброму. Могли подойти и помочь, угостить сигаретой, дать передышку, чтобы вместе посидеть в курилке.
Остальные норовили ткнуть кулаком повыше поясницы, пока офицерья не видят. Особенно отличался низкорослый и коренастый выходец из-под Львова Вова Сокальский по кличке «Сокаль». Вообще контингент был зело интернациональный, белорус, татарин, туркмен, русские, примерно половина украинцы с самых разных уголков Украины. Русские тоже от Сибири до Ленинграда. Никаких проблем по национальным вопросам не возникало, только «Сокаль» нехорошо улыбнулся, когда узнал, что мы с Серегой из Ростова и Шахт (60 км от Р-н-Д). Сокаль был скрытым националистом. Не раз приходилось слышать его свистящий шепот: «Москаль сссука...». Нам с Серегой доставалось от него нередко и это не добавляло уважения к его национальности. Сокаль строил из себя дзюдоиста, видимо, занимался немного до армии этим видом борьбы. Часто любил повторять присказку «вазари», если ему, что-то нравилось или хорошо получалось. Кто не знает «вазари» это из системы оценок в дзюдо. Мы с Сержем могли бы ему «люлей» навешать без особых затруднений, но за него автоматически «вписывались» до десятка «черепов» и нам было бы сильно не сдобровать. Терпели. Один из его «годков» Ромка Цыган из Ивано-Франковской области раскрыл секрет ненависти этого утырка. Оказывается — около года назад здесь служил сержант Бартаков из Ростова-на-Дону по прозвищу Баркас и он не давал спуска этому клопу, сразу разглядев в нем нацика и вредителя. Сокаль поклялся гнобить всех ростовских, кого встретит на своем пути, пока не прослужил свой год и Баркаса не уволили в запас. Так вот оно что?
Вову «дзюдоиста» даже свои не раз предупреждали, чтобы не лютовал шибко, рано или поздно «ответка» может вернуться сторицей, что, забегая вперед, и вышло, как только мы прослужили свой год.
В боксе наши «дедушки» отшлепали нас бляхами ремней по задницам, налили по полстакана беленькой и благословили на службу. Намекнули, что теперь мы, как самые злые человеки в армии, можем не подчиняться наездам наших «воспитателей» и по возможности ставить их на место. Лишь бы не нарушать общий порядок в подразделении и не вызвать гнев командиров. А тут началась реорганизация. Бывших «дедушек», теперь «дембелей» быстренько отправили в запас. Об этом есть прикольный рассказик о «Дембелях и вкусном похмельном супе». Новоиспеченных «дедов» стали разбирать в другие части по профилю ВУСов, нас оставляли «качать связь» на точке. Сокаль и еще несколько его годков пока еще служили тут же. Оставались еще Ромка Цыган и Амангельды из Туркмении (готовил умопомрачительный плов и впоследствии меня научил).
Дело было в сушилке. Позади от умывальной комнаты — помещение специально опутанное трубами отопления. Там было очень тепло. Там висели рабочие бушлаты, ватники и прочая дребедень. Там любили сидеть служивые после работы на морозе. Утром за час до подъёма, дневальный открывал дверь сушилки в умывальную комнату и там становилось так же тепло. Умывались холодной водой и это было приятней в нагретом «умывальнике». Сокаль зашел за бушлатом, так как ему предстояло возить уголь в кочегарку, теперь мы занимались этой работой только по прямому указанию прапорщиков и немногих офицеров, остававшихся на «точке». Следом за Сокалем в сушилку незаметно проскользнул Серега Игнатов, я встал «на атасе». Не давая опомниться, Серега подошел вплотную к Вове и резко боднул его лбом в переносицу. Затем тяжелым апперкотом отправил «дзюдоиста» на пол. Падая тот еще треснулся затылком об трубу и ушел в нокаут. Я вбежал, чтобы добавить парочку от себя, но вместо этого пришлось приводить в сознание ненавистного подонка. Мы нахлопали ему пощечин, побрызгали водой в рожу и Сокаль открыл заплывшие глазенки. «Вазари?» зло спросил его Серж, крепко держа за ворот кителя. «Вазари, сука?» Сокаль молчал, двигая подбородком неопределенно.
Кстати сказать, старшина узнал о происшествии очень быстро, как узнавал о всем происходящем в подразделении, едва приехав на службу. Нам с Серегой не последовало никаких наказаний. В рассказе о «Дембелях и вкусном похмельном супе» как-раз рассказывается о причинах осведомленности нашего бравого старшего прапорщика. Без стукачей старшине было не обойтись. И это тот самый случай. Сокаля от греха подальше, отправили сначала в гарнизон в Новые Белокоровичи, а затем еще куда-то. О его судьбе больше ничего не известно, а с «Игнатом» мы и по сей день встречаемся за кружечкой пива с раками и вспоминаем свою службу в лесу на передающем центре с позывным «Ромб».
Всем добра и счастья! Берегите себя! Мойте руки! И подписывайтесь на мой канал.