ИГОРЬ ИГОРЕВИЧ СИСМЕЕВ
(Продолжение. Начало: https://dzen.ru/media/id/5ef6c9e66624e262c74c40eb/voennyi-letchik-ispoved-posle-poletov-nevospolnimaia-utrata-638dab27dec66579ead76deb )
После гибели Валентины прошло почти сорок дней. Я задумался над тем, как бы провести эту поминальную дату у себя дома. В приготовлении застолья мне вызвались помочь Валины сестры Тамара, Ольга и соседка Наташа Кузнецова, жена бывшего первого замминистра торговли Туркмении, Геннадия Викторовича Кузнецова.
Кузнецовы перебрались в Киев, спасаясь от репрессий, лютовавшего в «свободной Туркменни», ее первого президента «Туркмен-баши», Сапар-Мурата Ниязова. Он, придя к власти, установил террор и расправу над своими ближайшими приспешниками и конкурентами. По ложному обвинению и доносу в застенках Туркменского КГБ, провел полтора года и Геннадий. Случайно вырвавшись на волю он, покинув дом и родственников, приехал со своей семьей на Украину, искать лучшую долю, а в самом деле, в итоге попал в Ж***.
Поминальный день выпадал на воскресенье, 7 января, «День Рождества Христова». Я купил программку ТВ на грядущую неделю и прочел в публикуемом в ней гороскопе: 8 января. Лев. «Вас ожидает медовый месяц». А почему не большие шальные деньги, не увлекательный тур на Мальдивы, а именно, «медовый месяц»? И с кем? О каком медовом месяце говорила газетная бумага? Такого быть не может, да и не с кем мне медовать.
На поминальный вечер пришли мои ближайшие друзья и родственники. Пришел и мой двоюродный брат Олег, с женой Ниной и своей вдовой снохой Эльвирой, женщиной лет до сорока. Когда гости начали расходиться, я, глядя на оставшуюся и не тронутую закуску, сказал:
- И кто это все теперь будет доедать?
Гости ушли, я убрал и помыл посуду, а оставшийся харч, разместил в холодильнике, рассчитывая разобраться с ним, в течение пары ближайших дней.
В нерабочий после праздника понедельник, у меня зазвонил телефон и Эльвира своим голосом спросила:
- Ну что, дядя? Не хочешь пригласить меня помочь помыть посуду, подчистить и разгрузить холодильник?
Она появилась буквально через минут сорок, как всегда, модно и изыскано одетая и с аккуратным вечерним макияжем.
Об Эльвире, вдове моего погибшего в 1982 году, племянника Сереги, я услышал от своей мамы, когда приехал в тот же год, в отпуск. Она обрисовала мне ее как неписанную красавицу-казачку, имеющую стройный стан, большие карие глаза и грудной бархатный голос. Увидел я ее в первый раз, когда после маминой смерти не смог дозвониться до Олега и передать ему, что его тетка ушла в мир иной. Я приехал к нему домой и постучал в приоткрытую дверь его квартиры. «Войдите»,- раздался незнакомый женский голос. Я вошел и увидел, что в обычно чисто прибранной квартире на сей раз царило такое состояние, каким оно бывает после хорошей п’янки, или после встречи нового года большой и шумной компанией. Пустые винные и водочные бутылки стояли и валялись на полу в коридоре и комнате. А сама хозяйка в черных тонких колготках, в мужской рубахе вместо халата, поджав красивые и длинные ноги, сидела растрепанная, на раскрытом кровать-диване. На мой вопрос, где мне можно найти Олег Сергеевича или Нину, она ответила, что папа и мама здесь больше не живут, и что они переехали в дом бабушки, что в двух кварталах отсюда. Я попросил их телефон, что бы позвонить. Она назвала нужный мне номер, но сказала, что ее телефон временно не работает, он отключен. Потом она появилась на маминых похоронах вместе с братом и его женой. Это и в самом деле, была красивая молодая женщина, элегантно одетая в брючный костюм темно оливкового цвета, подчеркивающий ее совершенные формы и глаза. Следующая наша с ней встреча произошла на дому у Олега, когда к нему из Калининграда в гости приехал наш старший брат, адмирал – Валентин. Моя жена на следующий день должна была ехать к Наташе в Таллинн. Эльвира узнав это, впилась в меня пристальным взглядом и попыталась под столом своей ногой достать моей ноги. Это не прошло мимо внимания Валентины и она ей тут же, за столом сказала:
- Элька – сучка. Запомни и не вздумай затащить моего мужика к себе в постель. Пока я жива, тебе это не удастся.
