ИГОРЬ ИГОРЕВИЧ СИСМЕЕВ
(Продолжение. Начало: https://dzen.ru/media/id/5ef6c9e66624e262c74c40eb/voennyi-letchik-ispoved-posle-poletov-vstrecha-ugotovannaia-bogom-638e1f5c58e0a6383ed2f6bf )
Прошел Первомай. Во второй половине дня, пятого числа, к нам позвонили из «Украэроруха», предприятия куда меня обещали устроить на работу. Мне сказали, что бы я завтра с утра прибыл в отдел кадров, имея при себе все необходимые для трудоустройства документы, и уточнили какие. В начале десятого, я вошел в указанный кабинет. Начальник отдела кадров - мужчина моих лет с курчавой кипой темных волос на голове, представился как Моруженко Е.М. и сказал:
- Пошли к Генеральному.
По его поведению и манере общения было видно, что он не обычная конторская крыса, а в прошлом сильный армейский кадровик. А туда брали офицеров, прошедших службу трудной командирской тропой. В кабинете Генерального он спросил:
- На какую должность будете его оформлять?
- Давай его в дирекцию Ю.И. Сидоренко, в «Отдел организации службы движения», диспетчером-инспектором по вопросам обучения.
- Там у нас такой должности у нас нет, - сказал кадровик.
- Нет, так сейчас будет,- ответил шеф и по громкой внутренней связи запросил начальника отдела «труда и заработной платы»:
- Наталья Васильевна. Подготовьте приказ о внесении в штатное расписание «Отдела организации службы движения» должности диспетчера-инспектора по вопросам обучения.
- С каким окладом?- спросила «трудовичка».
- Пока с самым низшим, а потом посмотрим.
- Поняла. Значит, 630 гривен.
- Тебя устроит? - Спросил меня Генеральный.
- Устроит,- махнул я головой, в знак согласия.
Моя воинская пенсия, на тот период, составляла всего 250 новых украинских карбованцев в месяц.
- Правильно, такой и ставьте, - сказал утвердительно шеф.
Далее мы пошли к кадровику в кабинет, писать заявление и оформлять документы. Когда мы с ним разговорились, то я узнал, что он в одно со мной время служил зам. начальника ОК в штабе 16 Воздушной Армии в ГДР. Мы вспомнили и нашли много наших общих знакомых по тем счастливым временам службы. Когда я начал писать заявление и дошел до даты, с которого числа мне приступить к исполнению служебных обязанностей, то он сказал:
- С сегодняшнего дня, так и пиши, с 6 мая.
- А может с 10 мая? Завтра и послезавтра выходной, там праздник Победы?
- Что ты торгуешься? Пиши, как я сказал, - с 6 мая. А на работу выйдешь, как и все, 10 числа. А сегодня после оформления документов, можешь идти и начинать отмечать, и прием на работу, и день Победы. Да смотри, обо мне после праздника не забудь.
Я его не забыл, отблагодарив двумя бутылками коньяка. Он тогда, может по незнанию, а может специально, пропустил, мой перерыв в работе более полутора лет, и, не учтя прерванный стаж, установил мне надбавку за выслугу, по самой высокой планке - 40%. А это еще 250 гривен плюс к моему должностному окладу. Жизнь налаживалась и обретала розовые цвета. Так, в тот майский предпраздничный день, началась моя очередная служба, длиной в 12 лет. Десятого утром, как только я появился на своем рабочем месте, ко мне подошла молодая полногрудая, приятно улыбающаяся кассирша, Наташа Куделько и спросила:
- Вы Игорь Игоревич?
- Да. Я.
- Я вас с шестого числа ищу. Идемте в кассу, и получите причитающиеся, вам «праздничные», как «Участнику боевых действий»
-Так я же еще ни одного дня не отработал. Что мне там получать?
- Ничего не знаю. Приказ есть, деньги начислены, а мне нужно закрыть ведомость. Остались одни вы. Идемте.
