- Жду тебя завтра в час. Сменку не забудь, —говорит он мне на прощание.
- Хорошо, - отвечаю.
Хотя не очень понимаю, зачем нужна сменка? Бахил у них что ли в клинике нет? Но в чужой монастырь со своим уставом не лезут: достаю летние бежевые шпильки и забрасываю в рабочую сумку вместе с папкой, в которой бланки теста Роршаха, карточки Люшера и портреты Сонди. Что еще может понадобиться, когда отправляешься в психиатрическую клинику?
С Вадимом мы учились на одном факультете. Он на курс старше. Знакомы не были. Но в столовой, главном лектории и на спортплощадке наверняка пересекались. Я – классическая отличница и библиотечная мышь – никого не замечала, конечно. А вот Вадим, как выяснилось, меня очень даже хорошо запомнил.
Мы случайно пересеклись пару месяцев назад на семинаре по нейропсихологии. Времени на общение особо не было. Просто вежливый обмен информацией: как я рад, как я рада, как ты, в какой сфере, а ты уже кандидат, поздравляю, ну, привет семье.
Конечно же, обменялись телефонами.
Хотя в тот момент, я была уверена, что вряд ли еще увидимся. Вадим стал известным специалистом в профессиональных кругах, готовился к защите докторской диссертации, работал в частной психиатрической клинике. Завидущий отделением. Все серьезно.
Мое психологическое консультирование и журналистская деятельность – это что-то из другой пьесы, все же.
Но через две недели после семинара он мне позвонил.
- Можешь приехать ко мне в клинику? Нужно, чтобы ты с одним пациентом встретилась, - говорит.
- Зачем? Я же не психиатр, - удивилась.
Молчит какое-то время. Потом произносит:
- Я нашел тебя в соцсетях. Прочитал все.
Тон такой странный: не разберешь, то ли осуждает, то ли наоборот.
- Спасибо, - не к месту отвечаю. Потому что, действительно не понимаю, что от меня требуется и что говорить.
- Этот пациент, он не психический. Ну, то есть, дело не в диагнозе, - Вадим начинает говорить очень быстро, будто по лестнице вверх поднимается. – Тебе, наверняка, будет интересно. А мне очень пригодится еще одно мнение стороннего специалиста. Пожалуйста, я тебя прошу.
- Ладно, - говорю.
Записываю адрес, пытаюсь разузнать подробности, что конкретно от меня потребуется – беседа, тестирование, стандартное наблюдение издалека?
- Ничего не надо, - говорит Вадим. – Ты просто приезжай. И сменку не забудь.
В назначенный день, подъезжаю к клинике.
Вадим встречает на первом этаже. Мне почему-то мерещится, что он очень волнуется.
Сдаю дубленку в больничный гардероб и делаю то, чего не делала уже лет двадцать – переодеваю сменку.
- Записал тебя как психолога-консультанта, эксперта по Роршаху, - Вадим протягивает мне служебный пропуск. – Пойдем в мой кабинет, я приготовил тебе халат.
Он берет меня за руку и тянет к лифту. Жест выходит неожиданно интимным. Чувствую себя снова студенткой – молодой, застенчивой и неуклюжей. Но из зеркальной стены лифты на меня смотрит – спокойная, улыбающаяся сорокалетняя женщина в дорогой шелковой блузке, юбке-карандаше и на десятисантиметровых шпильках.
- Ты выглядишь сногсшибательно, - говорит Вадим, заметив, что я разглядываю себя в зеркале. – Жалко такую красоту под халатом скрывать…
Халат, впрочем, оказывается очень хорошего качества, приталенный и идеально подходящий мне по размеру.
Вадим провожает меня в небольшую комнату, с табличкой «консультационная» и действительно мало чем отличающуюся от кабинетов, в которых я работаю, и уходит за пациентом.
Остаюсь одна. Осматриваюсь. Светло-бежевые стены, мягкий ковер цвета мальдивского песка, два удобных кресла. У самого окна небольшой овальный стол и несколько стульев.
Достаю из сумки папку с рабочими материалами, кладу на стол. Разворачиваю стул так, чтобы оказаться лицом к двери, сажусь и начинаю ждать.
Вот ведь, я даже не спросила какого пола пациент? Впрочем, не имеет значения. Зачем я понадобилась – это гораздо интереснее.
Допустим, тест Роршаха. Двадцать лет назад, когда этому проективному методу меня учил мой декан – единственный на тот момент в России сертифицированный эксперт по Роршаху, я действительно была лучшей. Но сейчас другие времена. Не сомневаюсь, что можно найти консультанта покруче и поизвестнее.
