Он – культовый предмет в нашем доме. Сакральная вещь. К нему можно приходить как к святыне…
Рядом с ним просить у Вселенной об исполнении самых сокровенных желаний, потому что прямо над ним, похоже, портал – напрямую к тому, кто вершит наши судьбы…
Его создали, как положено, в соответствии со всеми требованиями старых требований – с молитвой, руками близкого человека, в формах, которые издавна помнят старые и самые почтенные старики. Из чистого дерева, что росло на северном солнце в далеком урмане недалеко от сибирского Лукоморья. В лесу, в котором и ветер, и каждая птица поют о счастье…
Я выросла в этой самой «раме». Раме, которая каждого ребенка баюкала как лучшее произведение искусства, созданное любовью мужчины и женщины. Предмет – оберег, колыбель, согревшая всех, кто явился на божий свет с самыми дерзкими и самыми наивными претензиями на счастье и невероятный успех.
Он, конечно, старше меня. Ровно на столько, на сколько старше самый первый ребенок в большой семье. Его сделали, когда родился брат Нургали.
Шальтеп (или шэльтеп). Колыбель, люлька. Как сейчас помню: висела под потолком на железном кольце, конские вожжи крепко держали раму, на которую натянута мешковина. Десять детей, все десять!, провели в ней первый год своей жизни, слушая не только колыбельные, но и рассказы о том, какая хорошая жизнь ждет впереди…
Этот свой «экспонат» привезла из родительского дома давно – восемь или семь лет назад. Абсолютно уверенная: будет висеть в татарской комнате между подиумом и сундуком… Но… Время шло, я все никак не могла решить, где его место. Он должен быть именно там, где положено, где другие предметы создают вместе с ним гармоничный союз, воспевая уют, домашний комфорт и бесконечную не показную любовь…
Время пришло! Летом достала люльку, стряхнула с нее пыль веков (полувеков), осмотрела. Крепкое дерево – крепче железа, вожжи, что закрепил еще папа, даже не повело, а дно, пришитое мамой вместо прежнего (старое покрывало) выдержит и столетие…
Пора ему занять достойное место! Купили крюк, искупали шальтеп в белом пушистом снегу, что лег у наших ворот, осмотрели еще раз, потрепали, погладили и со словами «Бисмилляхир-рахманир-рахим» («Бисмилля») повесили на третьем этаже в женской половине рядом с кроваткой, на которой я спала в своем безоблачном детстве…
Так и встретились два предмета – тот, с которого я начинала жизнь и тот, на котором видела сладкие сны в далеких дошкольных летах…
Две ночи ночуем с ним. Мама сказала как-то: «Нельзя пустую люльку в доме держать. Шайтан станет качать в ней своих детей…» Но не тут-то нечистой силе! Знаем, как противостоять и бороться с ней. Инабыс же учила: взять нож или ножницы, положить в колыбель, чтобы боялась нечисть приближаться к святыне, обходила, облетала стороной и люльку, и дом, и нас…
Достала из большого пакета вещи, что привезла сестра из рода Мамшановых. Галия, рукодельница и путешественница, подарила мне летом целый ворох своих лоскутных изделий. И предметы, которые обязательно должны украшать шальтеп – колтацыклар. Яркие цветные мешочки, которые развлекали ребенка (развивающие игрушки), служившие помимо этого оберегами. В мешочки клали молитвы из Корана, в некоторых случаях душистые травы, чтобы сон новорожденного был спокойным и крепким…
Галия считает: в нашем музее обязательно должен быть шальтеп. Он – главное в жизни каждой семьи…
За писаниями из священной книги схожу позже в мечеть, а вот другой "оберег" в люльку уже положила – ножницы. Нож класть не поднялась рука, а вот портновские ножницы – то, что надо! Гимн рукоделию, да и только!
В процессе украшательства поняла, что не знаю, на какой стороне крепятся колталар (мешки). Сделала по наитию там, где показалось красивее, лучше. Ну, и чтоб не мешались при фотосъемке...
А потом меня осенило. Кто ж сделал этот шальтеп? Наш оберег, святой «кров», в котором мы в первый раз улыбнулись, открыли глаза, заговорили…
Слава Богу, есть волшебный источник знаний! Звоню.
Мама говорит: «Этот шальтеп сделал родной брат вашей бабушки Латифы, Абитов Якуб Абитуллович. Он раньше жил в Омске. Потом вернулся в родную деревню – Митькинскую (Вагайский район). Жену его завали Минкамал или Минджамал, дочь София.
Когда родился Нургали, он приехал поздравить сестру с первым внуком. Рад был… За один день сделал колыбель, а бабушка мешковину пришила. Ничего другого для люльки ведь тогда и не было, какая там шаль?! Только десять лет после войны прошло (1955 год), все очень бедные…»
Почему мама сказала про шаль, объясню. Шальтеп переводится с татарского дословно как «дно из шали», вероятно, раньше к раме люльки пришивали материнский платок, являвшийся самым надежным и самым проверенным оберегом, защитой для новорожденного младенца.
А вообще наш шальтеп – это легкая деревянная рама длиной примерно 90-100 см, шириной 50-60 см, на которую натянут холст. По четырем углам рамы закреплены ремни шириной в 2-2,5 см, а длиной около двух метров. Так и описывают люльку сибирских татар этнографы (Гульсифа Бакиева, Зайтуна Тычинских, другие).
Наша как раз такая! Знал дед Якуб, как положено делать!
Не знал он другого… Не знал, что вырастут в люльке, сделанной его руками четыре сына и шесть дочерей, рожденных племянником Тимерали. И что будет люлька не просто музейным предметом, а семейной реликвией, к которой впору идти поклоняться тем, кто не может пока завести детей…
Для меня этот шальтеп стал счастливым! Когда меня еще качали в ней, я уже говорила (начала разговаривать рано – в девять месяцев, как только пошла). Лучшей колыбельной, вспоминает мама, была для меня «песня» о том, что купят, когда я пойду в первый класс.
Тетради, книги, альбом… Засыпая, спрашивала: «А резинку? А карандаш? Линейку?» Не дай бог, забудут… Тогда не уснуть совсем – знания проплывут вдруг мимо меня, нельзя ничего упустить…
Засыпала, когда самая необходимая для школы мелочь была названа и обещана, когда в моем будущем портфеле лежали новые ручки и пахнущий сказкой букварь, тетради в клетку и линеечку…
Небеса слышали про мои мечты (они были такие простые!). И, видимо, прямо над самым шальтеп была открыта прямая связь с Поднебесной, портал к вершителям судеб, которые знают и помнят про нас и наши желанья…
В лето, когда я собиралась в школу, случайно нашла в заборе 10 рублей, зажатые между серыми деревянными досками…
На него мне купили «Подарок первокласснику». Счастье!
Вообще-то я натурально родилась в рубашке… Но это другая история, как говорят. О ней – позже.
А сейчас – думать о том, сколько же у нас родных и близких на большом белом свете! Тех, кого мы даже не встретили.
Ни разу не видели мы Софию, дочь дядьки Якуба… А она ведь нам троюродная сестра…
Наверняка, росла точно в таком же шальтеп, который ей сделал кто-то из близкой родни…
Был ли и над ним прямой портал к богу?
Фото: Зулейха Алишева