Так, еще не отработав ни одной минуты в предприятии, я получил, как «Участник боевых действий», свои первые 500 гривен, ко «Дню Победы». Богатое предприятие, богатые и подарки к праздникам. Принимая меня на работу Кирилл Ананиевич Полищук и мой сосед, националист Ю.И. Сидоренко (перешедший на работу в «Украэрорух», из-за ликвидации и роспуска комитета по «Аэронавигации») планировали использовать мня в качестве директора «Учебного центра профессиональной подготовки и переподготовки авиадиспетчеров», который должен быть создан, на основании Постановления Кабмина Украины о создании «Единой гражданско-военной системы управления воздушным движением, в воздушном пространстве Украины». В этом постановлении, четвертым пунктом предусматривалось создание в составе нашего предприятия, такого центра. Но до постановления Кабмина нужно было ждать еще полтора месяца. Вот поэтому меня и взяли на работу, на должность диспетчера – инспектора, чтобы я врастал в обстановку, изучал руководящие документы и каноны Гражданской авиации, особенно системы ее управления в воздухе. Врастая в обстановку и постигая систему управления, я вокруг себя увидел и понял большее - какой сволочной народ работает в этом достаточно благополучном предприятии? Как за доброжелательными улыбками и учтивым обхождением, плетутся интриги и подставы. Как дельцы пытаются на простых закупках, получить свои откаты, в строго оговоренных и установленных процентах. Как покупаются новые автомобили, которые через год продаются как устаревшие, по заниженным ценам и только своим приближенным и «нужникам». Но это только на верхнем уровне. А на уровне простых канцелярских крыс, доходило до того, что из троих сидящих в одном кабинете, двое вместо обычных человеческих разговоров, переписываются по компьютеру в чате, что бы третий, не дай Бог, не «стуканул» про их разговор начальству. Когда, войдя в соседний отдел, попросишь дать, и тут же на месте посмотреть какой либо приказ или документ, а на тебя выкатив глаза смотрят и отвечают, что такого нет и о нем они даже не слышали, хотя он лежит прямо на столе перед моими глазами и их носом. Я увидел, как водят козу, при рассмотрении и согласовании проектов документов, придираясь сперва к точкам и запятым, затем к тому, что в английском языке такого слова нет и, что его перевод не соответствует истинному смыслу слова. А в добавок ко всему, какой-то заместитель, отвечающий за спорт, дисциплину и пропускной режим, на твоем документе после третьего круга неудачных согласований напишет, «Не тренируйте меня в чтении и эпистолярном жанре». Хотя к вопросам обучения диспетчеров, он абсолютно никакого отношения не имеет, кроме как своим распоряжением снять с занятий в учебном центре, какого-то негодного диспетчера–футболиста. Поскольку нашей сборной команде по футболу, нужно через две недели ехать на европейский чемпионат среди аналогичных команд авиадиспетчеров. Куда немцы, французы, испанцы, приезжают как на праздник с семьями, чтобы поиграть в мяч и пообщаться, а наши под настрой и четкие указания этого почетного начальника команды, должны для завоевания первого места, играть не в мяч, а в игрока, ломая соперникам ребра, руки и ноги. И главное, что вся эта грязь и неприязнь, молчаливо поощряются руководством, так называемых дирекций: УВД, Связи, технического обеспечения и ремонта, Отделами международных отношений и компьютерного обеспечения. Вот в такой террариум единомышленников, а точнее людей, связанных родственными узами, в мае 1999 года попал я.