А если не Роршах, то что?
Придумать более-менее логическое обоснование своему нахождению здесь я не успеваю. Дверь открывается и в комнату входит мужчина.
Невысокий, худощавый, с утомленными жестами и странным взглядом, будто он смотрит сквозь предметы.
Автоматически встаю со стула, он переводит свои туманные глаза на меня, вздрагивает и быстро вскидывает ладонь к бровям, как бы пытаясь заслониться от солнечного света, который льется через окно за моей спиной и, вероятно, мешает ему хорошо меня рассмотреть. Делаю шаг навстречу, протягиваю руку, зависаю в моменте, пытаясь сообразить как правильнее представиться, ищу глазами Вадима.
Вадим, плотно закрыв дверь, стоит опираясь на дверной косяк и смотрит на пациента с таким напряжением, что мне становится не по себе.
Ладно, думаю. Представлюсь просто по имени, а дальше разберемся.
- Добрый день! Меня зовут Анаст…
Но не успеваю договорить, так как падает передо мной на колени:
- Ты все-таки пришёл! Почему ты так долго не приходил? Я ждал тебя ! Как я тебя ждал!
Ошарашенная замираю на месте.
Мужчина заламывает руки, продолжая причитать.
Вызываю глазами Вадима, кручу головой, пытаюсь привлечь его внимание жестами, но он по-прежнему сконцентрирован на пациенте. Меня как будто нет.
Ну что ж, думаю. Может, это так и задумано? Буду импровизировать.
- Друг мой, - обращаюсь к мужчине, - встаньте пожалуйста. Я пришла вам помочь. Давайте сядем и спокойно и поговорим.
- Помочь? Ты мне поможешь? Правда? Я так тебя ждал! Почему ты покинул меня? Зачем убежал тогда?
Он хватает меня за юбку, тянет к себе.
- Я вернулась, все в порядке! Давайте же, сядем вот в эти удобные кресла, и все обсудим!
Пытаюсь поднять мужчину с колен, но он отталкивает мою руку.
- Ты отвернулся от меня, покинул. А они били меня, бросали в меня камни, терзали мою плоть и душу, - мужчина начинает завывать.
Это уж слишком! Без сомнения у человека острый галлюцинаторный психоз. Ему нужна медицинская помощь, а не мои карточки Роршаха. Я резко разворачиваюсь в сторону Вадима, чтобы сказать все, что думаю о подобного рода экспериментах. Но в это мгновение мужчина тихо, как ребёнок, обнимает мои колени и смотрит глазами совершенно нормального человека.
- Мне больно, - говорит он тихо. - Я так устал от боли. Помоги мне. Прости меня.
Он произносит это спокойно, без аффектации и надрыва. И я замечаю, как увлажняются его глаза, как мутная поволокла собирается у внешних уголков глаза и начинает сбегать оттуда тонкими ручейками.
Все внутри меня переворачивается. Я больше не вижу буйного помешанного. Я вижу только боль и страдание. За свою жизнь я видела их столько, что как поисковая собака в аэропорту, обрела способность по одному только едва уловимому запаху, крошечному миллиграмму, осязать и находить сразу всю контрабанду.
Мне вдруг становится плевать на профессиональную гордость, консультационный протокол и прочие формальности. Вероятно, позже я буду корить себя за это. Но это грабли, на которые я наступаю с завидной регулярностью. «Слишком много сердца, слишком мало ума» - как объснил мне один священник.
- Родной вы мой, - говорю, тоже становясь на колени, - ну, не хотите садиться в кресло, давайте тут поговорим. Все в порядке. Я пришла. Я постараюсь вам помочь, всем чем смогу. Вы не одиноки. Я рядом.
Мужчина плачет, смущается, требует, чтобы я встала с колен. Встает и снова падает на колени. Наконец, мы доходим-доползаем до кресел. Садимся друг напротив друга. Я наливаю мужчине воды. Пока он пьет, судорожно пытаюсь решить, что делать дальше. Странное дело, о Вадиме я даже не вспоминаю.
Выпив воду, мужчина спокойно ставит стакан на стол и вдруг снова обрушивается на пол, подползает и кладет свою голову мне на колени.
- Прости, меня, - шепчет.
Что за пытка, думаю. Ну что мне с ним делать?
На автомате кладу руку на голове мужчине и начинаю перебирать волосы:
- Прощаю, прощаю, - говорю. – Успокойся. Все хорошо.
Так и сидим: я в неудобной позе на краешке кресла, глажу голову мужчины, распластавшегос я у моих ног.
