ИГОРЬ ИГОРЕВИЧ СИСМЕЕВ
(Продолжение. Начало: https://dzen.ru/media/id/5ef6c9e66624e262c74c40eb/voennyi-letchik-ispoved-posle-poletov-baby-i-remont-638e0dfd6e335f5d513808db )
Июль подходил к концу. В тот день, я на лужайке возле дома, занимался чисткой и стиркой ковров, дорожек и паласа, когда ко мне пришла моя соседка Светлана Сидоренко и попросила помочь ей и ее подруге, открыть бутылку вина. Я, как был в шортах и майке, решил приостановить работу, и, откликнувшись на просьбу женщин, пошел выпустить «джина из бутылки».
Действительно, их просьба была обоснована. Они, открывая дорогое вино, штопором разрушили корковую пробку, которую штопор уже не брал, и поэтому нужно было срочно предпринимать какие-то другие, нестандартные решения. В данной ситуации, решение оставалось одно: проткнуть пробку далее в бутылку и дать вину возможность вылиться. Что я и сделал. Приятельницей моей соседки была симпатичная стройная женщина, лет сорока/сорока пяти, «платиновая блондинка» по имени Галина Она была неразговорчива, много курила и было видно, что у нее на душе неспокойно и имеются какие-то свои серьезные личные проблемы. Мое появление прервало их разговор и я, поняв, что здесь буду лишним, быстро ретировался.
Шестого августа мой сосед Геннадий Кузнецов, отмечал свой день рождения, на который в числе многочисленных гостей был приглашен и я. Столы были накрыты на дворе, на свежем воздухе. Так вышло, что из всей многочисленной компании присутствующих, я был знаком только со Светланой и ее мужем Юрием Ивановичем. Поэтому я оказался рядом с ними за одним столом. Юрий Иванович Сидоренко, в то время был большим чиновником - председателем комитета по «Аэронавигации», при Кабмине Украины. В ходе этого торжества, как это всегда бывает, со временем все разговоры перешли к частным полемикам, близь сидящих гостей. Так случилось и у нас с моим соседом. Юрий Иванович, был ярым украинским националистом и на чем свет стоит, ругал советскую власть. Я в свою очередь, в прямой и не двузначной форме, не подбирая слов и выражений крыл все то, что происходит на Украине, а так же ее бездарное руководство и таких как он, в том числе.
До драки дело не дошло, но ненормативная лексика, обильно украшала доводы с обеих сторон. И вдруг, среди этой нашей полемики, к Юрию Ивановичу подошла знакомая мне, «платиновая» Галина. Она была одета в спортивный костюм, явно не для этих сегодняшних торжеств, а в руках держала мобильный телефон, большую и очень дорогую редкость, по тем временам. Она попросила Юрия Ивановича, оказать ей помощь в настройке этой диковинной штучки, которая почему-то заблокировалась и не реагирует на команды. Увидев Галину, гостеприимная хозяйка принесла ей стул, и пригласила принять участие в застолье. Галя пристроилась рядом с нами, через стол напротив. Сидоренко быстро устранил блокировку и отдал ей её аппарат. Наша полемика, временно прерванная, была снова продолжена, набирая обороты и не сохраняя границ приличия. (А чего по пьянке, не наговоришь?) Галина сидела, смотрела и с ужасом слушала то, как я полоскал и власть и самого Сидоренко, с его украинской национальной идеей. Где-то в первом часу ночи, гости начали расходиться, и Сидоренко предложил мне поводить Галину.
- Проводи одинокую женщину,- сказал он. Она живет не далеко, в пятнадцати минутах ходьбы.
И мы с Галиной пошли. По дороге я спросил ее, почему Сидоренко назвал ее одинокой женщиной?
- Я не одинокая, у меня есть муж. Есть две взрослые дочери. Есть свой дом и автомашина. Только мой муж сейчас находится в больнице, он серьезно болен. Лично я работаю женским парикмахером, и считаюсь не плохим мастером.
За такими разговорами, мы незаметно подошли к ее дому и в тот вечер расстались. Потом через несколько дней мне позвонила Светлана и сказала, что они с Наташей Кузнецовой и Галей хотят прийти ко мне в гости, и посмотреть какой у меня, получился ремонт, сделанный своими силами.