Как-то в июне, к нам поступило сообщение Департамента авиации, что его заместитель, курирующий вопросы УВД (генерал Скалько Я.И., мой товарищ и соученик по академии им Ю.А. Гагарина) планирует провести совещание, на котором хочет заслушать нас (отдел профессиональной подготовки авиадиспетчеров) и представителей Кировоградской академии ГА, о перспективах развития и подготовки таких специалистов. Я взялся написать доклад, который должен был озвучить С.В. Геремеш, в то время ответственный за это, в киевском Центре. Чтобы иметь сравнительные данные по количеству, уровню подготовки, возрасту и образованию всех наших диспетчеров, (а их на то время по всей Украине было 1650 чел.), я обратился в отдел кадров, к Моруженко. На что получил его ответ, что у него есть данные только по 350 работникам центрального офиса, а диспетчера это забота кадров, в региональных предприятиях: во Львове, Борисполе, Харькове, Днепропетровске, Симферополе, Одессе. Обращайся к ним. Меня выручила Инспекция, которой раньше командовал Виктор Соловьев. Там я с компьютера снял все мне необходимые данные. Написал доклад и дал Геремешу, для его ознакомления и распечатки. Он к этому делу отнесся спустя рукава и перепоручил главной методистке учебного центра, а в прошлом бухгалтерше, подставившей Соловьева, его напечатать. Та в таблице, в строке возраста, вместо 42, напечатала средний возраст диспетчеров. 72 года. Геремеш, как главный докладчик, из своего Борисполя, опоздал на совещание минут на 15. При этом пока ехал автобусом даже не соизволил ознакомиться с тем, что ему напечатала методистка и про этот средний возраст. Когда он тупо озвучил эту цифру, то поверг в смятение Я.И. Скалько и вызвал улыбку у наших оппонентов. Сколько, услышав такую цифру, задал ему встречный вопрос:
- Если средний возраст 72, а самый молодой, примерно, 22 - 23, то какой возраст у вашего самого старого специалиста?
И он, не врубившись в суть «подначки», начал оправдываться и говорить, что это все из-за пенсионной политики государства, которое заставляет людей работать до глубокой старости. Этот его бред только добавил положительных эмоций присутствующим. Вот такой, а точнее никакой, был мой заместитель. Впрочем, он был очень активный на поприще профсоюзной деятельности. Он неоднократно проводил компанию среди членов профсоюза, для избрания его освобожденным секретарем профкома авиадиспетчеров, чтобы быть ближе к денежному профсоюзному потоку, путевкам и возможности их распределения, разумеется, не безвозмездно. Но это место было занято, всех давно купившим, старым профоргом, а ему, Геремешу, говорили, что он еще молод, быть на этом посту. Особую прыть, он проявлял на охоте, куда ездил с первыми лицами предприятия как загонщик, или подносчик патронов. Это у него не отнимешь. Получалось хорошо. Засветиться при начальстве было его главным и любимым делом.
Когда на следующий год, у нас на предприятии вводилась в эксплуатацию итальянская система УВД «Аления» и на ее открытие были приглашены по спец-приглашениям, как все наши начальники, так и представители авиационного департамента и даже сам посол Италии. Геремеш на это торжество пришел «непрошенным», в строгом черном костюме с черной бабочкой. Потом, перед самым фуршетом, он исчез минут на пять и снова появился, но уже в абсолютно белой тройке, и с бабочкой красного цвета. К чему был приурочен такой его стриптиз с переодеванием, я так и до сих пор не пойму.
Наконец в середине июля «Постановление» Кабмина состоялось. На основании его по предприятию был издан приказ о создании Учебного центра и указана моя фамилия, как его директора. Я поинтересовался, по поводу своей новой зарплаты, на что в отделе «Труда и заработной платы» мне ответили:
- Ну что вы? Это так быстро не делается.
- А как это делается?