Услышав это, Эльвира встала из-за стола, вышла в коридор и напротив открытой двери нашей комнаты, присела на корточки, обняла двумя руками свою голову и завыла, как воют бабы потерявшие мужиков или шанс на мужика. На это, братова жена Нина сказала:
- Элька, ты это чего? Ну, девка, совсем умом рехнулась.
Ну вот. Валентины больше нет, и у нее появился шанс не только затащить чужого мужика в свою постель, а самой лично прыгнуть к нему в койку. Она пришла и спросила:
- Что будем пить и чем закусывать?
Я отослал ее к бару, где она, из нескольких стоящих рядом бутылок спиртного, выбрала водку, в объеме 0,75 литра. За этим романтическим ужином она рассказала мне о своей жизни. Что она по своему образованию медицинская сестра, но ни одного дня не работала по специальности. Что со своим мужем, покойным Сережей, познакомилась тогда когда вместе с ним и его «джаз-бендом» ездили с гастролями по стране, играя в ресторанах, а она там пела. Потом у них родилась дочь Алена. А вскоре, в ДТП погиб Сергей. Серегины родители взяли девочку на свое воспитание, отпустив Эльвиру устраивать свою личную жизнь. Она несколько раз «сходила замуж», но браки были неудачными и быстро распадались. Потом в ее жизни была воюющая Югославия и Италия. Чем она там, при такой красе и молодости занималась, мне стоило только догадываться, явно не профессией фронтовой медицинской сестры. Потом, когда она возвращалась из Рима домой, ее в поезде до нитки обобрали «клофелинщики», украв и деньги и шмотки. После возвращения на родину, она пыталась найти себя, пристроившись к подиуму, но с таким возрастом она уже была не нужна.
Бутылка водки быстро пустела, еще быстрей за разговорами летело время. Моя собеседница подливая себе в рюмку «оковытой», предлагала выпить очередной раз. Я отказывался, ссылаясь на завтрашний рабочий день, а она говорила:
- А я выпью. Мне так грустно, - и потихоньку пила. Когда стрелки сошлись у числа 12, она, будучи на подпитьи, сказала:
- Я сегодня домой не пойду. Дай мне свою сорочку, я переоденусь и пойду свершу вечерний моцион.
Я предложил ей халат, но она потребовала мужскую сорочку. Переодевшись, и завихляв из-под сорочки, круглой аппетитной попой, она прошла в ванну. Дальше, пока я убирал со стола, она проникла под одеяло в мою постель и заснула. Мне ничего не оставалось, как лечь с ней рядом. Через некоторое, непродолжительное время, она проснулась и со словами:
- Давай быстро. Только не целуй в губы, - потащила меня на себя. Я поддался минутной слабости и быстро сделал то, что хотела она, и чему не противилось мое мужское естество.
- Все больше меня не трогай, ты свое получил, а завтра нам обоим рано на работу,- были ее последние слова, пред нашим сном.
Нас разбудил будильник. Вставать решительно не хотелось, да вот только чувство долга, заставили, преодолев похмелье, через силу позавтракать и отправиться в путь, под знамена труда. Когда мы собрались выходить из дому, она взглянула в свой пустой кошелек и сказала:
- А ты мне дай, каких ни будь денег на автобус.
Я посмотрел в свое портмоне и увидел там сто гривенную купюру и десятку американских зеленых. Я отдал ей доллары, на что услышал от неё в ответ:
- Ты не расстраивайся, что дал доллары. Я стою значительно дороже, как минимум в десять раз.
Это, ею сказанное, и её слова: «Только не целуй меня в губы», - красноречиво подсказали мне, кто она и чем занимается на самом деле. Сегодня, я расцениваю тот ее «случайный приход» ко мне, не иначе как попытку жены брата, Нины, пристроить свою непутевую невестку, к еще не старому и обеспеченному вдовцу.
Прошло 9 лет. Эльвира обрела покой, выйдя очередной раз замуж, в этот раз за отца своей подруги. Ушел из жизни брат Олег. На его похоронах я застал у гроба его поддатую и плачущую сноху. Она пришла в дом покойного, в каком-то ситцевом, в мелкий цветочек платье, не первой свежести. В такой же косынке на голове, завязанной по-комсомольски как в 30 годы, и в старых, замызганных кроссовках, на босу ногу. Ранее ее красивые и стройные ноги, сейчас были покрыты синяками и ссадинами, а также начинающимися первыми признаками трофической язвы. Лицо бывшей красавицы, было распухшее, не от слез скорби, а скорей от систематической пьянки. От больших и красивых карих глаз, остались узкие щелки и зрачки цвета выгоревшей травы. Так в водке утопает красота, которая по своему предназначению должна была бы спасать мир. Но не вышло. Да и Бог уберег меня, от предстоящих мучений с ней в этой жизни.
