(ПО СЛЕДАМ ПРОПАВШЕЙ ЭКСПЕДИЦИИ)
Сенсационные находки в Арктике
В 1912 году три русские экспедиции ушли в Арктику: геолога В. А. Русанова на шхуне «Геркулес» – на Шпицберген, ст. лейтенанта Г. Я. Седова на шхуне «Св. вмч. Фока» – к Северному полюсу, и лейтенанта Г. Л. Брусилова на шхуне «Св. Анна» – с планом пройти в Тихий океан уже пробитым Норденшельдом Северным морским путем, по дороге занимаясь зверобойным промыслом. Экспедиция Русанова пропала бесследно. «Св. Фока», возвращающийся на теплую землю без своего командира, погибшего во время неудачного похода к полюсу, на мысе Флора Земли Франца-Иосифа неожиданно встретился с двумя членами экипажа «Св. Анны»: плененная льдами, вместо Владивостока она оказалась в широтах, близких к Северному полюсу, и из тринадцати человек, решившихся на поход по плавучим льдам, на Землю Франца-Иосифа летом 1914 года вышли только двое – бывший уфимский гимназист штурман Валериан Альбанов и матрос Александр Конрад.
Уже вовсю полыхала Первая мировая война, и опубликованные в 1917 году в приложении к «Запискам по гидрографии» записки В. И. Альбанова «На юг, к Земле Франца-Иосифа» о беспримерном ледовом переходе остались почти незамеченными, как и на многие десятилетия осталась забытой сама личность мужественного полярного исследователя и землепроходца. До поиска нашего земляка, писателя Михаила Чванова, неизвестны были даже время и место его рождения, и до сих пор покрыты тайной обстоятельства его смерти во время Гражданской войны. Итогом многолетней поисковой работы стал роман-поиск «Загадка штурмана Альбанова». Московское издательство «Вече» в 2009 году в серии «Морская летопись» под одной обложкой «Загадка гибели шхуны “Св. Анна”» в очередной раз выпустило роман-поиск Михаила Чванова и «Записки похода по дрейфующим льдам Северного Ледовитого океана летом 1914 года (“На юг, к Земле Франца-Иосифа”)» самого В. И. Альбанова, малоизвестные в России, в то время как за рубежом начиная с 20-х годов прошлого века они переиздавались не однажды. Особый всплеск интереса к ним за границей в последние годы, уже в XXI веке они переизданы во Франции, Англии, в предисловии к американскому изданию они названы «забытым шедевром русской литературы, забытым везде – в том числе и в России».
Именем Валериана Ивановича Альбанова названы мыс на острове Гукера на Земле Франца-Иосифа, ледник на Северной Земле, остров около Диксона, моря Арктики многие годы бороздило гидрографическое судно «Валериан Альбанов» (но ничто, к сожалению, о нем до сих пор не напоминает в Уфе, где он родился, откуда гимназистом на дырявой плоскодонке вниз по Белой отправился в «кругосветное» плавание, за что был нещадно порот). «Записки…» В. Альбанова в виде дневника штурмана Климова использованы В. Кавериным в знаменитом романе «Два капитана».
В России интерес к беспримерному переходу В. И. Альбанова по дрейфующим льдам, по островам Земли Франца-Иосифа, где он потерял последних своих спутников, вспыхнул в последние годы в связи с беспрецедентной борьбой за Арктику, за сферы влияния в ней.
Летом минувшего года экспедиция клуба «Живая природа» при содействии Русского Географического общества, Пограничной службы и авиации ФСБ, которую консультировал Михаил Чванов и с которой постоянно поддерживал связь, сделала на одном из островов полярного архипелага ряд сенсационных находок, приоткрывших часть тайны экспедиции на «Св. Анне».
Издательство «Вече» предложило Михаилу Чванову переиздать книгу «Загадка гибели шхуны “Св. Анна”» с новой главой о сенсационных находках в Арктике. Перед тем как сдать новую главу романа-поиска «Загадка штурмана Альбанова» в издательство, писатель предложил ее нашему журналу.
