Одной из ключевых проблем для современной нейрофилософии остается проблема сводимости сознания или нашего субъективного опыта к работе мозга. Это, пожалуй, не проблема для нейронаук, которые исходят из такой сводимости, но для философов это область, которая требует отдельной детальной проработки. И здесь в наибольшей степени способствовал продвижению автор понятия "трудная проблема сознания" Дэвид Чалмерс.
Именно в полемике с ним, либо в логике его идей современная нейрофилософия развивалась, так или иначе, на протяжении последних 20 лет. Но, на самом деле, для того, чтобы поставить эту проблему, обратимся к мысленному эксперименту, который предлагает психолог Зенон Пылышин для того, чтобы понять, что субстрат может сказать нам о сознании. Для психолога мысленный эксперимент это нетипично, но, тем не менее.
Давайте, говорит Зенон Пылышин, представим себе человека, у которого мы начинаем заменять в мозгу по одному нейрону на микрочип с идентичными свойствами (пусть уровень развития технологий нам это позволяет). И вот мы заменили один нейрон, другой, третий, и так до тех пор, пока не заменим все нейроны полностью, то есть у нас получится человек с полностью протезированным мозгом. И тут Зенон Пылышин задает вопрос: а вот этот человек с полностью протезированным мозгом — это тот же человек или уже другой, это та же самая личность или иная, у него тот же внутренний субъективный опыт или чуть-чуть другой? И ответ на этот вопрос, на самом деле, не так очевиден. А как вообще на него ответить? Для того, чтобы ответить, и требуется принять ту или иную позицию в вопросе о сводимости работы мозга. Для того чтобы ответить на этот вопрос требуется сначала принять решение о том, какую занять позицию в вопросе о сводимости сознания к работе мозга.
И двигаясь в этой логике, Дэвид Чалмерс как раз и замечает, что, несмотря на фантастическое развитие современных нейронаук, они пока еще не могут дать объяснение сознанию, а значит не исключено, что необходим новый тип объяснения. Нейронауки довольно-таки эффективно отвечают на так называемые легкие проблемы сознания, находя мозговые корреляты и даже мозговые механизмы речи, восприятия, поведения, но откуда берется сознание, продолжает оставаться загадкой.
И главный вопрос, который задает Чалмерс: "А что означает "научное объяснение"? И, по сути дела, любое объяснение в науке — это сведение к набору базовых понятий, базовых категорий, взаимодействие между которыми мы описываем с использованием законов. А что делать, если базовых понятий не хватает и насколько вообще окончателен их набор? И Чалмерс говорит: "Давайте вспомним физику поля. Когда в физике объяснение посредством старого категориального аппарата стало невозможным, было введено новое понятие — понятие электрического заряда. Хотя до этого считалось, что, в общем-то, физика использовала уже все возможные понятия для того, чтобы описать все законы физического мира".
И Чалмерс спрашивает: "А вдруг настало время ввести еще одну новое объяснительное понятие — понятие субъективного опыта, и искать уже его связи с существующими физическими понятиями? Вдруг именно так мы можем выбраться из ловушки, в которую загоняет нас психофизическая проблема? И если мы введем такое понятие, мы можем попытаться формулировать психофизические законы, законы связи между физическими процессами в мозге и субъективными процессами в сознании". Нельзя сказать, что Чалмерс был здесь первым, еще в XIX веке Густав Теодор Фехнер основал область, которая получила название психофизики, и описывала математическую связь между силой воздействия и интенсивностью возникающих в сознании ощущений.
Но вопрос в том, как эти два класса явлений можно друг с другом связать? И Чалмерс, будучи представителем уже все-таки когнитивного направления философии, предполагает, что, возможно, здесь может помочь понятие информации с двумя аспектами — физическим и феноменальным. И через понятие информации мы можем связать процессы в мозге и процессы в сознании.
Есть, правда, еще одна проблема: если мы говорим, что у информации есть физический и феноменальный аспект — это нас приводит к тому, что любой физический объект, который всегда содержит в себе минимальную информацию, в строгом соответствии с определением Клода Шеннона, имеет минимальный субъективный опыт. То есть мы, по сути дела, вынуждены встать на позицию панпсихизма: стол, который имеет определенную форму, и тем самым содержит в себе определенную информацию, тоже наделен минимальным субъективным опытом, точно так же как и мы с нашим сложным мозгом и возможностью дать субъективный отчет об этом опыте.
То есть, по сути, мы выходим на ту самую позицию, которую в философии Нового времени сформулировал Лейбниц, введя в своей "Монадологии" три уровня монад, начиная от голых монад, через монады духов и монады душ, усложняя присущий им субъективный опыт, но он, по сути дела, оказывается везде. То есть мы перестаем приписывать сознание мозгу как таковому, но, опять же, это не лишает нас возможности поизучать, каким образом мозг как сверхсложная система порождает субъективный опыт. И выход для этой логики Дэвид Чалмерс видит в разработках, которые делает один из современных нейробиологов и нейроинформатиков Джулио Тонони в теории интегрированной информации.
Для Тонони субъективный опыт может быть описан через коэффициент связанности в работе огромного количества нервных клеток, и именно эта сложность и может породить тот самый опыт, который доступен нам субъективно.
Но в те же самые 1990-е годы, когда Чалмерс настаивал на невозможности полностью свести субъективный опыт к работе мозга, прибегая только к старому категориальному аппарату, в современной науке. В нейронауках активно продвигалась строго противоположная позиция, позиция относительно полной сводимости субъективного опыта к работе мозга. В наиболее явном виде эту позицию сформулировал человек, о котором говорят, что он за свою жизнь попытался преодолеть две пропасти: между неживым и живым и живым и сознающим — это Фрэнсис Крик.
Один из тех, кто описал двойную спираль ДНК, а последние годы своей жизни посвятил трудной проблеме сознания, которую, впрочем, за трудную не считал. В 1994 году он издал нашумевшую книгу под названием "Ошеломляющая гипотеза", где прямо заявил, что никакой проблемы здесь нет. Сознание полностью сводимо к работе мозга и, более того, представляет собой довольно-таки локальный феномен, и работа небольшого количества нервных клеток, которых достаточно для того, чтобы описать тот или иной аспект внутренне переживаемого нами опыта или состояния. Именно эту идею он начал разрабатывать совместно со своим тогдашним молодым сотрудником Кристофом Кохом, который продолжил ее развитие после смерти Фрэнсиса Крика.
Они определяют тот самый минимальный набор нейронов, который описывает субъективный опыт, как нервные корреляты сознания (Neural correlates of consciousness) или NCC (именно эта аббревиатура используется в большинстве публикаций, посвященных данной теме).