- Я предал тебя. Ты из-за меня тогда пострадал. Но когда ты сбежал, они не пощадили меня. Они терзали и били меня. И каждый раз заново. Я умирал, рождался и снова продолжалась пытка. Знаешь, сколько столетий я пытался найти тебя и попросить прощения? Почему ты так долго не приходил?
- Я же не знала, что ты ищешь меня, - отвечаю. – Если бы знала, сразу пришла.
- Я предал тебя… Поэтому меня наказывают. Раз и за разом. Вот видишь, что со мной стало? Теперь они не могут сжечь меня на костре, или утопить, или предать еще какой-то мучительной пытке, поэтому они приговорили меня к этой болезни… Я страдаю… Этому нет конца…
Внезапно мне вспоминается разговор с одной коллег. Она рассказывала про мистический опыт, который пережила на сеансе регрессивных расстановок. Это спорный метод групповой психотерапии. Но именно благодаря ему, она встретилась и поговорила с собственной смертью. Коллеге этой поставили онкодиагноз, и она впала в глубокую депрессию. Казалось, сил бороться с болезнью просто нет. Именно тогда кто-то из друзей отвел ее на сеанс с расстановками, на котором она поговорила со своей смертью и узнала, что та за ней и не собиралась приходить. «Живи в свое удовольствие» - сказала ей смерть. И сразу после этого сеанса, здоровье коллеги пошло по на поправку.
Может, думаю, и здесь происходит что-то похожее на расстановки?
- Радость моя, - говорю мужчине. – Посмотри на меня. Если ты точно ждал меня, то я пришла. Вот перед тобой. Я не держу обиды на тебя за то, что ты однажды предал меня. Знаю, ты сделал это не от злобы, а от маловерия и страха. Но это дело прошлое. А кто прошлое помянет, тому глаз вон.
Мужчина смотрит на меня как завороженный. Я продолжаю. Честно говоря, сама не знаю, откуда берутся слова, но складываются они легко и быстро, словно именно за этим я в самом деле сюда и пришла.
- Я прощаю тебя. И освобождаю от всех наказаний. Ты ни в чем не виноват. Слышишь меня?
Мужчина кивает.
- Тогда повтори, - прошу. – Чувствуешь ли вину передо мной?
Мужчина медлит и неуверенно крутит головой.
- Скажи: я ни в чем не виноват, а значит не должен страдать.
- Не должен страдать, - послушно повторяет мужчина.
- А что я должен делать? – спрашиваю строго.
- Что? – удивляется мужчина.
- Радоваться жизни. И поскорее выздороветь. Я хочу выздороветь.
- Я очень хочу выздороветь, - горячо повторяет мужчина, прижимая руку к груди.
- Обязательно, - не менее горячо повторяю я.
Мы встаем и какое-то время стоим друг напротив друга. Мужчина хочет что-то сказать, но не может сформулировать. Я точно ничего не хочу говорить, потому что внезапно чувствую себя опустошенной. Но это не опустошение безысходности, а скорее состояние кардиохирурга, который несколько часов к ряду простоял за операционным столом, и он чует что все сделал верно, и спокоен за результат, но сил порадоваться уже не осталось.
Вмешивается Вадим.
- Пойдем, Дима, - он мягко обнимает мужчину за плечи и увлекает к двери. – Тебе надо отдохнуть.
Дима уходит не оборачиваясь.
- Подожди меня в моем кабинете, - бросает мне через плечо Вадим.
Они уходят.
Как зомби собираю в папку непригодившиеся рабочие материалы, беру сумку и на негнущихся ногах бреду по коридору до кабинета заведующим отделением. Там падаю на диван и какое-то время лежу неподвижно.
Потом начинаю приходить в себя.
А что, собственно, произошло? Ну, пришел пациент с психическим заболеванием, ну втянул в какую-то странную игру. Но меня ли удивишь странностями? Чего это я тут разлеглась как чувствительная барышня из Смольного?
Встаю, снимаю халат, аккуратно вешаю его на спинку стула. Подхожу к окну, приоткрываю его. Вкусный морозный воздух отрезвляет.
- Как же хочется курить, - осознаю неожиданно. Снова флешбек в студенческие времена. Тогда ведь и бросила. Хотя отучить себя от изящных сигареток с ментолом было непросто. Даже помню название – Vogue.
Вот бы снова ощутить этот вкус. Хоть одну затяжку…
Прикрываю глаза, а когда открываю вижу, напротив себя лицо Вадима.
- Ой, - вздрагиваю от неожиданности.