В мае 2010 года я прилетел в Москву на Всемирный русский народный собор, после окончания которого поехал поздравить с 88-летием своего давнего друга, заслуженного летчика-испытателя, заслуженного испытателя космической техники, Героя Советского Союза, почетного полярника и моряка, многократного рекордсмена мира по вертолетному спорту Василия Петровича Колошенко, с которым нас в теперь уже далеком 1983 году во время подготовки к экспедиции по поиску пропавшего при перелете через Северный полюс самолета С. А. Леваневского связал наш общий друг – легендарный флаг-штурман Полярной авиации заслуженный штурман СССР Валентин Иванович Аккуратов. Тогда, после моего возвращения с мыса Лисянского под Магаданом, где мы с авиационным инженером Вячеславом Поляниным отрабатывали одну из версий места гибели самолета Леваневского (Эрнст Мулдашев в это время со своей группой отрабатывал версию гибели С. А. Леваневского на озере Себян-Кюель на Верхоянском хребте в Якутии), мы собрались у меня дома в Уфе для обсуждения первоначальных результатов экспедиции, и вот как раз тогда родилась идея другой поисковой экспедиции: пройти маршрутом Валериана Альбанова по островам Земли Франца-Иосифа, в частности маршрутом его без вести пропавшего берегового отряда. Арктика умеет хранить тайны, но порой через многие годы, порой через столетия, она открывает их, и не исключена вероятность найти на полярных островах следы их пребывания и, может, даже какие-то вещи, не говоря уже о том, что, возможно, как раз у берегового отряда были письма к родным оставшихся на вмерзшей во льды «Св. Анне». Неизвестна причина, по которой В. И. Альбанов не доставил их родным, как раз это является одним из стержневых звеньев тайны экспедиции на «Св. Анне», которая рождает множество различных, даже фантастических предположений. Василий Петрович был убежден, что осуществление поисковой экспедиции возможно только с помощью вертолета. Ему не раз приходилось летать первым в полярных широтах в Арктике и Антарктике, кстати, с его вертолета сняты все «верхние» кадры кинофильма «Красная палатка» о трагедии экспедиции на дирижабле Умберто Нобиле к Северному полюсу.
– Нам известно место, где Альбанов расстался с береговой группой, нам известно место, где он назначил встречу, – говорил он, – вот в эти точки и нужно прежде всего высаживаться на вертолете и уж только после этого пытаться пройти их маршрутом.
Осуществлению поисковой экспедиции тогда помешал развал Советского Союза, как помешал он и уже готовой к осуществлению нашей экспедиции на вертолетах вокруг света, не по горизонтали, а по вертикали, – через два полюса.
И вот сейчас, через много лет, в гостях у Василия Петровича вспомнились те, теперь уже далекие, почти забытые дни и детали поиска самолета С. А. Леваневского. Я прилетел тогда в Охотск, откуда мы собирались вертолетом заброситься в район обнаруженного с воздуха когда-то потерпевшего катастрофу самолета. На аэродроме меня неожиданно встретила, явно волнуясь, молодая прекрасная женщина с букетиком неярких северных цветов, жена вертолетчика Николая Балдина, который в свое время и написал В. И. Аккуратову, что видел с вертолета на одной из сопок на мысе Лисянского вытаевшее из снега крыло самолета. Николай Балдин за два года до этого забрасывал меня в суровое междуречье Колымы и Охоты.
Мы расцеловались.
– Кого-то встречаешь? – спросил я, все еще не веря, что она встречает меня, хотя со своим огромным рюкзаком я вышел из самолета последним.
– Тебя.
– …?