- Приходите, - сказал я. Выпить и закусить найдется.
- Этого нам не надо. Мы уже успели и без тебя, - ответила она.
Через минут пять, дамы высоко оценили мое кустарное мастерство. Переходя из одной комнаты в другую, Светлана, пропустив вперед своих подруг, придержала меня за руку и тихо, с просьбой в голосе, промолвила:
- Возьми меня замуж.
- Да ты что? У тебя же есть живой муж.
- Ой, да какой он там, муж….? - расстроено ответила она.
22 августа вечером, я сидел дома и смотрел ТВ «Новости». От калитки позвонил звонок и я увидел, что на улице возле моих ворот стоят супруги Сидоренко. Рыдающая и со слезами на глазах Светлана сказала:
- Только что звонила Галя. Витька, дурак, повесился. Мы сейчас идем к ним. Пошли с нами.
- Идите. Я сейчас переоденусь и на велосипеде догоню вас.
Когда я вошел в дом, то увидел в плохо освещенной веранде, за какой-то сохнущей на натянутом шнурке простынкой, стоящего мужчину. Я прошел в комнату и увидал рядом с Галиной, обоих Сидоренко..
- А где Виктор?- спросил я.
- А он на веранде, ответила заплаканная Галина.
- А вы в милицию и скорую звонили?
- Звонили. Скорая приехала, констатировала смерть и уехала. А сейчас должен подъехать следователь из прокуратуры.
Прокурорский работник появился минут через пятнадцать. Провел свои следственные действия и сказал, что покойного можно вести в морг. Специального вскрытия не будет. Сказал он и тоже уехал. Мы с Юрием Ивановичем обрезали веревку и освободили тело от петли. Виктор был повешен в стоячем положении. Его ноги стояли на полу, а рядом с ним стояли аккуратно составленные комнатные тапочки. Создавалось такое впечатление, что ему кто-то помог уйти.
Мы позвонили, чтобы вызвать спецавтомобиль, но нам ответили, что машина не придет, и что бы мы сами нашли способ, как доставить тело в морг. Ничего не оставалось, как попытаться отвезти его на моей «Волге», которая со дня Настиного крещения, ни разу не запускалась и не выезжала. На этот раз мотор запустился с пол оборота. Мы с Сидоренко погрузили остывшее тело в салон и доставили в морг. О том, что Виктор вот уже несколько дней как вышел из больницы и безвылазно находился дома, мы не знали. Тело обнаружила Галина, вернувшись с работы. Ее удивило еще и то, что их кавказец, Акбар, был заперт в вольере, в то время как в последние дни он был на воле, и неотлучно следовал везде за хозяином.
Эта загадочная смерть и какие-то поверхностные действия следователя прокуратуры, не потребовавшего вскрытия или хотя бы осмотра тела и заключения экспертов, наталкивали на мысль, что это все было не случайно и кем-то, умело организовано. Виктор Владимирович Соловьев, был родом с Дона, из Ростовской области. По окончанию средней школы, он поступил в Киевский институт инженеров ГА, на факультет автоматики и управления полетов и закончил его по этой специальности. Казак по крови, и рубака – парень по характеру, он во время своей преддипломной практики приглянулся начальнику службы УВД, бывшему военному летчику, некому Е.М.Марчуку. Тот запросил его при распределении в своё подчинение в Бориспольский аэропорт. Виктор начал трудиться инженером по обслуживанию автоматизированных систем УВД. Через некоторое время, тот же Марчук отправил его в Ульяновский центр подготовки специалистов гражданской авиации, где он обрел новую специальность, авиационного диспетчера. Дальше был его рост по службе. Дошел до должности руководителя полетов смены, окончил Ленинградскую академию Гражданской авиации. После развала Союза и в период разгула демократии, был избран трудовым коллективом, на должность Директора Бориспольской службы УВД. Этого большого и важного предприятия в главном аэропорту столицы Украины. Далее из-за своей доверчивости был «подставлен» доброжелателями, в результате чего фирма, которой были перечислены большие деньги для приобретения компьютерной техники, исчезла, а его обвинили в некомпетентности и транжирстве, приписав сговор с аферистами. Открыли уголовное дело. Предприятие долг списало, а его, с должности директора, перевели начальником Главной инспекции службы безопасности УВД по всей Украине. И дело было закрыто. Когда менты захотели получить очередную крупную взятку, они снова открыли старое уголовное производство и довели дело до его ареста. Он тяжело перенес арест и его в состоянии глубокой депрессии, из СИЗО перевели в киевскую нервнопсихиатрическую больницу. А это похуже чем СИЗО. Здесь он находился более шести месяцев, проходя курс лечения, (а может быть и зомбирования?). Свобода пришла неожиданно, в виде, почему-то, майора СБУ, а не МВД, который пришел в клинику и заявил Виктору, что тот свободен и может идти домой. И при этом добавил:
- Но вы особенно не обольщайтесь. Через пару дней мы снова придем за вами.