И мне начали вешать лапшу на уши, не договаривая многое. Все дело было в том, что наш центр создавался на базе отдела профессиональной подготовки Бориспольского центра УВД. При этом его бывший начальник, С.В. Геремеш, становился моим заместителем по тренажерной подготовке. Бывший завуч И.В. Куделько, стал начальником учебной части. Он, как и мой заместитель, существенно прибавив в окладе. А я оставался при своих 630 гривнах, да 40% надбавке к ним, хотя работал и крутился в полную силу. По этому вопросу я неоднократно обращался к своему непосредственному начальнику и куратору, Ю.И. Сидоренко, но тот говорил, что этот вопрос зависит от Кирилла, и он с ним на эту тему переговорит. Но это были только обещания. При внешне уважительных отношениях и взаимных расшаркиваниях, они люто ненавидели друг друга. Кирилл за то, что Сидоренко, будучи начальником комитета, нагибал его и облагал поборами, а Сидоренко, за то, что ему сегодня делал Кирилл. И вообще, все начинания и инициативы Ю.И. Сидоренко, в предприятии либо игнорировались, либо встречались в штыки.
Став официальным начальником учебного центра, который еще назывался на английский манер и полу-русскими словами «Украэротрейнинг», я занялся разработкой его структуры в соответствии со стоящими задачами, а также штатным расписанием сотрудников. Я старался сделать его более компактным и с меньшим числом сотрудников, но при каждом согласовании с должностными лицами, почти каждый из них в мягкой форме подсказывал мне что не мешало бы в какой либо отдел ввести еще одну резервную должность. Авось пригодится? Я понимал, что это должность лоббировалась для своих друзей или родственников, которых в нашем предприятии, «Украэрорух», было хоть пруд пруди. А такие как я, случайные варяги, были чужими и инородными телами в этом змеином кубле. Таким, как мы, вся эта братия, строила козни, и доводила до серьезных подстав. Даже один из моих начальников, первый заместитель Ю.И. Сидоренко, некто Пестерников А.Н., оставаясь за него, пытался меня откровенно подставить, и тем самым сорвать прием Германской делегации. Убывая в Канаду, на заседание комитета ИКАО, Ю.И. Сидоренко сказал мне, что к нам через десять дней прибывает немецкая делегация из учебного центра ДФС, занимающаяся на европейском уровне подготовкой авиадиспетчеров.
- Обрати особое внимание, что копия приказа, должна быть за 5 суток на согласовании в органах СБУ Украины. Смотри не проворонь, – сказал он, убывая.
Я отработал проект приказа, согласовал его со всеми, кем было положено, и мне оставалась только виза от моего временного руководителя. С проектом документа я проходил за ним трое суток. Когда оставался последний день подачи приказа на подпись Генеральному, и я очередной раз пришел к нему за визой, то Пестерников сказал, что в данный момент очень торопится и что бы я подошел к нему после обеда, часов в пятнадцать. Во время обеда от своих приятелей я узнал, что Пестерников в 15.00 улетает во Львов, и что он сейчас в своем кабинете собирается к отлету. Я вошел в кабинет и застал его одевающим дубленку.
- Алексей Николаевич. Завизируйте приказ, что бы он завтра попал к СБУ-шникам.
- Мне сейчас некогда. Я уже улетел. Приходи послезавтра.
- Нет, падло. Ты не улетишь. Ты, скотина, сейчас поставишь мне визу или останешься здесь, на месте, и надолго.
Я положил перед ним на стол, документ и взял в руки спинку металлического офисного стула. Увидев мой «звериный взгляд» и поняв, что отказ в подписи закончится «смертным боем», он ни слова не говоря взял со стола ручку и не глядя на документ, поставил закорючку и выбежал из кабинета, даже не закрыв его. В тот момент я был настроен крайне решительно. Мне было наплевать на хорошо оплачиваемую работу. Я не мог простить этому мерзавцу и цинику, ту подлость и подставу, которую он мне пытался уготовить.
Когда через неделю появился Юрий Иванович, и я поведал об этом нашем прецеденте, то он ничего толком не ответил, а сказал, что вот таков мой зам, а у него есть связи.