– Как услышала, что кто-то летит искать Леваневского, поняла, что это опять ты. Ты прости меня, но я прошу тебя, сделай все, чтобы Николай не полетел с тобой, он возвращается из Хабаровска следующим рейсом и утром собирается идти к командиру авиаотряда проситься лететь с тобой. Перехвати его, иди к командиру авиаотряда прямо сейчас, сейчас он у себя. Скажи, что не хочешь лететь с Балдиным. Прости меня, но после того полета с тобой он почти год по больницам, следствие… Знаешь, каких трудов стоило, чтобы ему снова вернуться в авиацию. Прости меня, но сделай все, чтобы летел кто-нибудь другой. Только не говори Николаю, что я тебя об этом просила.
А все дело в том, что два года назад, забросив меня в верховья Охоты, что в двухстах километрах от Оймякона, второго полюса холода на нашей планете, на обратном пути вертолет Николая потерпел аварию. На перевале Рыжем в высокогорном хребте Сунтар-Хаята зарядом пурги его бросило на скалы, и Николая со товарищи нашли побитыми, обмороженными только на пятые сутки. Николай не мог сказать следователям, что на борту был я, что он разбился, контрабандой забрасывая меня, а то, что он оказался в том районе, объяснил тем, что в пургу сбился с курса. Скажи он правду, ему грозил бы вполне реальный срок. И меня уже только поздней осенью подобрали московские аэрогеологи. И вот я снова появляюсь в Охотске.
Я пошел к командиру авиаотряда и попросил, чтобы со мной полетел кто-нибудь другой, но только не Николай Балдин.
– Но допуск на ночные полеты на сегодня имеет только Николай Балдин, за светлое время вертолет с мыса Лисянского обратно не дотянет. Второй командир-ночник – на таежных пожарах, появится только через несколько дней.
– Но я подожду.
Приветливо встретивший меня командир авиаотряда сразу стал со мной холоден и сух, я не мог объяснить ему причины отказа лететь с Николаем Балдиным, и он справедливо посчитал меня если не трусом, то еще хуже – по отношению к Николаю Балдину неблагодарным подлецом, он не мог не знать о нашей позапрошлогодней истории. В результате мы взлетели только через два дня, в самый последний момент в вертолет неожиданно запрыгнул и Николай, он готов был лететь к когда-то погибшему самолету хотя бы пассажиром. Я совсем было забыл об этой истории, а вот сейчас в гостях у Василия Петровича вспомнил мельчайшие детали тех далеких дней. Тогда у нас было два варианта. Если в течение часа, двух мы сумеем определить тип самолета, возвращаемся обратно. На случай же, если нам это не удастся быстро сделать, у меня в кармане лежал пакет с кодом пуска сигнальных ракет. В этом случае нам придется по окончании работы через десятки километров болот и горящей тайги выходить к морю, где нас подберет патрульный пограничный вертолет. Но уже через полчаса мы знали, что это не самолет Леваневского: на моторной табличке значился 1938-й год изготовления, а Леваневский пропал без вести в 1937-м, это был транспортный вариант бомбардировщика ТБ-3, а Леваневский летел на ДБ-А авиаконструктора Болховитинова. Но с нашей стороны было бы нечестным не попытаться узнать, кто терпел здесь бедствие. Мы переписали номера всех приборов, мы определили, что экипаж при катастрофе если и погиб, то не весь, мы нашли окровавленные бинты под крылом самолета, а ниже искореженного самолета – костровище, вспоротые банки куриной тушенки, обрезки парашютных строп, которыми, по-видимому, вязали носилки. Позже мы установим, что на Аварийной сопке с распоротым брюхом лежал врезавшийся в густом тумане в 1941 году ТБ-3 печально знаменитого Дальстроя, через газету «Советская Россия» мы найдем живым одного из членов экипажа, а самолет, оказавшийся единственным относительно сохранившимся этого типа, перевезут в один из авиационных музеев.
– Жалко, что ты вчера не смог заехать, – посерчал Василий Петрович, – вчера у меня собирались все мамонты Арктики, в том числе мой ученик, вертолетчик от Бога, генерал Гаврилов, командующий авиацией ФСБ. Мы с ним три года назад были вместе на Северном полюсе. Он, между прочим, сказал, что они затевают поиски следов спутников Альбанова на островах Земли Франца-Иосифа.