С Надеждой Владимировной Жуковой, я снова встретился спустя два года, после нашего знакомства. Познакомил меня с ней, Володя Примак, у которого в то время, Надежда жила со своими двумя взрослыми детьми, в качестве приживалки или гражданской жены. В тот день мы, всей своей компанией, отправлялись в Чернигов, на нашу традиционную встречу, посвященную годовщине выпуска. Примак позвонил ко мне и сказал, что заедет за мной на его служебном автомобиле. Когда он подъехал, то я увидел, в салоне на заднем сиденье, молодую симпатичную женщину, как минимум лет на 15-17 моложе нас с Владимиром. Когда мы на следующий день возвращались из Чернигова. И когда жены моих друзей захотели пообщаться с Валентиной, а так же увидать мою внучку, вся кавалькада машин зарулила к нашему дому. Пока Настя спала, женщины сидели и разговаривали во дворе. Потом Валентина услышала из спальни детский плач и предложила генеральше из Ростова, Татьяне Тендитниковой, пройти и посмотреть «эстонскую девочку». Таня и Валя пошли, а вместе с ними увязалась и Надежда. Пока они шли до спальни, Надежда быстро успела заглянуть во все комнаты, чем вызвала законное возмущение почти всех жен моих друзей, заявивших:
- Ишь, какая молодая да наглая. Ее никто не приглашал, а она сама поперлась. Да еще успела все везде просмотреть?
Вообще-то, Примак был любителем окружать себя молодыми женщинами и девочками-подростками, тем самым создавая себе имидж, этакого мафиози, хотя из-за своего диабета, уже никакого интереса и угрозы для женщин не представлял. О чем заявила в компании нашим женам, его вторая супруга, перед тем, как навсегда сбежала от него с дочкой, к любовнику в Минск.
- Знакомься, это Надежда, - сказал он при нашей первой встрече. Так я с ней и познакомился. Встретились мы с Надеждой после долгой разлуки, в нашем холдинге «им. Г.А. Авраменко». Где я исполнял роль «зитц-президента» «Галлиса», а она работала бухгалтером в этой компании. К тому времени они с Примаком разъехались. У него была очередная пассия, имеющая взрослую дочь в Голландии. Она хвасталась перед нашими бабаньками, что они скоро переедут с Володей на Запад. Ему, бывшему КГБисту, в самый раз, в эти годы, нужно было ехать и «внедряться в сеть своих агентов», тайно работавших в странах НАТО.
Мы с Примаком и Надеждой, часто обедали в нашем кафе за одним столом, поддерживая ровные партнерские отношения. Примак знал, что во время моей работы в Акционерном обществе, у меня была давняя зазноба Ирина Николаевна, жена одного маститого украинского кинорежиссера, умершего ровно за год и один месяц, до гибели Валентины. Он меня постоянно подначивал с женитьбой на этой женщине. На это я отшучивался, что еще не прошло время супружеского траура. Надежда все это «мотала себе на ус» и при таких разговорах, занимала мою сторону, говоря:
- А куда ему торопится? Пусть присмотрится, а то возьмет что-то не то, а потом будет мучиться.
Примерно такое же, я слышал, тем январским утром, при нашем расставанье в метро, от Эльвиры, которая, выходя из вагона, чмокнула меня в щеку и сказала:
- Ты только, не торопись жениться.
Мы с Ириной поддерживали близкие дружеские отношения, и у нас тогда был, как бы это сказать, «букетно – конфетный» период, но без «ЭТОГО». Отношения были очень теплые и взаимные. Где-то в середине марта Примак собрал кучу своих бывших сослуживцев на маленький банкет, по случаю какого-то их профессионального праздника. На эту пьянку, был приглашен и я, уже покинувший «Галлис». Накрывать столы и помогать в организации вечеринки, принимали участие Надежда и еще несколько сотрудниц. Когда подвыпивший Володя, указывая на меня сказал ей:
- Вот, Надя, Игорь скоро женится на Ирине. Он меня официально пригласил на свадьбу, а как тебя? Она вспыхнула и сказала:
- Ничего у них не получится, я так решила и так не будет.