И это вопрос? Зачем сегодня отпускать, что бы через пару дней снова закрыть? Он вышел из больницы и поехал, но не домой, а к своим приятелям, у которых пробыл до поздней ночи, к которым по хозяйскому звонку с работы приехала Галина и ночью привезла его домой. Вероятно выпустившие, планировали его физическое устранение еще по дороге домой, но этот его шаг, с приятелями, нарушил их планы и исход всей этой операции.
Потом в течение нескольких дней возле его дома плутала какая-то неизвестная машина, с густо тонированными стеклами окон. А потом произошло то, что произошло.
Когда мы с Сидоренко доставали Виктора из петли, я увидел на его усах следы запекшейся крови. На следующий день, в одной из комнат, в которой рядом с окном стоял диван, на белой оконной тюлевой шторе я увидел множество мелких бурых точек. Происхождение которых ни Галина, ни ее взрослые дочери объяснить так и не смогли. Возможно, это были капельки крови, и удушение произошло именно на этом диване. А далее бездыханное тело было просто поставлено в петлю на веранде.
Но сегодня об этом никто ничего не скажет, а тогда следствие не интересовали эти детали. Повесился, значит, повесился и концы в воду.
Его уход из жизни облегчил участь многих прямых соучастников того преступления. И его главного бухгалтера, подписавшего за него платежное поручение, и начальника отдела договоров, нашедшего сомнительного поставщика, и еще большую цепочку лиц, имевших в этом свой интерес.
Не маловажным оказался и тот факт, что на следующий день после происшедшего, в Киеве на вокзале, как бы «случайно», был задержан, приехавший поездом из Москвы, директор той самой «фирмы-однодневки», некто Катран, который пошел на добровольное и активное сотрудничество со следствием, и всю вину переложил на покойного.
Состоявшийся суд признал во всем виновным Соловьева. Всех подозреваемых отпустили, а Катрану дали по минимуму, как за мелкую аферу, ценой в 147 тысяч зеленых, больших денег, по тем временам.
Когда Галина обо всех метаморфозах последних дней рассказала Генеральному директору предприятия и близкому другу Виктора, то он сказал ей:
- Галя. У тебя две взрослые дочери. Подумай о себе и о них. Виктора больше не вернешь, а неприятностей сможешь нажить много. По мере возможности, мы будем тебе помогать материально.
Это был и намек, и их откупные. Мудрая Галина, сделала свои правильные выводы, однако в душе продолжала и продолжает глубоко ненавидеть, всю эту их мафиозную группировку.