- Как ты? – говорит он, внимательно вглядываясь в м ои зрачки.
- Да, все нормально. Только вот очень хочется…
- … курить? – заканчивает он фразу и достает из кармана пачку Vogue.
Мне хочется ущипнуть себя за запястье: хватит на сегодня уже совпадений и странностей.
Смотрю на пачку. Потом на Вадима.
Зажариваюсь и решительно тряхнув челкой, вру.
- Кофе! Мне очень хочется кофе. А сигареты… я давно не курю.
Вадим как-то странно улыбается, убирает пачку в карман и говорит:
- Кофе, так кофе. Пойдем. Я знаю тут рядом место. Тебе понравится. Заодно сможешь задать мне все свои вопросы. Вижу, сколько их у тебя.
- Да нет у меня никаких вопросов, - опять вру. – Это же были расстановки, не по Хеллингеру, конечно? Скорее психодрамма с регрессией? Так? Мог бы предупредить заранее, конечно.
Вадим молчит. Помогает мне надеть дубленку. Внимательно смотрит как я меняю десятисантиметровые шпильки на высокие сапожки с острыми каблучками.
Выходим из клиники. Послушно семеню за Вадимом.
- Это был мой брат, - говорит. – У него шизофрения.
Поскальзываюсь на заснеженной, заледеневшей луже. Вадим успевает подхватить.
- О, господи, - говорю. – А я тогда зачем?
Вадим берет меня под руку.
- Он уже больше десяти лет в клинике. А до этого в ПНД, пока я его не вытащил, - Вадима передергивает. – Периодами он совершенно нормальный. Знает о своем диагнозе, осознает необходимость лечения. Но приступыю... Навязчивая идея, что он кого-то предал в прошлой жизни, и из-за этого его наказывают теперь. На пике причиняет себе вред. Два раза выбрасывался из окна. Другие попытки суицида. Но дело даже не в этом. Он страдает. Я перепробовал все. И почти смирился. А потом бабка…
Вадим запинается, но продолжает:
- Знахарка. Или черт знает как там их называют. Она сказала, что все правда. Что он кого-то предал. И что не будет ему покоя, пока не услышит прощения.
- И ты думаешь, что это я? То есть, что это он меня предал? Ты вообще во все это веришь? – понимаю, и что говорю, наверное, бестактно, но все происходящее настолько фантасмагорично, что тут уж не до вежливости.
- Вера – удел слабых на грани отчаяния, либо мудрых на вершине познания, - усмехается Вадим.
- Кто это сказал? – спрашиваю.
- Не помню…
Больше я не задаю вопросов. Стараюсь думать о кофе. Вот сейчас сяду, закажу флэт-уайт на кокосовом, двойной шот, какое-нибудь вкусное пирожное с орешками и шоколадом. Музыка, огоньки, люди - обыденная жизнь. Сразу станет хорошо. Мало ли что может приключиться на работе. Но если есть в кармане пачка сигарет, значит все не та уж плохо на сегодняшний день, напеваю сама себе
И вдруг останавливаюсь, как вкопанная! Сигареты же!
- Вадим, - говорю. – А как ты узнал про сигареты. Ну, там, в кабинете?
- А, - отмахивается Вадим. – Я это видел. Все видел. Как сексуально будешь надевать в гардеробе свои сексуальные туфли на шпильках. Как будешь с братом общаться, как потом придешь в мой кабинет, ляжешь на диван, потом подойдешь к окну и вспомнишь, что курила в студенческие времена. Вот я и купил заранее пачку.
У меня мурашки бегут по спине. Ноги словно приросли к дороге. Не могу двинуться.
- Что? – оборачивается Вадим. – То есть, то, что тебе снятся вещие сны, ты веришь. А что у других такое случается, не допускаешь?
- Пойдем-пойдем, - тянет меня за руку Вадим. – Кофе сам себя не выпьет.
И добавляет тихо:
- Я когда тебя увидел на той конференции, понял что это не случайно. Потом еще твои рассказы почитал, и пазл окончательно сложился. У меня не было выбора, понимаешь. Либо поверить, либо нет. И я решил поверить. Ты же знаешь … лучше верить, чем не верить, потому что с верой все становится возможным…
- Эйнштейн… - машинально произношу.
- Да? – удивляется Вадим. – А я думал, что это только что я придумал. Может я в прошлой жизни с Эйнштейном встречался?
И заметив мои округляющиеся глаза, начинает хохотать:
- Да, пошутил я. Успокойся. И давай уже дойдем до кофейни. У меня руки совсем замерзли…