Надо ли говорить, какие чувства я испытал при этой вести!
– В застолье не было времени расспросить. Но в ближайшие дни я узнаю. Позвони мне в понедельник…
Поздравив Василия Петровича, я поехал в Переделкино. После баньки, которую мы организовали со своим другом поэтом-драматургом Константином Скворцовым и бывшим командующим морской авиацией СССР генерал-полковником Виктором Павловичем Потаповым, который много летал над Арктикой, и с которым мы не раз обсуждали судьбу словно растворившейся во льдах «Св. Анны», и которому я только что рассказал, что, кажется, намечается поисковая экспедиция на Землю Франца-Иосифа, я умиротворенно и в то же время в нетерпении в понедельник позвонить Василию Петровичу шел по улице Серафимовича. Вдруг около меня остановилась грузопассажирская «газель». Молодец лет сорока, приспустивший стекло, спросил:
– Михаил Андреевич?.. Наконец-то мы вас нашли. Позвонили в Уфу, нам сказали, что вы в Москве. Но ваш мобильник отключен, пришлось прибегнуть к техническим средствам… Нам нужно с вами проконсультироваться. Мы из полярной экспедиции клуба «Живая природа», которая при содействии Географического общества России, Пограничной службы и авиации ФСБ намерена осуществить мечту вашей молодости: пройти путем Валериана Альбанова по островам Земли Франца-Иосифа. Не могли бы нам уделить несколько часов, проехать на нашу базу недалеко отсюда, в районе аэропорта «Внуково»?
Люди, собравшиеся осуществить мечту моей молодости, сразу попадали в разряд самых близких моих друзей или даже родственников. Разумеется, я готов был ехать с ними куда угодно. Но жизнь научила быть осторожным.
Вот так же в мае, только 1994 года, когда я прилетел в Москву, чтобы потом ехать в делегации Международного фонда славянской письменности и культуры и Государственной думы в Прагу на Всеславянский съезд, в аэропорту «Домодедово» на выходе, раздумывая, как добираться до Москвы: на автобусе или электричке, проталкиваясь через толпу назойливых таксистов-бомбил и встречающих, я вдруг наткнулся на большой лист бумаги, почти транспарант, «М. А. Чванов», который держал над головой крепыш лет тридцати пяти – сорока. Такой же крепыш стоял рядом. Они мгновенно прореагировали на мой удивленный взгляд:
– Мы из автохозяйства Государственной думы, у вас в фонде какая-то проблема с машиной, и нас попросили вас встретить.
Один из крепышей решительно, почти силой, взял у меня из рук мой баульчик. Мне ничего не оставалось, как идти следом, кому не приятно, когда тебя вот так неожиданно встречают, оказывают уважение, хотя свербила мыслишка: никто в Международном фонде славянской письменности и культуры вроде бы не собирался меня встречать, мало того, я не сообщал туда, каким рейсом лечу. Когда эта мысль окончательно выкристаллизовалась во мне, было поздно, я уже сидел в серой «Волге», зажатый двумя крепышами, третий сидел за рулем. Я уже понял, что, простодушно купившись, попал в ловушку-захват, у меня хватило ума не подать виду, что я понял это, и лихорадочно гадал, кому это может быть надо. Сейчас не предмет разговора, как я из этой ловушки вырвался. В этот же день КамАЗом, груженным песком, на Ярославском шоссе случайно или неслучайно был сбит легендарный генерал-афганец, Герой Советского Союза Александр Петрович Солуянов, прототип героя песни Расторгуева «Комбат-батяня», с которым мы должны были вместе ехать в Прагу. От его «Опель-Астры» осталась груда металлолома, он выбрался из нее всего с несколькими царапинами, после этого случая мы стали большими друзьями. И сейчас мне вдруг вспомнился тот случай.
Продолжение читайте на сайте журнала "Бельские просторы"
Автор: Михаил Чванов
Журнал "Бельские просторы" приглашает посетить наш сайт, где Вы найдете много интересного и нового, а также хорошо забытого старого.