На следующее утро, после произошедшего, с работы Виктора позвонил Генеральный. Выразил Галине и семье соболезнование и сказал, что предприятие поможет в проведении похорон средствами и автотранспортом, да вот, они пока не знают, кого прислать, что бы заниматься организацией всего этого. Галина от помощника отказалась, получив мое заверение, что я все возьму на себя. Через час приехал человек и привез деньги, которых вполне хватало на все предстоящие затраты, вплоть до большого поминального обеда в ресторане. Когда мы с другом и подчиненным Виктора, авиа диспетчером Н.В. Рыбка, подъезжали к дому, доставляя тело из морга, он сказал: Весь Борисполь, только и судачит, что Соловьев обокрал предприятие и построил себе домину. А дома-то его из-за старого сгнившего забора не видно. Так себе, не приглядная «хатынка». Похороны прошли в обычном порядке. Народу из числа сотрудников и сослуживцев было много, да вот желающих, сказать свое последнее, напутственное слово усопшему, было не много. Два или три человека. После придания тела земле, Генеральный подошел к Галине и сказал, что из-за занятости не сможет присутствовать на обедне в ресторане, но пообещал на 9 дней обязательно быть. Его слова, остались словами. А еще через дней десять он снова позвонил и сказал Галине, что бы она приехала и получила за Виктора десять окладов его месячной зарплаты, предусмотренных в таком случае коллективным договором предприятия.
- Приезжай не сама. Возьми надежную охрану. Сумма не малая, более 10 тысяч гривен,- сказал он.
В качестве, охраны Глина предпочла меня. Генеральный поблагодарил меня за то, как были организованы и прошли похороны, и то, что я своим участием, снял лишнюю заботу с предприятия в их организации. Когда мы собрались уходить из кабинета, Галина попросила Генерального помочь мне устроиться на работу в его предприятие, тем более я что-то соображаю в авиации, отлетав и дослужившись в ней за 30 лет, до полковника. Он ответил, что в данный момент, такой возможности не видит, но в недалекой перспективе, это в принципе возможно. После этого записал мои данные и координаты, сказал, чтобы Галина, по этому вопросу, ему изредка звонила и напоминала.
До открытия недалекой перспективы, оставалось почти восемь месяцев. В октябре Галя с младшей дочерью Наташей, кавказцем Акбаром и ангорской кошкой Муськой, перебрались ко мне жить, оставив весь свой дом старшей дочери Алине и ее непутевому, а точней будет сказать, придурковатому зятю. Так, благодаря той не открывающейся бутылке вина, у меня сложилась новая семья. С женой, дочкой, кошкой и еще одной собакой – кавказцем Акбаром. Узнав о наших отношениях с Галиной, моя теща, Валина мать, постоянно достававшая меня, чтобы я не ходил бобылем, наконец успокоилась и по-матерински благословила этот союз. Так неожиданно, моя и Галина жизнь, наладилась и приобрела новый смысл. Да и моя родная дочь Наталья, восприняла наше соединение с пониманием, и у нее не было, и до сих пор нет, противления этой женщине, с которой мы прожили уже более пятнадцати лет, а кажется, что прошел всего только один день.
Через год, после гибели Валентины, у меня возникло желание восстановить с братом хоть нормальные отношения. Лучшим поводом моего появления у него дома, был его День рождения 10 ноября. Мы с Галиной, в соответствии с нашими финансовыми возможностями, купили ему: подарок, цветы, торт и шампанское. Этим визитом я рассчитывал познакомить их с Галиной, и решить вопрос с долей его наследства, которое оставалось после отца, и создавало мне бытовые неудобства в хозяйстве. Мы приехали к нему домой, и застали всю его родню за праздничным столом. Здесь были две его дочери с мужьями и внуками. Наш приход вызвал какую-то напряженность в этой, хорошо знакомой мне компании. Обычно она была веселая и шумная, а в этот раз все они как-то замкнулись. Видя, что на этом «балу мы лишние», я сразу же перешел к основному вопросу - к его наследству (Мотоциклу МТ-10 с коляской, и другим вещам). Но он в категорической форме отказался вступать в свою долю наследства, и прекратил наш разговор об этом, заявив:
- Ничего мне от вас, ни от отца, ни от тебя, из наследства не надо. Распоряжайся им как хочешь.
-Так, мотоцикл же новый, и он без перерегистрации пропадет. Его ни использовать, ни подарить, ни продать без этого нельзя.
- Пусть пропадает. Меня все это больше не интересует.
Пробыв у них не более часу, мы с Галиной ушли. И я тогда еще не знал, что это была моя последняя встреча с родным братом. Спустя несколько лет его не стало. Как говорится: «Гордыня–зло, а пути Господни, неисповедимы». И мы, каждый, по жизни идем своим путем, начертанным Создателем.
(Продолжение следует)