Я эти ее слова пропустил мимо ушей. А напрасно. На следующий день, мои с Ириной отношения неожиданно оборвались и стали как никогда холодными. Причины фактического разрыва, я понять не мог. Но точно знал, что сам повода для их прекращения не давал. Прошло пару дней, и мне позвонила Надежда, сказав, что нуждается в моей помощи.
- В какой?
- Я хочу с детьми съездить на каникулы к матери в Кировоград, а сиамского кота Рита, подаренного мне Примаком, оставить нет на кого. Приюти его на этот период.
-Так, отдай его на неделю Володе, пусть он за своим подарком и присмотрит.
- Он его терпеть не может. Он ему гадит в тапки.
- Ладно. Пока я не работаю, вези. Присмотрю.
В субботу она появилась со своим котом Ритом, сидящим в специальном контейнере, и с его приданным: кормушкой, биотуалетом, кормом и пакетом специальной известковой крошки. Кот, выпущенный из контейнера, зачуяв запах собак, сразу же скрылся под шкафом, где пробыл двое суток безвылазно. Мы просидели полтора часа, беседуя обо всем и ни о чем. Потом она встала, подошла к зеркалу и, глядя в него, начала крутиться, спрашивая меня, как мне нравится ее фигура, красива ли у нее грудь и стройны ли ее ноги, При этом она гладила себя по бокам, груди и красивым ягодицам. Одним словом, она провоцировала меня на близость. «Не торопись, подруга, - подумал я.- Всему свое время. Вот приедешь за Ритом, тогда и рассчитаешься сполна».
Вернулась она через четыре дня, оставив детей еще на неделю, до конца каникул. Она вернулась, и пропала у меня в «люле», до начала последней школьной учебной четверти. Наши с ней отношения имели систематическую связь. Она регулярно приезжала ко мне, даже тогда, когда я вплотную, после завершения строительства сауны, приступил к ремонту квартиры, обдирая многослойный стенной накат, от прошлых ремонтов и наклеивая на стены и потолок обои. По мере ее посещений она начала все чаще поговаривать о нашей совместной жизни, о том, что я после окончания ремонта пойду на работу и буду, как автослесарь, ремонтировать на СТО автомобили («Я уверена, ведь ты это сможешь»). А потом начала строить такие планы, которые не входили в мою концепцию наших отношений. Ее не устраивало, что я, по уши занятый ремонтом, не хожу с ней в театр, а все наши встречи, не проходят без обязательной постели.
- Тебе только постель, постель и постель, а мне не хватает духовного. Театра, оперы, филармонии, на крайний случай выставок или музеев, - говорила она.
Ее неоднократно волновал вопрос, а не вернутся ли мои отношения с Ириной и не пойдут ли они дальше.
Наш разрыв настал, когда в день ее рождения, 17 июля, из-за аварии на АТС и отказа телефонной связи, я не смог позвонить ей с утра и поздравить с этим событием. Хотя в тот день, я рано на рынке купил большой букет цветов, а в магазине торт «Киевский» и бутылку «Артемовского шампанского». Она появилась как фурия и не принимая моих оправданий, набросилась на меня, выговаривая. Я сидел, спокойно пропуская мимо ушей весь этот женский бред. Видя, что я не реагирую на ею сказанное, она распалялась еще сильней. Дошло до того что она в порыве истерики положила на стол ключи и заявила:
- Все, конец. Между нами все кончено. Вот твои ключи. Я ухожу и ухожу навсегда.
- Мадам, вы переиграли, - сказал я, взяв ключи и спокойно добавил: Не сложилось, знать не сложилось. Ты сама уйдешь или тебе вызвать такси?
Она промолчала.
– Значит сама. Пойдем, провожу до калитки. У меня на сегодня еще много работы.
Она пошла, еле сдерживая слезы, которые вырвались у нее из глаз, вместе со словами:
- Ладно, я уйду, но Бог тебя за это накажет.
На что я ей ответил:
- Он уже наказал, сведя с тобой.
Через пару лет мы снова собрались ехать на встречу в Чернигов. Но на этот раз, Примак попросил меня взять его и его «новую» барышню с собой. Я подъехал в условленное время к станции метро, где к своему изумлению увидел, что «новой» примаковской барышней, оказалась наша общая «старая знакомая» - Надежда. На то время они снова сбежались с Володей. Мы встретились, как ни в чем не бывало, чмокнувшись в щечку.
Правда, по приезду в Чернигов, мне долго не удавалось открыть кодовый замок на кейсе с документами, а у моей жены Галины, на ровном месте, сломался каблук одной туфли. Вероятно, это были падлючьи, Надькины заклинанья и месть мне за наше с ней, прошлое.