Очередная подстава, которую он мне заготовил, а попал в нее сам, произошла в середине февраля. К тому времени наш центр просуществовал уже полгода и подвергался проверке инспекции Предприятия. Юрий Иванович, снова был в командировке за океаном, а представить центр должен был его подлый зам. Но в день начала работы инспекции он по неотложным делам находился на выезде. Они согласовали, с Главой инспекции, что центр представлю я, доложив обо всем, а на заключительный этап, подведения итогов, прибудет сам А.Н. Пестерников. Когда я доложил начальнику инспекции, что Центр хоть и создан вот уже более шести месяцев, но поданные мной «положение о центре», организационная структура и штатное расписание еще не утверждены. А наш личный состав, это просто люди, внесенные в ведомость по заработной плате. И их на тот момент было 27 человек, из которых к вопросам обучения можно было отнести: семь переводчиков с английского языка, два инструктора тренажеров и метеоролога. Остальные, были из бухгалтеров, библиотекарей и бывших стюардесс, но зато все со связями. Услышав это, руководитель инспекции, молодой отставной полковник А.А. Катрич, прекратил заслушивание и сказал мне, «пойдем покурим». Беседуя «тет а тет» о сложившейся ситуации, он сказал, что не знал о таком состоянии в центре и о той задержке с подписанием и отсутствием основополагающих документов. После этого проверка свелась к исследованию только одного вопроса – проведения занятий по английскому языку. В чем большая часть членов комиссии была, мягко говоря, не компетентна. Комиссия отработала все свои запланированные дни. Я каждый вечер ездил к Пестерникову с докладом о ходе проверки, и ни разу не был им принят, из-за его «занятости». Разбор был назначен на 10 часов утра в пятницу. Я предупредил Алексея Николаевича об этом и еще о том, что его присутствие будет необходимо. Он ответил, что знает и скоро будет. До 11часов он так и не появился. Катрич А.А., в течение 15 минут подвел наши неутешительные итоги. А после совещания сказал мне, что такого бардака как творится с центром, он не ожидал. И что вся вина за это, лежит на нашем непосредственном руководстве. В понедельник на работе появился Сидоренко и первое, что он сделал, то обрушился на меня с претензиями, за фактически сорванную проверку. Я объяснил ему, что к нам, как к центру претензий фактически высказано не было, а были упреки в адрес лично его и его зама. Отделались они легко: «предупреждением»-Сидоренко, Пестерников –«строгачем». Вот примерно в таком моральном климате, начиналась моя трудовая деятельность в предприятии «Украэрорух».
Как один из приятных памятных моментов того периода я хочу напомнить встречу, произошедшую через 15 лет, со своим заместителем по ИАС, полковником Гультяевым Анатолием Петровичем. В тот день я поехал на киевский радио рынок купить «паленное программное обеспечение». И вдруг, среди торговых рядов, я увидел человека торгующего кофе, чаем, сигаретами. Это был мой бывший сослуживец и подчиненный. Он заметил меня, но сделал вид, что не узнал. Я подошел к нему вплотную и стал перед ним сидящим. Он не поднимая головы, продолжал сидеть, посматривая по сторонам.
- Петрович, привет. Не узнаешь?
- Да чего уж там? Узнал. - Ответил он мне, и взглянул в мои глаза, каким-то стеснительным взглядом.
- Не стесняйся. Я тебя не осуждаю. Торговать, это не воровать. Хотя сегодня, одна часть страны ворует, вторая часть охраняет наворованное, а остальные торгуют, ради выживания.
Он рассказал о том, что живет с семьей сына. Пенсии не хватает, вот и приходится таким ремеслом промышлять. Вот до чего довел развал Союза этого полковника, закончившего с отличием Жуковку, а сейчас выживающего, за счет мелкой торговли. В тот день мы с ним расстались и я, при следующих посещениях радио рынка, больше его не встречал. Как неожиданно пересеклись наши пути, таки они и разошлись навсегда.
(Продолжение следует)