Когда ремонт квартиры был полностью закончен (а не прекращен, как обычно), я позвонил брату Олегу с просьбой, прийти и помочь мне расставить мебель, чтобы одному, не поцарапать свежевыкрашенные полы. Пока мы таскали мебель, у нас топилась сауна, а в холодильнике была заготовлена дюжина пива. Часам к шести вечера, вся мебель стояла на своих местах, а столбик ртути на градуснике сауны упирался в отметку 120, при влажности по гигрометру, не более 15%.
- Перегрели,- сказал Олег, - но ничего скоро жар сойдет до нормы.
Закончили мы париться часов в десять. Пришли в дом, и как были в неглиже, так и устроились на чистых простынях в мягких креслах перед телевизором. По ТВ шел документальный фильм «Авиация национальной гвардии США». Фильм был интересный, рассказывали и показывали, как готовится и летает палубная авиация. Они летали, а мы с братом, глядя на них возбужденных и потных от экваториальной жары и духоты, спокойно наслаждались пивом.
Позвонил телефон. Звонила жена Олега, Нина. На ее вопрос:
- Ты думаешь, сегодня идти домой?
Мой брат ответил, что он на велосипеде и у него нет света, Поэтому он в ночь не поедет, а появится только утром. Мы досмотрели фильм и легли в разных комнатах спать, чтобы не мешать друг другу храпом. Под утро меня разбудил Рамзес, нажравшийся с вечера костей и требовавший помощи, в виде клизмы. С его облегчением мы покончили часам к шести, когда яркое июльское солнце уже во всю, начало подсушивать утренние росы. Тогда-то на пороге дома, лениво зевая и потягиваясь, появился Олег.
- Ну что. Надо собираться и ехать домой,- сказал он.
- Давай позавтракаем, примем по маленькой, а потом и поедешь, - сказал я брату.
Холостяцкий завтрак - яичница из десятка яиц, на шкварчащем сале с мясными прослойками, да с обильным поджаренным луком, заменили нам в то утро пищу аристократов, «овсянку- СЭР- на воде». Перед этим я в кухонном шкафчике, случайно обнаружил литровую бутылку самогона, привезенную Валиными родственниками из села, в день ее похорон. Бутылка была из-под «Кока-колы» и ее широкая этикетка, этого американского напитка, закрывала большую часть стенки емкости, обнимая ее со всех сторон. Мы налили по первой, - пошла легко. По второй,- пошла играя. По третей, - пошла как песня. А потом, следующие, пошли как пули из пулемета. Но самое главное, из-за широкой этикетки мы упустили контроль за уровнем влаги в нашем «роге изобилия». А когда кинулись, то он показался из-под нижнего обреза этикетки. А это примерно, 150 грамм, или по 75 граммулек, на брата. Вздрогнули и добили, эти оставшиеся слезы. Взглянули на часы, стрелки двоясь и цепляясь друг за друга, подползали к половине восьмого. Вот это мы дали. Не плохо бы и отдохнуть. Мудрое решение пришло в наши головы, как к великим из космоса, почти одновременно. И мы легли, что бы добрать, не добранное за ночь и доспать не доспанное ранним утром. Олег, тут же отключился и захрапел, а я под его музыку провалится в нирвану.
Проснулся я, когда стоящий возле кровати будильник, показывал четверть двенадцатого, но освещенность помещения подсказывала мне, что уже далеко за полдень. Другие контрольные часы показывали шестой час вечера. Из комнаты Олега, не было слышно ни храпа, ни движений. Я испугался и подумал, что брательнику стало плохо и он «откинул коньки». Но его позевывание вернуло меня к оптимизму. Братан, жив. И опять:
- Вот это мы дали. Вот это мы отдохнули! Снова зазвонил телефон, и Нина, прокричала в трубку:
- Передай этому алкоголику, что, если он через полчаса не будет дома, то я закрою все двери и он будет ночевать на улице.
- Передай ей, что, если она закроет все двери, то у меня еще есть резервный вход - дымоходная труба. Посмотрим, как она меня воспримет, если я спущусь через нее, да еще прихвачу с собой метлу и вилы.
Брателла собрался, сел на велосипед, и по-светлому уехал к себе домой. А я остался, и принялся вставлять книги в книжную стенку, загружать одежду, постельное белье и прочие шмотки, в платяные шкафы и их антресоли. Вот так, в тот год в моей жизни, органически переплелись две проблемы: бабы и ремонт.
(Продолжение следует)